Маша услышала музыку — странную, завораживающую, потустороннюю… Девушка приблизилась и посмотрела ей прямо в глаза. Маша содрогнулась, увидев в этом взгляде глубину, мудрость, муку и боль такой силы, какую она сама, пожалуй, не в силах была бы выдержать, доведись ей испытать подобное чувство. Да, именно, неописуемое чувство агонизирующей боли хлынуло на Машу неуправляемым мощным потоком, так, что её маленькое хрупкое сердечко, казалось, сейчас разорвётся на куски, и она отвернулась, чтобы не смотреть.

Но зловещий шёпот иссушенных огнём губ настиг её слух и забился в висках, подобно пульсирующей крови:

«Да, именно так, не смотри, — шептала девушка, обжигая жаром своего факела, — тебе и незачем на меня смотреть. Это он, он должен смотреть и вытерпеть всю боль, что причинил мне! Я не знаю, что у тебя с ним, но нас связывает давнее проклятье, и до тех пор, пока он не отдаст мне долг, ни его, ни моя душа здесь не успокоится! Знай же, несчастная, что я горела в огне из-за него и не желаю тебе ничего плохого, но если ты не отпустишь его, то сгоришь, как и я! Поверь мне, не ты, а я связана с ним вечными узами любви, так что пока не поздно, беги и спасай своего ребёнка, ибо я не остановлюсь!»

Маша билась в странном припадке, и Лена, схватив её за плечи, трясла, обезумев от страха.

— Очнись, очнись! — кричала подруга, слёзы текли по её щекам — такие желанные, долгожданные капли, почему же они не приходят к Маше?

И Лена, наконец, преобразилась: как ветром сдуло наносную весёлость, в глазах горел неподдельный страх, непритворное сочувствие и искреннее желание помочь…

Цепляясь за Лену, словно за жизнь, Маша протянула к ней свои руки, но всё было как в тумане, а её уже окружали люди с чужими лицами, от белого цвета их одежд веяло холодом и запахом лекарств. Она внезапно почувствовала лёгкость, как будто уже воспарила к небесам, чьи-то сильные грубые руки подняли её и положили на носилки, она пыталась умолять их оставить её дома, потому что нужно дождаться мужа («послушайте, это очень важно, если меня не будет дома, он забудет, что я существую, положите меня обратно, пожалуйста, я должна быть дома, когда он придёт»), но никто её не слушал, а мир вокруг колыхался и дрожал, в глазах пульсировало и темнело, и лицо лучшей подруги растворилось за взглядами чужих озабоченных глаз.

Ещё дальше, позади исчезающей реальности, горел огонь, поглощающий всю её жизнь, и из этого огня восставала танцующая фигура черноволосой богини с лицом, искажённым истерическим смехом и бездонными глазами, подобно омутам, наполненными абсолютным чёрным отчаянием, от тьмы которого Маша задрожала и, чтобы только не видеть этого взгляда больше, провалилась в болезненное беспокойное забытьё.

* * *

Опять больница, как тогда, когда она встретилась с девушкой Олей, и с ним… Но в прошлый раз эти облупившиеся стены и стерильный запах принесли ей счастье, а теперь… что теперь?

Маша не знала.

Яр не приходил её навестить, да и, кроме Лены, никто не приходил. Холодный страх заползал внутрь, проникал от сердца до низа живота, а оттуда распространялся тошнотой вверх до самого горла. Маша не могла есть и спала очень плохо.

* * *

Войдя в дом, Лара ощутила странный холод. Ветер дул со стороны окна и распространялся по всей квартире. Слышны были звуки с улицы, и кот не выбежал, как обычно, её встречать.

Леденящий страх поглотил ощущения счастья и ликования, пару минут назад наполнявшие её сердце. На ватных ногах, будто неживая, Лара пошла к распахнутой балконной двери. Окно тоже было открыто настежь, а пол балкона припорошён снегом, и она стояла на этом снегу, глядя на дорогу, уводящую к лесу, боясь опустить глаза вниз.

— Бесик… — пробормотала, наконец, Лара одними губами и склонилась над подоконником.

Он лежал на крыше магазинчика внизу, весь занесённый снегом.

— Я не открывала окно, — сказала Лара сама себе, начиная плакать, — не могла!

Дрожа от рыданий, она спускалась по лестнице вниз, не помня, как, искала домоуправление, дворников, общалась с какими-то людьми, и, наконец, забрала его — холодного, твёрдого, с кровью, запекшейся на голове. Он, видимо, упал неудачно, ударившись о выступ одного из балконов, возможно, перевернулся из-за этого и разбил голову. Дрожащими пальцами Лара пыталась закрыть ему глаза, но не могла — веки заледенели.

— Бесик, прости меня, — шептала она и обескураженно пыталась вспомнить, как уезжала.

Она была уверена, что не могла оставить дверь открытой, а уж тем более — балконное окно. Обычно холод задувал в щели, и зимой она его никогда не открывала. В комнате было еще одно окно, чтобы проветривать, и когда Лара делала это, то уносила кота на кухню. Это всё составляло чётко отработанную схему и делалось на автомате порой не один раз за день, учитывая специфику её домашней работы.

Наплакавшись, Лара взяла переноску и начала укладывать туда тело питомца, немного повернув его, и тогда увидела странный знак, начерченный застывшей кровью на том боку, на котором он лежал мертвым.

Это был треугольник вершиной вниз с крестом над основанием, который Лара видела в странном сне про замёрзшую реку.

* * *

— Вот смотри, тут сделаем зал для гостей, я хочу цветочные обои, чтобы у всех сразу поднималось настроение. Поставим большой стол рядом с печкой, будем смотреть на огонь и ужинать. Вино, закуски. Пойдём дальше. Здесь будет спальня; я уже заказала кровать из натурального дерева и огромный телевизор — чтобы валяться и фильмы смотреть. Да мы уже почти все придумали: и цвета, и мебель. Внизу в подвале котёл, батареи работают. А в той половине я хочу сделать свою мастерскую и зал для занятий — можно будет проводить какие-то тренинги там. Но это позже. Пока одну хотя бы часть дома надо доделать и начать жить.

Обескураженная пылом подруги, Злата ходила за ней без улыбки на лице и не могла вставить ни слова.

— Подожди-ка минутку, — сказала она, наконец, поймав небольшую паузу в возбужденном монологе Лары.

— А, что? — спросила та, задумчиво разглядывая стены. — Да, вот здесь мы штукатурку декоративную сделаем, а там балки…

— Ларик, послушай.

Злата взяла подругу за руку и поймала её взгляд.

— Я всё понимаю, ремонт — это классно, но мы сто лет не виделись, мне надо с тобой поговорить.

— Хорошо, — как-то отрешённо ответила Лара, — давай поговорим.

Они сели у печки, в которой уютно потрескивали горящие поленья.

— Расскажи мне, что происходит, — попросила Злата.

— В смысле? — не поняла Лара.

— Ну как же? Ты пропадаешь, не отвечаешь на звонки и смски, мы с Дэном общались, волновались за тебя, да, несмотря на то, что между вами было, он хорошо к тебе относится и беспокоится, как и я… Яр тоже замкнулся, куда-то исчез, и вдруг неожиданно вы появляетесь вместе и затеваете в его доме ремонт, который он уже несколько лет откладывает. Пока его жена лежала в больнице, он ни разу её не навестил!

— Откуда ты знаешь? — спросила Лара.

— Есть общие знакомые, — ответила Злата. — а вообще, какая тебе разница, откуда?! Знаю, и всё. Слава богу, хоть с ребёнком всё в порядке и с ней тоже, она уже дома… Объясни, пожалуйста, что происходит! Я, конечно, рада за вас, но ничего не понимаю. И потом, обидно, что ты совсем про меня забыла. То есть, ты думаешь, что можешь вот так пропадать и появляться без объяснения причин? И Яр какой-то странный. Что с ним случилось? Он пьёт?

— Пьёт не больше, чем раньше, — мрачно отозвалась Лара, — что-то не видно твоей радости, ты же хотела видеть нас вместе!

— Но подружка, — возмущённо сказала Злата, — я всё понимаю, только ведь его жена ждёт ребёнка. Раньше он бы никогда так не поступил. Я хорошо знаю Яра, он, конечно, не идеал верности, но не такой бессердечный, чтоб так вот взять и бросить беременную жену. Это совсем на него не похоже.

— Просто он любит меня, — холодно ответила Лара, — разве ты не видишь?

Она обвела взглядом дом и продолжала:

— Сколько времени они вместе? Начинал он что-то тут делать? Жена не вдохновляла его, он ничего не хотел с ней. А со мной всё иначе. Мы нашли друг друга наконец-то, Злата! Ты же веришь в чудеса, ты сама меня учила! И потом, мы с ним встречались в прошлых жизнях, я это точно знаю, и нам надо быть вместе, чтобы изменить судьбу.

— Какую судьбу? — спросила Злата. — Да, я верю в чудеса, но тебе не жалко эту бедную девушку?

— Я тебя не понимаю, — сказала Лара, — он что, должен быть с ней из-за ребенка? Я-то тут при чём? Не я изменяла, не я делала этот выбор. Поговори лучше с ним.

— Он со мной не разговаривает, — сухо возразила Злата, — и это тоже очень странно. Раньше Яр всё мне рассказывал.

— Теперь он всё рассказывает мне, — запальчиво сказала Лара, — потому что мы пара, а ты — просто подруга.

— Не знаю, — покачала головой Злата, — останемся ли мы с тобой подругами.

— Да ты сама не лучше! — разозлилась вдруг Лара, — разводишь мужиков на дела, на подарки, на всякое, а они сами тебе и не нужны вовсе. Конечно, ты же такая богиня, что за одно общение с тобой они должны тебе деньги платить, что, не так?

— Это другое! — возразила Злата, гневно глядя на подругу. — Я не увожу чужих мужей.

— Но встречаешься с ними! Признайся, если бы твой любовник решил быть с тобой, вспомнила ли бы ты про его жену и детей?

— Я больше не встречаюсь с тем парнем, — ответила Злата, — поняла, что я так не могу.

— Да, конечно, — язвительно сказала Лара, — ему ведь далеко до Шивы.

— Не надо так, — Злата покачала головой, в глазах её стояли слёзы.

— Ладно, но ты мне сама говорила, что Яр с женой хочет развестись. Ты же мне предлагала его завоевывать.