— Я знаю. Няня приносила сюда ребенка на прошлой неделе.

— Что с ней случилось? — Когда Гизелла говорила, крошечная Лили смотрела ей прямо в лицо, как будто понимала слова.

Как только Гизелла взяла ее у молоденькой служанки, малышка перестала плакать, но ее тельце было неестественно горячим.

— Ничего серьезного. Или, вернее, ничего такого, с чем было бы нельзя справиться с помощью антибиотиков. — Врач внимательно посмотрел на нее. — Вы собираетесь сами ухаживать за ребенком?

Гизелла подумала о своем уплотненном графике работы. Джесси пришла бы в ужас, услышав такой вопрос.

— По крайней мере до тех пор, пока не вернутся на работу няня и экономка.

Врач посмотрел на нее.

— Ей нужно больше, чем это. — Он потрепал Лили по подбородочку. — Не так ли, юная леди? — Крошка удивленно взглянула на него. — Плохо, когда заботу о ребенке возлагают исключительно на наемный персонал. Ей нужна материнская любовь. — Он снова внимательно посмотрел на Гизеллу. — Или, возможно, любовь бабушки.

— Раньше придерживались других взглядов.

— Да, женщины вашего общественного положения оставляли своих детей на попечение чужих людей. Наверное, и вы так же поступали?

— Это была не моя идея. На этом настаивал мой муж.

— И вы довольны результатами?

Гизелла подумала о своей дочери. Она знала Сандру меньше, чем постороннего человека, мимо которого прошла на улице.

— Нет, — сказала она тихо. — Не довольна.


* * *

Снова сидя в машине, Гизелла рассматривала личико Лили. Какие изумительные губки, похожие на крошечный бутон розы. И какая нежная кожа. Дитя Брайана, думала она. Она снова держала на руках дитя Брайана. Голубые глаза Лили остановились на ее лице. Она пощекотала ладонь Лили, и маленькие розовые пальчики сжали ее палец. На глаза навернулись слезы.

Бенджамина уже не вернешь. Но вот она — Лили.

— О, мама, — вырвалось у Гизеллы. — Если бы ты дожила до этого времени и смогла увидеть свою прелестную тезку.

Хэллоран взглянул в зеркало заднего обзора. Что за прекрасная картина: хозяйка с ребенком на руках.

— Куда теперь, хозяйка?

— Я заберу ее домой, Патрик.

— Вот это хорошо, — сказал Хэллоран, довольный сверх всякой меры. — Разве можно доверять такую милую крошку кому-нибудь вроде глупой девчонки, у которой мы ее забрали!

Гизелла рассмеялась.

— Нам только придется зайти к Сандре, чтобы взять все, что нужно для ребенка.

— А если кто-нибудь попробует остановить нас, мы заставим его пожалеть об этом, — пообещал Хэллоран.

— Никто не будет нас останавливать, Патрик. Ведь она моя внучка. Кто может возражать против того, что я буду за ней ухаживать?

Только не Сандра, подумал Хэллоран. У этой вообще нет никакого материнского инстинкта. Надо же — уехала и бросила такого крошечного ребенка. Этот Брайан Ролингс — тоже ненадежный тип. Хоть он и женился на дочери, но по-прежнему ошивается вокруг хозяйки. Хэллоран снова посмотрел в зеркало на заднее сиденье и улыбнулся себе. Пусть только Брайан Ролингс попробует вмешаться. Если потребуется, он опять заставит этого великолепного джентльмена отведать кулаков — с превеликим удовольствием.


* * *

В Далласе Сандра зарегистрировалась в гостинице смертельно уставшая после целого дня работы и перелета из Сан-Антонио. Возможно; ее мать считает, что для пропаганды их продукции достаточно, чтобы имя Гизеллы Дюран регулярно появлялось в колонках светской хроники, но Сандра знала, что не менее важно угостить на славу покупателей косметики и научить торговый персонал правильно пользоваться продукцией. Увидев послание матери, Сандра позвонила в Нью-Йорк прямо из вестибюля гостиницы.

— Извини, что тебя побеспокоили, — сказала Сандра, узнав, что случилось. — Я позабочусь о том, чтобы заменить эту служанку.

— Ни в коем случае. Хорошо, что она обратилась ко мне. Она осталась совсем одна и не знала, что делать с ребенком. Я была рада помочь. В конце концов, ведь она моя внучка!

— Гизелла Дюран — бабушка? Не очень-то хорошая реклама для компании, а?

— Но я действительно бабушка, — сердито сказала Гизелла. — И для разнообразия я решила поступить, как бабушка.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты все время в разъездах. А я здесь, в Нью-Йорке. Я думаю, что Лили следует побыть у меня, пока ей не станет лучше.

— Послушай, мама, я не думаю...

— Врач тоже так считает. Я позвоню тебе завтра и скажу, как она себя чувствует. И Сандра, если ты собираешься кого-то уволить, то уволь няню. Эта женщина даже не позаботилась оставить слугам номера телефонов, по которым звонить в экстренных случаях.

Она все предусмотрела, думала Сандра. Это тактический ход матери, чтобы удалить Сандру из бизнеса.

— Если я уволю няню, то на кого же я оставлю Лили?

— На меня.

— Ты хочешь сказать, что останешься в Нью-Йорке, но будешь дома, а не в офисе? — с нескрываемым сарказмом спросила Сандра.

— Да, — ответила Гизелла. И повесила трубку.

Сандра сердито мерила шагами комнату. Затем подошла к стоявшей на бюро фотографии, которую она привезла с собой из Нью-Йорка. Она внимательно посмотрела в личико Лили, и в груди шевельнулась обида. Малышка прожила на свете так недолго, а Сандре было больно находиться вдали от нее.

Но Сандра знала, что если она поступит по-другому, то всю оставшуюся жизнь будет играть в компании вторую скрипку при своей матери. Если она не будет разъезжать и клиентура компании не будет с ней знакома лично, у нее не останется никакого шанса.

Сандра взяла фотографию. Она могла бы отменить встречи, назначенные на завтрашний день. Возвратиться в Нью-Йорк. Проверить, почему тщательно подобранная группа людей, нанятых ею для того, чтобы ухаживать за ее дочерью, не смогла функционировать, как предполагалось. Она могла бы отобрать Лили у своей матери.

На какое-то мгновение желание поступить именно так возобладало над всеми другими мыслями. Затем постепенно нахлынули воспоминания. Сколько раз ее оставляли одну, когда она была ребенком? Сколько раз ее мать говорила, что заберет ее, а потом опаздывала или вообще отменяла встречу, ссылаясь на свою работу? На ту же работу, за внимательное отношение к которой мать сурово осуждала ее.

Превратиться в домашнюю хозяйку? Еще одну Флоренс, подумала она с гримасой отвращения. Брайан, наверное, был бы в восторге.

Почему бы не позволить матери посидеть с малышкой? Эта мысль отозвалась в ней болью, но Сандра не обратила на это внимания. Пусть ее мать погрузится в заботы, ограниченные детской и прогулками в парке. Пусть она беспокоится, как бы не попросила расчета няня, если с ней грубо разговаривали или указали, как нужно делать то или другое.

Сандра поняла, что это могло бы быть решением, которое она искала. Способом вообще вытеснить мать из компании.


* * *

— Право же, Гизелла, — недовольно сказала графиня. — Надеюсь, у вас не войдет в привычку повсюду возить этого ребенка с собой. — Они разговаривали в спальне дома Орлены в Палм-Бич, в спальне, которая всегда предоставлялась Гизелле, когда она сюда приезжала, что бывало довольно часто.

— Я вас предупреждала, что привезу ее, — ответила Гизелла, ничуть не смутившись, и уложила Лили в колыбельку.

— Некоторые люди заводят собачек, — сказала ей Орлена. — С ними можно общаться без всяких проблем и всячески баловать. Хорошенькие ошейники и малюсенькие свитера. На днях я видела такого крошечного пуделя, что он умещается в дамской сумочке.

— Надеюсь, вы не предлагаете мне сменять мою внучку на пуделя?

— Вы передергиваете мои слова, — запротестовала Орлеана. — Я лишь хочу сказать вам, что заботиться о ребенке — обязанность матери. А не ваша.

— У нее... нет времени.

— Она не хочет найти время. Вы могли бы с такой же легкостью отстраниться от материнских обязанностей?

— За Сандрой ухаживали слуги. И я всегда сожалела об этом.

— Но как же вы сможете наслаждаться жизнью?

Гизелла наклонилась и поцеловала малышку в щечку.

— Я наслаждаюсь жизнью, Орлена.

Орлена неожиданно села с выражением отвращения на красивом лице.

— Трудно поверить, что мир так меняется. — Она взглянула из затененного листьями пальмы окна на красную черепичную крышу, едва виднеющуюся сквозь зелень. — А теперь еще у меня будут новые соседи. Я уверена, самые неподходящие люди.

— Разве дом Вейлов продается?

Орлена печально покачала головой.

— Объявление о продаже появилось на этой неделе. Все равно мальчики Мейнворинг редко приезжали в Палм-Бич. Попусту пропадал такой красивый дом.

Когда Орлена ушла переодеваться к ужину, Гизелла подошла к окну и посмотрела на стены Каса Вейл, возвышающиеся на вершине прибрежного холма. Впервые она посетила этот дом вскоре после замужества в начале декабря 1941 года. Она до сих пор помнила, как пели рельсы, и звук этот отражался эхом от бетонных перекрытий Флэглеровского моста. В то время ей было восемнадцать лет, и она была беременна Сандрой.

В то первое воскресное утро в Каса Вейл Чарльз долго спал, и Гизелла отказалась спуститься к завтраку одна, не желая бравировать перед его родителями. Сильвия Вейл, дама учтивая, отослала наверх поднос с завтраком и отсрочила обед. Только после двух часов они наконец сели за стол.

Когда обед подошел к концу, Труман Вейл предложил Чарльзу присоединиться к нему в кабинете, пока он курит сигару. Не успели они встать из-за стола, как вбежал дворецкий и что-то промямлил насчет передачи по радио. Все четверо просидели тогда до вечера в кабинете, слушая сообщения о нападении японцев на Пирл Харбор.