«Надо же, — подумала она, — он принёс вино. Думал, мы выпьем, и я забуду, как болела и страдала из-за него. Он думает, всё так просто».

И всё же в её душе шевелилось сомнение, правильно ли она поступила, бросая его совсем. Боль уже начала распространять свои противные липкие щупальца из центра груди по всему телу, и слёзы вновь подступали к глазам.

Ей вдруг мучительно захотелось позвонить и вернуть его, забыть про эти странные дни, которые она провела в бреду, просто выбросить свои страхи и обиды и быть с ним, забыв обо всём, тонуть в его объятиях, падать на самое дно, ведь он — её счастье, а как без этого жить?!

Лара в беспамятстве схватила трубку и вздрогнула, заметив краем глаза какое-то движение. Она совсем забыла про Дэна. Он ходил в комнату отнести книгу и теперь стоял в дверях кухни, улыбаясь ей.

— Что за вино? — спросил он.

Девушка радостно выдохнула, на душе вдруг посветлело, и этот свет прогнал осьминога.

— Не знаю, — сказала она, — какое-то домашнее. Садись.

Они пили вино и болтали обо всём на свете. Дэн рассказывал ей про тибетский буддизм и разные странные практики, про восточную медицину, иглоукалывание и прижигание, советовал, как питаться и какие составы лучше попить. Пообещал принести нужные лекарства и сказал, что после его курса ей должно стать намного легче.

Лара вдруг поверила, что может избавиться от сумрака в своей душе, обрести ясность, здоровье и чистоту помыслов. Ах, как ей захотелось вновь облачиться в белые одежды невинности, смыть негативный опыт и странные болезненные переживания, начать свою жизнь заново, с чистого листа.

Теперь рядом с ней был друг, который обещал помочь и говорил, что в этом нет ничего сложного.

Да и правда, зачем она придумала проблемы, которых нет?

Трудности были тогда, в той мрачной жизни, когда Кристо погиб, а все остальные друзья и соратники сгинули в заточении, сама же она стала пленницей странного человека, который одновременно притягивал её, как магнит, и нёс ей погибель. Сейчас, в этом воплощении, у неё был выбор, и, глядя в ясные добрые глаза Дэна, полные любви, она узнавала в нём названого брата, который вновь сидел перед ней — живой, здоровый, полный сил, а она сама обладала свободой жить как хочется и заниматься чем душа пожелает. Разве могло быть большее счастье, и что же вообще тянуло её во тьму?

Недоумевая, Лара начинала раскрываться навстречу новому чувству, и тепло заполняло её заледеневшее сердце.

— Так ты сам собираешь травы?

— Да, но у нас растут не все. Кое-что заказываю. Мне нравится делать составы самому, тогда точно знаешь, что всё правильно. Тибетские лекари применяют обычно самые основные, общепринятые лекарства, а в книгах очень много описано рецептов. Я люблю пробовать что-то такое, чего уже давно не делали. Это очень интересно. И, знаешь, они реально помогают.

— Правда? — Лара не могла перестать улыбаться, глядя на него. Казалось, он действительно излучал свет. — У тебя много пациентов?

— В последнее время стало больше, — ответил он, — я пробую лечить то, за что раньше не брался. И есть постоянные люди с хроническими заболеваниями, которым нужна длительная терапия. Особенность восточных методов в том, что они воздействуют на причину, а не на следствие, пробуждая скрытые силы в теле и направляя их на самоисцеление. Для составов применяются только натуральные природные средства, поэтому они не нарушают естественную целостность живого организма.

— Как это всё интересно, — сказала Лара, — и что для этого нужно? В смысле, для лечения.

— Делается диагностика по пульсу, по моче. Я смотрю, какое начало преобладает в человеке: ветер, желчь или слизь, где есть застой или блок, может быть. Ещё смотрю, от каких духов идут провокации.

— Провокации? От духов?

— Ну, да, обычно видно по моче: там прямо очертания этих сущностей проявляются.

— Да ладно, серьёзно? А мне сделаешь?

— Конечно, но пульсу я уже смотрел.

— И что у меня?

— У тебя жар в сердце, а внизу, наоборот, холод. И расстройство ветра. Я давал тебе кое-какие лекарства, но хотел бы иголочки поставить, если ты не против. Они выведут жар и уравновесят ветер, тебе станет полегче.

— О, это классно! — обрадовалась Лара. — Я согласна. Когда можно начать?

— Дня три не надо пить алкоголь, и тогда поставлю.

— Хорошо, — с готовностью кивнула она, — а расскажи про этих духов, их тоже можно прогнать?

— Да, у некоторых людей бывает одержимость, есть даже специальные точки от демонов, но я не пробовал никогда.

— А я бы хотела, — сказала Лара. — у меня они точно есть. И мне они мешают.

— Можно будет попробовать, — улыбнулся Дэн, — но сначала сделаем курс, чтобы ты восстановилась, а то я боюсь тебя в таком состоянии оставлять.

— Но вдруг моё состояние именно из-за этих демонов, — она наклонилась к нему поближе, — знаешь, я вижу их иногда, особенного одного в последнее время. Мне очень страшно. Я боюсь даже спать.

Она вдруг задрожала, и слёзы выступили на её глазах.

— Ну-ну, — он заботливо взял её за руку. Его ладонь была очень теплой и мягкой.

— Я его нарисовала даже… Я пишу одну картину. Мне кажется, всё это началось из-за неё. Но мне почему-то хочется её закончить, она просто тянет меня.

— Покажешь? — спросил Дэн.

— Да, конечно.

Они вместе подошли к мольберту. Несколько секунд Лара колебалась, а затем откинула серый бархат. Она даже не сразу подняла глаза, чтобы взглянуть на своё творение. Но ничего страшного неожиданно для себя не увидела. Напротив, сейчас недописанный сюжет не вселял в неё никакого ужаса, и даже демон показался каким-то блёклым и печальным, будто лишённым жизни. Может быть, дело было в освещении или высохли краски, но взгляд его не горел, как в тот день, когда она писала это, и он совсем не выглядел пугающе.

Однако, Дэн смотрел на картину с беспокойством.

— А что тебя вдохновило? — спросил он.

— Я даже не знаю, — Лара потупила взор, — наверное, какие-то эмоции. Так чаще всего бывает. Но обычно всё намного проще, а об этой картине я действительно не могу ничего сказать. Сюжет просто пришёл ко мне сам будто из ниоткуда, и он начинает периодически мной управлять. Когда я берусь за эту картину, то начинаю видеть странные вещи: иногда прямо образы с неё оживают. Я правда чувствовала этого демона, как будто он пробрался в реальность, и кот тоже видел его, он шипел, и шерсть у него стояла дыбом, а смотрел в это время на меня или на что-то за мной. А вдруг, это чудовище вообще находится во мне? Вот сейчас я ещё спокойно об этом говорю, но, когда останусь одна, я не знаю, что будет. Кроме того, мне стали сниться странные вещи, скорее даже видения или сны наяву. Может, я просто схожу с ума, и мне надо перестать писать эту картину?

— Гм, — Дэн взволнованно смотрел на неё, — но так просто она тебя не отпустит. Посмотрим, что можно сделать. Ты расскажешь мне про эти сны?

— У тебя есть время слушать? Тебе не пора идти? — она с надеждой смотрела на него.

— Нет, если ты меня не выгонишь, я только рад, — сказал Дэн и улыбнулся.

— Спасибо тебе! Ты так помогаешь! — неожиданный порыв овладел ею, и она нежно обняла его.

Ей вдруг захотелось, чтобы он остался с ней, панический страх одиночества пронизывал её насквозь, она схватила его за руку и торопливо повлекла на кухню.

— Давай посидим ещё, раз у тебя есть время. Ты правда хочешь слушать?

* * *

Яр ступил в холодную тьму и постоял несколько секунд, привыкая к пространству.

«Почему я не начинаю ремонт?» — подумал он, вздохнул и пошёл в подпол за дровами.

Серая пустота разрасталась внутри. Она не была болезненной, но отнимала чувства и смысл.

Он растопил печь и сел рядом на какой-то ящик, задумчиво глядя в огонь. Поленья трещали, и разноцветные языки пламени плясали, освещая его печальное лицо.

Засветился экран телефона; опять звонила жена. Яр выключил телефон совсем. На стенах коттеджа, казалось ему, ползали странные тени. Возможно, это как-то отражалось пламя из печки, но Яру они казались живыми призраками, и он стал присматриваться к ним в надежде, что они дадут ему ответ. Тени не знали ответов, они просто двигались и размахивали своими огромными бесплотными конечностями, ни о чём не рассказывая. Он закрыл лицо руками и продолжал сидеть, слушая своё неспокойное дыхание.

Можно было сходить на какое-то занятие, чтобы стало легче… почему-то в последнее время он совсем перестал ходить. В уединении было как-то спокойнее. Каждый раз, когда появлялась возможность, он уезжал в свою деревню: там, вдали от реальной жизни, в тишине и покое, всё как будто становилось на свои места, однако с возвращением в город его снова одолевало странное волнение.

Виной всему была… Лара? Несмотря на неприятный осадок, оставленный встречей, он не мог не думать о ней с нежностью. Теперь, с тех пор как они стали близки, ему казалось, что он обрёл утраченную частичку себя, даже более того, единение с ней представлялось ему искуплением какой-то вины. Несмотря на то, что он обманывал Машу, его почему-то не мучила совесть, а наоборот, на душе стало спокойнее.

Он совсем запутался… Злата постоянно намекала на развод и говорила о том, как видит их вместе с Ларой, но он почему-то не мог этого себе представить.

Лара была чарующей прекрасной нимфой из его снов, ярким цветным миражом, богиней, сошедшей с пьедестала для того, чтобы иногда дарить ему, простому смертному, любовь и внимание, а затем удаляться обратно в свои заоблачные миры.

Он не мог и не хотел видеть в ней простую земную женщину, такую, как его жена, совершенно неинтересную, но поддерживавшую тепло и свет в его жилище. Представить Лару на месте Маши было нереально.