Маша просто устроилась в салон красоты поближе к новой квартире и брала много выходных. Ей нравилось ходить по магазинам и покупать вещи для дома, продукты, чтобы приготовить вкусный ужин для Яра.

Её немного расстраивало то, что иногда он вообще не ел её стряпню или приходил домой поздно, благоухая какими-то восточными запахами. В эти вечера он был очень довольный, но отстранённый.

Достаточно часто они даже не спали вместе. Как выяснилось, кроме семинаров и путешествий, Яр ещё любил уединение. Наверно, этим и объяснялось то, что он до сих пор не был женат.

Однако и это поначалу не пугало Машу. Та жизнь, из которой она вырвалась, представлялась ей топким гнилым болотом, и она не хотела туда возвращаться. Теперь она была замужем, жила в светлой квартире в хорошем районе, у неё появились новые подруги — сотрудницы из салона, порой она проводила с ними время, если ей становилось скучно в отсутствие Яра.

К тому же, Маша не знала, что такое ревность. У неё никогда в жизни ещё не было нормальных отношений, и она не представляла себе, что муж в принципе может изменять. Зная себя и свою верную натуру, девушка наивно предполагала наличие таких же качеств у своей второй половинки.

В общем, розовые очки на её глазах существовали довольно долго. Но, постепенно привыкая к новой жизни, Маша день за днём переставала радоваться комфорту и уюту, безбедному существованию и свободе. Она начинала замечать много такого, чего не видела раньше: нехватку внимания со стороны мужа, нежелание развивать их отношения, пренебрежение к её желанию иметь детей, его постоянные поездки и вечера вне дома, общение с девушками с семинаров… много всего.

Иногда Маше начинало казаться, что её будто и нет в жизни Яра, она так, забрела случайно, и что, если она уйдет, он едва ли заметит это. Не так, как когда он предложил ей пожениться, всё же в то время у него ещё были какие-то чувства. А теперь… остались ли они еще?

Иногда, пытаясь заснуть в холодной постели, ворочаясь с боку на бок, Маша невольно представляла себе, что будет, если она уйдёт от Яра обратно домой. Слёзы наворачивались на глаза от такой перспективы. В родительском доме её не ждало ничего хорошего — она знала, что будет всё так, как было и раньше. Пыльная захламлённая квартира, орущие кошки, безумная мать, бухающие отчим с братом, бесцельно проживающие свою жизнь.

А её жизнь? Был ли в ней какой-то смысл?

Всхлипывая в темноте, Маша вспоминала, как стояла рядом с Яром в ЗАГСе, такая счастливая и наивная, в скромном белом платье, как улыбалась, любуясь снизу вверх своим мужчиной, который выглядел просто неотразимо в костюме жениха.

На выходе из ЗАГСа они пускали голубей. Была весна, улицу заливало радостное солнце, румянец играл на щеках Маши, она радостно смеялась, раскрывая ладони, чтобы освободить белого голубя. Две красивые птицы взлетели к лазурно голубому небу и растворились в облаке своих пернатых сородичей.

Гостей было немного, они хлопали в ладоши и кричали, и Маше казалось, что этот день станет началом совершенного счастья.

Теперь даже день свадьбы не казался ей счастливым… Она тогда не знала на самом деле, как сложится её судьба, а если бы знала, то вышла бы за Яра? Наверное, да. Всё же… если бы не он, её жизнь никогда бы не изменилась. Возможно, она встретила бы какого-то человека её круга, работягу с завода, пьющего вечерами пиво под футбол по телеку. Или осталась бы жить с родственниками, прозябая в этой вонючей халупе…

Да, порой было больно, одиноко и обидно, но Маша ни за что не хотела бы ничего поменять. В глубине её души жила надежда, что Яр может измениться. В такие бессонные ночи всякие странные мысли лезли в её голову, например, о том, что, возможно, она недостаточно хорошая жена и уделяет мужу мало времени и внимания, и каждый раз в его отсутствие придумывала что-то новое. То собирала корзинку на воскресный пикник, то бежала покупать сексуальную сорочку, то пекла пирог к возвращению Яра. В такие моменты ей казалось, что всё можно исправить этими простыми вещами, что муж оценит её хлопоты, растает, поймет, что за чудесная женщина рядом с ним, оставит свои похождения и будет больше времени проводить с ней.

Ещё она надеялась, что с возрастом любимый начнёт больше ценить домашний уют.

Все эти отчаянные попытки спасти отношения заканчивались всегда примерно одинаково: Яр возвращался либо уставший, либо слишком счастливый и вдохновлённый духовными практиками в окружении танцующих нимф, и взирал на потуги Маши недоумённо или равнодушно.

Машино сердце неделя за неделей, месяц за месяцем наполнялось холодным отчаянием, она плакала по ночам, но по-прежнему не закатывала истерик, не устраивала скандалов, а продолжала терпеть, винить себя и надеяться, что всё наладится.

Маша мечтала о любящей крепкой семье, она очень хотела ребёнка. Учитывая аскетичность Яра и то, как мало ночей они проводили вместе, это было почти невозможно, а кроме того, муж явно не разделял её мечты. Со временем, однако, Маше начало казаться, что ребёнок станет единственным её утешением в этой печальной жизни, а возможно даже, сможет скрепить их разваливающиеся отношения.

Какое-то время спустя девушка заподозрила, что у Яра есть любовница. Он пропадал на выездных семинарах всё свободное время, возвращался посвежевшим и довольным, она находила на его одежде светлые волосы, а иногда он ни с того ни с сего, даже ночью после секса с ней, выходил из комнаты с телефоном, заслышав звук смски, и подолгу переписывался с кем-то в туалете или на балконе.

Маша не хотела даже об этом знать. Она нарочно не проверяла телефон и не лезла к нему с расспросами, но совершенно ушла в себя. Она точно знала, что если увидит прямое доказательство измены, то просто не выдержит этого и убьёт себя.

Девушка не представляла себе жизни без любимого. Подруги уговаривали её развеяться, съездить куда-нибудь, побольше гулять, закатить вечеринку, завести кошку или собаку, но чем больше накапливалось боли в маленьком Машином сердце, тем меньше она могла думать о чём-то другом, кроме Яра.

Нити судьбы

Лара с волнением откинула бархатистую ткань, и, склонив голову, несколько мгновений задумчиво рассматривала картину. Пока что в ней было слишком много красного, а всё остальное как в тумане: нечёткие наброски карандашом, размытые образы, неявные черты. Ничего вроде бы страшного. Она и сама не могла понять, чем же собственное творение могло так её напугать.

Однако продолжать было непривычно трудно. Нелегко давались даже самые обычные шаги: достать кисти, краски, палитру, настроиться и начать. Простая подготовка к процессу, прежде всегда неизменно доставлявшая море удовольствия, сейчас почему-то отнимала много сил.

Гораздо больше хотелось забить кальян, позвать Яра и сидеть с ним в тишине наступающего вечера, позабыв обо всём, что существует за пределами только им двоим принадлежащего измерения…

Но она не могла просто так написать ему, а слететь с катушек, дышать дымом, мечтать и плакать одной ей совсем не хотелось. К тому же, теперь всё было иначе: Лара почему-то не сомневалась в том, что они с Яром будут вместе, но для этого она должна была стать сильной и ни в коем случае не позволять негативным настроениям брать над собой верх.

В её воображении вдруг всплыло лицо Тамары — недавней знакомой из автобуса. Её чёрные глаза, необыкновенно ясные на испещрённом морщинами лице в обрамлении тёмных с сединой волос, горели ярким непримиримым блеском, в них читалась огромная сила и вызов.

Ларе вдруг показалось, что именно её магнетический голос она слышала и раньше, до встречи с этой удивительной женщиной.

«Не будь слабой, девочка! — говорила теперь она. — Бери кисти и дерзай! Нарисуй свою судьбу, предскажи то, что должно случиться, уничтожь сомнения и подчини демонов, ждущих твоего зова!»

С громким верещанием мимо пронёсся кот. Лара вздрогнула, очнулась и метнулась за красками. Дрожащими руками, прерывисто дыша, она собирала всё, что нужно для творчества, но перед глазами её стояли совсем другие предметы: круглые стеклянные колбы, наполненные странными субстанциями, которые она читала когда-то как открытую книгу, зная все элементы, содержащиеся в них… Ртуть, соль и сера, правильная температура огня и бесконечный выматывающий поиск самого важного — загадочного духа всего живого и сотворённого, мыслящего, разумного… Того, что заставляет материю двигаться, чувствовать, думать и говорить…. Жизнь, существующую во всём проявленном, даже в минералах и камнях.

Она вдруг представилась самой себе странной безумной девушкой с растрёпанными давно не чёсанными волосами, одетой в какое-то длинное засаленное рубище непонятного цвета, с босыми грязными ногами… девушка ходила по комнате, произнося странные слова, как заклинания, впиваясь руками в спутанные волосы до боли, до умопомрачения… на обшарпанной стене висел осколок зеркала — мутного, потемневшего, зеленоватого… Странное существо, которым была в этом видении Лара, остановилось перед осколком и несколько мгновений удивлённо созерцало себя. Огромные карие с золотистыми вкраплениями глаза, тёмные торчащие во все стороны волосы, впалые щёки землистого цвета… С первого взгляда непонятно было даже, какого пола создание, но Лара знала, что это девушка. Она явно долгое время нормально не ела, и у неё был совсем нездоровый вид.

Ноздри создания раздувались, как у загнанного коня.

В чертах её, трудноразличимых в том состоянии, в котором она находилась, однако, было что-то восточное. Раскосые глаза, смуглая кожа. Руки с грязными ногтями уже добрались до лица и бессмысленно царапали щёки, оставляя красные полосы.

Взор её блестящих болезненным блеском глаз, хоть и был устремлён в зеркало на себя, на самом деле блуждал где-то совсем в другом месте. Она смотрела в клубящуюся разноцветную бездну, где что-то булькало и взрывалось, испарялось, рассыпалось на крошечные невидимые элементы и снова соединялось в другую субстанцию. Её взгляд, благодаря бездне знаний, вдруг развернувшейся в голове Лары, от чего в висках запульсировала боль, проникал в самую суть материи подобно магическому микроскопу, улавливающему самое главное, невидимое обычному человеческому глазу.