— Я предлагаю вам огромную сумму…

— Знаю. И я нашла бы ей применение, поверьте. Совсем недавно я здорово села на мель,

— Тогда примите мое предложение и ни в чем себе не отказывайте.

Она с улыбкой посмотрела на Брюса Джеймсона и его напарника:

— Прошу прощения, джентльмены, но я остаюсь.

— Отлично, — сказал старший «зам», пряча чек в нагрудный карман пиджака, — тогда мы уходим.

Девушка проводила их до дверей и долго смотрела вслед машине.

— Как странно, — размышляла она вслух, — они пришли ко мне как раз тогда, когда я осталась без денег.

Вернувшись в гостиную, она поставила на поднос пустые стаканы из-под чая и пошла в кухню. Вдруг она резко остановилась.

Они предлагали ей двойную цену! Даже если бы она вкалывала здесь десять лет и вырастила такой же отменный скот, как у Барбары Котрелл, все равно это ранчо не стоило бы таких денег.

— Здесь что-то не так!

Мысли вихрем завертелись у нее в голове. Что заставило инвестора предложить за кусок земли двойную цену? Нефть?

Природный газ? Может быть, в Хьюстоне полагают, что нефтяной кризис скоро кончится? Может быть, у них есть какая-то информация из Вашингтона? Может быть, ОПЕК изменила свою политику?

Одолеваемая тысячами вопросов, девушка влетела в кабинет Мака и поставила поднос на его письменный стол.

— Ответ где-то здесь, и я его найду. Кто-то хочет купить это ранчо, потому что знает что-то, чего не знаю я. И я выясню, в чем здесь дело… умру, но выясню!

* * *

«Патриотизм требует от простых смертных не только мужества», — думал Брендон, подъезжая к дому Барбары Котрелл. Наверное, он не первый патриот, которому приходится лизать чью-то задницу.

Брендон довольно быстро вычислил, что за рьяным продвижением билля об игорном бизнесе в Остине стоят мафиозные структуры. Однако это понимали далеко не все, и он собирался открыть людям глаза.

У него были связи в Техасе, но не хватало влияния, чтобы провести кампанию по разгрому этого билля.

Впервые в жизни Брендону Уильямсу понадобилась помощь Барбары Котрелл.

Он несказанно удивился, когда Барбара согласилась с ним встретиться. Чутье подсказывало Брендону, что он зря все это затеял. Барбара даст ему от ворот поворот. Ей просто хочется потешить свое самолюбие. Но сейчас не время думать о собственной гордости: на карту поставлено слишком многое.

Мексиканка-горничная открыла ему дверь и ушла с докладом. Он остался ждать в огромном холле.

В этот день Барбара Котрелл приложила немало усилий к тому, чтобы хорошо выглядеть. Она вызвала на дом своего парикмахера, чтобы тот уложил ей волосы, долго выбирала костюм и туфли. Два больших мягких кресла в ее кабинете заменили на маленькие с деревянными подлокотниками.

Брендон мужчина крупный, сидеть в таком кресле ему будет неудобно. Это даст ей преимущество. Барбара всегда уделяла большое внимание декорациям.

Когда горничная ввела Брендона в кабинет, Барбара царственно восседала за своим письменным столом. Здороваясь с гостем, она не улыбнулась и не встала с места. Брендон, со своей стороны, не подал ей руки. Он вольготно уселся в маленькое кресло, закинув ногу на ногу и сложив руки на коленях. Барбара с досадой наблюдала за его спокойными уверенными движениями. Они были равными соперниками.

— Зачем вы хотели со мной встретиться? — спросила она напрямик.

— Мне нужна ваша помощь.

Барбара возликовала в душе, но внешне осталась невозмутимой. Она по-прежнему в упор смотрела на Брендона.

— Судя по тому, что вы ко мне пришли, это, должно быть, что-то серьезное Неужели вам нужны деньги? — с надеждой спросила она.

— Нет, и вы это знаете.

— Да, знаю.

Взгляд Брендона не дрогнул. Ее игра была ему понятна.

«Счет два-два», — мысленно отметил он.

— У меня не так много времени, и у вас, разумеется, тоже. Поэтому перейду сразу к делу. Вам известно, что определенные фракции усиленно проталкивают в законодательные органы штата билль об игорном бизнесе.

— Да., - Я не могу ничего доказать, но у меня есть основания полагать, что лица, лоббирующие этот законопроект, куплены мафией.

Глаза Барбары сузились. Впервые за весь разговор она прислушалась к словам Брендона. Странно, но у нее не возникло даже сомнения в том, что он говорит правду.

— Продолжайте.

— У меня есть друзья-банкиры, которых купила мафия.

Я наблюдаю планомерное, хорошо организованное наступление преступности. Если билль пройдет в Остине, это будет означать, что открыта зеленая улица для разного криминального сброда. У нас уже есть наркотики, проституция и рэкет, а будет еще хлеще, если мы дадим мафии поддержку закона.

— И вы думаете, что сумеете их остановить?

— Да.

— У вас непомерно раздутое самомнение, мистер Уильямс.

— Мое самомнение здесь ни при чем. Я знаю, что вы питаете какую-то особую ненависть к мужчинам. Я с детства слышал об этом. — Дав волю своим эмоциям, он стиснул руки и, упершись ступнями в пол, нагнулся к Барбаре. Глаза его сверкали. — Речь идет не о чьем-то самомнении — ни о вашем, ни о моем, Барбара. Я пытаюсь спасти мой дом, мой штат, и если вы этого не видите, то вы просто слепы.

Руки Барбары дрожали, но она крепко сжала их в кулаки и держала под столом, боясь выдать свои мысли.

В этот момент, когда глаза Брендона полыхали страстью и гневом, он был как никогда похож на своего отца, Джона Уильямов.

Барбара почувствовала, что оттаивает. Душа ее раскрывалась, как много лет назад. Она хотела, чтобы Брендон убедил ее встать под свои знамена. И не важно, что их ждет — победа или поражение. Главное, что они будут бороться вместе.

Она вспомнила политическую страстность и идеализм Джона. В отличие от нее он был искренне предан своим убеждениям. Она же всегда знала, что в трудные времена может рассчитывать на свое происхождение и богатство. Деньги и имя служили серебряной подкладкой для ее патриотизма.

Брендон рисковал своими деньгами и репутацией. Он запросто мог проиграть. Мафия покупала газеты, телевидение и радио. Отчаявшиеся люди часто выбирали легкий путь — брали деньги и выходили из игры.

Брендон предлагал ей трудный путь. Она была умной женщиной и понимала, что в случае поражения потеряет очень много.

— Вы осознаете, о чем меня просите?

— Да. А вы?

Она округлила глаза.

— Кажется, да.

— Это может быть очень опасно, Барбара, для нас обоих.

— Я никогда никого не боялась.

— Эти парни играют по-крупному.

— Знаю. Но это мой Техас. Мои предки обосновались здесь больше ста лет назад. Мне некуда уезжать. Керны и Котреллы всегда жили здесь припеваючи. Я никому не позволю лишить меня и моих детей будущего.

— Значит, вы мне поможете?

Барбара смотрела на него и представляла, что ей снова семнадцать лет и перед ней не Брендон, а Джон. Наверное, она зря послушала своего отца. Не расстанься она с Джоном, все бы могло сложиться по-другому. На какую-то долю секунды Барбара позволила себе вообразить жизнь, полную любви, и сердце ее наполнилось невыносимой болью.

— Я сделаю все, что смогу.

Их лица были очень серьезны.

Брендону вдруг захотелось подойти и обнять эту женщину. На мгновение она показалась ему очень хрупкой и беззащитной. Впервые он открыл в Барбаре такую сторону, которую вряд ли кто видел до него. У него появилось совершенно ясное чувство, что сейчас, в этом кабинете, происходит нечто невероятно важное. Закладываются основы прочной, многолетней дружбы, а в их судьбах начинается новый этап.

На этот раз он протянул Барбаре руку, и она ее пожала.

— В следующие выходные я соберу политический митинг. Приглашу знакомых со всего штата. Самые влиятельные техасцы будут на нашей стороне, и тогда мы обязательно победим.

— Я очень вам благодарен, Барбара.

— Я делаю это ради Техаса.

— Знаю, — сказал он и вышел.

Барбара молча стояла у порога своего кабинета, провожая глазами Брендона. Потом она прошла к окну гостиной, откуда было видно его машину. Когда-то вот так же она смотрела вслед уходившему Джону. Жизнь совершила полный виток.

* * *

Морин три дня без устали рылась в кабинете Мака и на книжных полках в библиотеке. На четвертую ночь, когда над холмами западного Техаса гремели раскаты грома, она нашла старую потрепанную кожаную папку. Развязав тесемки, девушка обнаружила наверху вырезки из журнальных статей о золоте конкистадоров и ксерокопию исторического очерка о золотодобыче в Кервилле за последние триста лет.

Под этими бумагами лежала очень старая карта с изображением маленького участка. Морин крутила ее и так и эдак, пытаясь расшифровать. Она провела пальцем вдоль русла ручья и вдруг узнала два холма — они высились на северо-западе ее ранчо.

— Я знаю, где это место! — взволнованно воскликнула девушка. — Значит, и Мак знал.

Как видно, именно эта карта и подвигла его безрассудно тратить свои доходы на золоторудную технику. Уже ни на что не надеясь, она просмотрела оставшиеся папки с бумагами и в последней нашла кусок картона с выдавленной в нем стрелой.

С обратной стороны к картонке был приклеен маленький листок бумаги с печатным текстом. В нем объяснилось, что это путь к старому испанскому руднику, который разрабатывали до середины XVIII века, а потом забросили.

Сбоку было приписано рукой Мака: «Тупик».

Морин перевернула картонку и осмотрела стрелу. Изгибы на ней соответствовали карте. Она снова внимательно изучила карту, потом стрелу.

Девушка понимала, что все это — пустая трата времени.

Мак наверняка уже искал этот рудник. Она взяла лупу, чтобы получше разглядеть мелкие отметки на карте и стрелу.