— Спасибо, — сказала она почему-то смущённо и улыбнулась в ответ.

Ей почему-то показалось, что они с Дэном знакомы уже давно, но в этой жизни она точно его не встречала, и более того, он излучал какой-то свет, который успокаивал совсем не так, как присутствие Яра. Он не давал и не обещал абсолютного счастья, но позволял прикоснуться к красоте смирения и тихой радости, несмотря на то, что его переполняли достаточно сильные эмоции. Лара видела это по странному чарующему блеску в его ангельских глазах — в глубине их таилась скрытая, контролируемая энергия и страсть — да, без сомнений. И это почему-то захватывало.

Её собственные невыраженные чувства, липким осьминогом свернувшиеся внутри, начинали разворачивать свои щупальца и тянуться к свету, жаждая утешения и забвения всего, что причиняло боль, которое, казалось, мог дать ей этот странный человек, будто из ниоткуда появившийся в её пространстве.

Так где же витала она, о чём болтала в беспамятстве?

— Что со мной? — спросила Лара.

Чувство реальности постепенно возвращалось, и подруга, подбежав, села с другой стороны кровати и крепко её обняла.

— Милая, у тебя был жар, ты билась в бреду и говорила много странных вещей, в основном на непонятных языках. Если бы я вызвала врача, то ты, наверно, уже попала бы в психушку. Тем более у тебя точно не вирус, Дэн бы сразу понял… Это какая-то психосоматика или что-то ещё, я не знаю.

— Расстройство энергии, — сказал Дэн.

Лара вдруг вздрогнула и обвела комнату отсутствующим взглядом.

— А где Яр? — спросила она.

— Он звонил и беспокоится, — заверила её Злата, — хотел прийти, но я сказала, что пока не нужно.

— Да, наверно, это правильно, — кивнула Лара, опуская глаза.

— У вас что-то произошло?

— Да нет… ничего. Я потом тебе расскажу, — она смущённо взглянула на Дэна.

— Я могу уйти, — спохватился он, поднимаясь.

— Нет-нет, останься, — с теплотой улыбнулась ему Лара, — я сделаю чай.

— Никакого чая, — возразила Злата, — тебе надо лежать.

— Да нет, мне уже намного лучше, — сказала Лара, — если это нервное расстройство, то вы меня спасли, а чай завершит исцеление, так что…

Через полчаса, когда Злата принесла чай, чайник и чашки, Лара, не сходя с кровати, с удовольствием разливала чай.

Мрачные мысли растворялись быстро, как тьма на рассвете. Скоро, успокоенная теплым расслабляющим действием зелёного напитка, Лара с изумлением вспоминала те состояния, которые она переживала в бреду. Всё это уже казалось ей мимолётным затмением, навсегда покинувшим её кошмаром.

Дневник Лары

Из глубины нематериальной памяти возвращается ко мне этот ясный взгляд: очень добрый и чуть смущённый. Влажные сияющие глаза Дэнчика, его добрая улыбка и ямочка на щеке чем-то непостижимо привлекательны для меня… Я не знаю истоков этого воспоминания, хотя, учитывая все видения и сны последних дней, догадываюсь, просто не хочу окончательно сбрендить, поверив во всю эту чушь.

Лучше пусть он остаётся просто милым лекарем, желающим мне добра…

Я слишком ослабела… все кошмары последних дней плохо влияют на меня. Я смотрю в зеркало и вижу там свою тень… впалые щёки, больное лицо… Будто я и впрямь надышалась ядовитых испарений магического варева из другого мира. А может, надо просто меньше курить кальян.

Совсем перестать курить.

Хотя…

«А ты, наверно, не пьёшь и не куришь?»

«Нет, почему, я могу иногда».

Дэнчик застенчиво опускает голову, как будто ждёт продолжения. Мне кажется, его интересуют не эти яды, а возможность быть ближе ко мне. Я каждой клеточкой ощущаю его влечение…

А Яр… мне больно думать о нём. Страшно вспоминать тот день, когда я в отчаянии звала его на помощь. Внушаю себе, что не пущу его больше, закрою все двери и не стану слушать, что он станет мне говорить.

Он бесстыдно вскружил мне голову и оставил одну, а ведь все эти ужасные состояния начались у меня с тех пор, как он появился в моей жизни!

Тёплые слёзы опять струятся по щекам, и я вспоминаю то счастливое время, когда ещё не знала его. Я много работала, гуляла, размышляла… Читала книги, ценила своё уединение. Иногда влюблялась — поверхностно, играла в это, радовалась, порой немного страдала — ровно столько, чтобы чувствовать себя живой.

Я умела наслаждаться своими перепадами настроения, вспышками безудержного желания, редкими встречами, волнами вожделения, прокатывающимися по коже, отчего она вся до кончиков пальцев на ногах покрывалась мурашками… Свободные отношения, такие, какие были у меня с Марком, дарили и наслаждение, и разрядку, и те необходимые мне впечатления, которые я трансформировала и обращала в творчество.

Эмоции были мне необходимы, как пища для огня таланта, рождавшего образы, которые я дарила миру.

Но теперь… то, что я чувствую к Яру, ввергает меня в бездну чёрного отчаяния, мутной безысходности, опустошения и страха. Я не знаю, что делать, и как от этого спастись. Мне хочется забыть всю эту историю, вычеркнуть Его из памяти, чтобы начать жить заново.

Я так рада, что в моей жизни появился Дэнчик, этот милый мальчик. Он приходит почти каждый день лечить меня, и я благодарю судьбу и Злату за то, что привели его ко мне.

* * *

Лара едва доползла до кухни, чтобы покормить кота. И вздрогнула от стука. У неё не было ни домофона, ни дверного звонка: она давно обрезала все провода, чтобы её не отвлекали от работы. Когда художница действительно ждала гостей, созвонившись с ними предварительно по телефону, то встречала их, спускаясь на первый этаж, и сама открывала входную дверь.

А стук был чем-то необычным и даже неуместным, будто ворвался к ней из другого мира…

* * *

Она ждала этот стук, и он раздался в тишине её пламенеющего мира ответом на множество лихорадочных, болезненных мыслей, раздвигающих границы восприятия. Не боясь безумия, ибо Камила не сомневалась уже, что скоро умрёт, а потому могла позволить себе любую блажь, она вспоминала странные вещи, которых помнить не могла…

Белые кольца чужого, но одновременно такого близкого тела, обжигающего огнём и обдающего леденящим холодом одновременно (кто знает, как такое возможно), обвивали её, и от прикосновения каждой отдельной чешуйки она начинала дрожать в забытьи, подчиняясь потоку странной беспрестанно движущейся стихии, которая была наполовину и её сутью. Она забывала моменты перевоплощения, это была бесконечная эйфория страсти и слияния, и они вдвоём в потоке самозабвенной страсти то принимали облик двух переплетённых змей, то прекрасными обнажёнными юношей и девушкой соединялись в едином порыве и уносились вдаль, теряя связь с реальностью обоих миров, принадлежащих им…

Юная черноволосая жрица забыла себя и, беспечно оставляя прежнюю беззаботную жизнь, позволила хищному змею увлечь себя в тот мир, из которого так и не нашла возврата…

— Мне страшно, — прошептала Камила, простирая руки к своему покровителю.

Она уже много дней не выходила из скрытой от чужих глаз лаборатории. Однако Лев появлялся неизменно через день в одно и то же время, чтобы сменить её, и его никто не преследовал. У входа в дом не толпилась стража, и все немногочисленные обитатели этой бедной гостиницы также не беспокоили её убогое жилище. Подходя к засаленному окну, прижимая ладони к мутному стеклу, сквозь которое едва было видно грязную и шумную улочку их нищего квартала, Камила проливала скупые слёзы, понимая, что здесь она заточена, как в темнице, подобно несчастным братьям, и, возможно, в этом месте ей суждено умереть.

Но она ничего не боялась.

Странные чувства поднимались из глубины её измученной души, когда она думала о своём повелителе, только благодаря которому она (в этом не было сомнения) до сих пор оставалась жива.

— Ну, ну, — говорил он, обнимая её и отрешённо поглаживая по голове, — разве ты не чувствуешь, что тебе лучше? Я уверен, ты совсем скоро поправишься, тем более, всё идёт хорошо.

— Да, но, — она подняла на него красные, полные слёз, глаза, — что будет потом со мной?!

— Ты же знаешь, — уклончиво ответил Лев, глядя в сторону засаленного окна, — что происходит с теми, кто завершает Делание? Они живут вечно, исцеляются от всех недугов, а кроме того, обретают богатство и славу!

— Скажи, — прошептала Камила, дрожа, прижимаясь к нему, — когда это произойдёт, ты будешь со мной?

— Что ты такое говоришь?! — засмеялся он, обхватил ладонями её худое бледное лицо и заглянул своими глубокими чёрными глазами в её почти потухшие полные слёз озёра глаз. — Зачем я буду нужен тебе тогда?! Ведь ты станешь хозяйкой мира! И в этом немыслимом богатстве обретёшь свою вторую половину — ту часть себя, которая пока спит! Ты уничтожишь меня, а не я!

Камила безудержно разрыдалась, сползая бессильно к его ногам.

— Я почему-то не верю, — прошептала она высохшими губами, — Лев, мне снятся страшные сны! Я падаю в пропасть, и мне нет спасения! Я столько сделала для создания этой тинктуры, прошу тебя, во что бы то ни стало, не бросай, закончи, даже если я не увижу цели, ради которой живу, просто оставь мне возможность быть уверенной в том, что все мои труды не пропадут напрасно! И кроме того….