— Ты давным-давно знаешь об этом, не правда ли?

Она опустила глаза.

Ромэн взял ее за подбородок и поднял лицо вверх.

— Не беспокойся, милая Гизелла. Я не буду его вышучивать. К искренней любви я отношусь с уважением.


* * *

Ромэн добровольно вызвался поехать в аэропорт, чтобы привезти Камиллу Пэйс.

— Право же, — сказал он Гизелле, — я просто обязан как можно скорее увидеть это явление своими глазами. Так красива и так невежественна. Я не могу поверить этому.

К негодованию Хэллорана, Ромэн выбрал белый «роллс», который хозяйка купила в прошлом году и который был абсолютно таким же, как тот, которым хозяйка пользовалась в Нью-Йорке. Когда Ромэн не вернулся с Камиллой Пэйс в течение разумного периода времени, Хэллоран был безутешен.

— Он наверняка разбил машину. Позвольте мне позвонить в полицию, хозяйка.

Гизелла от него отмахнулась, но и сама тоже начала беспокоиться, пока не услышала в лоджии звенящий смех Камиллы, которому вторил глубокий бас Ромэна. Она поспешила спуститься в холл и нашла их там, любующимися на пляж за плавательным бассейном.

— Ну, вот и вы, — с облегчением вздохнула Гизелла.

Хэллоран проскользнул мимо нее и, прежде чем она успела его остановить, спросил:

— Что вы сделали с машиной хозяйки?

Не слушая заверений Ромэна, что машина в полном порядке, Хэллоран помчался убедиться в этом лично. Гизелла повернулась к Камилле.

— Рада тебя видеть, — сказала она девушке компании «Дюран».

— Я не хотела приезжать, — выпалила Камилла. — Но Сандра сказала, что я должна ехать, а теперь, когда я встретила Ромэна, я не имею ничего против. Что это за люди стоят у ворот? Те, которые в униформе? Они выглядят смехотворно.

— Это охрана. — Нанять охранников Гизеллу уговорила Орлена. «Подумайте только, что случилось с мадам Рубинштейн, — напомнила графиня, — причем в ее собственной квартире. Я обеспечивала охрану, пока вы останавливались у меня, но теперь, когда у вас свой дом в Палм-Бич, вы должны тоже нанять охранников». Гизелла несколько развила эту мысль. Разве обязательно, чтобы телохранители сливались с ландшафтом? Если они должны служить для устрашения, то пусть будут одеты в аккуратные белые униформы и лихо заломленные набекрень головные уборы. Теперь они стали символом ее пребывания в Каса Дюран. Если снаружи стояла охрана, значит Гизелла Дюран дома.

— Они действуют лучше, чем объявление в «глянцевом листке», Камилла.

— А что это такое?

— Это такая местная газета, дорогая, «Палм-Бич Дейли Ньюз».

— Если это газета, то почему она глянцевая?

— Ее печатают на специально обработанной бумаге.

— Зачем?

Разговаривая с Камиллой, Гизелла чувствовала, словно разговаривает с трехлетним ребенком.

— Я полагаю, затем, чтобы типографская краска не пачкала белые перчатки.

— Зачем одевать белые перчатки, чтобы почитать газету?

— Право же, я не знаю, Камилла. Почему бы тебе не позвонить в редакцию газеты и не спросить их об этом?

Камилла оглянулась вокруг.

— А где телефон?

Действительно, как трехлетний ребенок, подумала Гизелла.

— Не хочешь ли ты сначала подняться наверх и переодеться?

Как только служанка, которую подозвала Гизелла, увела Камиллу наверх, Гизелла повернулась к Ромэну и взяла его руки в свои.

— Я очень сожалею. Я отругаю Хэллорана за его манеры.

— Я понимаю, что он стоит на защите твоих интересов.

— Ты чересчур снисходителен к нему. Иногда он слишком серьезно воспринимает свою роль моего телохранителя.

Ромэн поднес ее руку к губам.

— Не беспокойся, дорогая. Как европеец, я хорошо знаком с тиранией старых, преданных семье слуг. Уж если ты должна извиниться передо мной, так это за то, что заставила меня более часа изнывать в компании этой слабоумной женщины.

— Она действительно ужасна. Мне кажется, что у нее нет ни одной извилины в мозгу. Но она потрясающе фотогенична. И, несомненно, оказывает благотворное влияние на объем продаж.

— На какое время твоя дочь намерена обречь нас на страдание от присутствия Камиллы?

— Извини, дорогой. Не менее, чем на месяц.

— Твоя Сандра — садистка. Я не горю желанием познакомиться с ней.

— Тебе и не придется. Пока. Она сейчас едет на Восток. Нужно было придумать что-то, чтобы Камилла не попала в какую-нибудь историю, пока Сандры не будет в стране. Вот и пришла мысль привезти ее сюда.

— В историю? В какую историю может угодить это безмозглое существо?

— О, ты бы удивился, узнав.


* * *

Кусты олеандров едва виднелись в темноте. Хэллоран отступил туда, где тень была еще гуще. Прошел почти месяц с тех пор, как он узнал, что одна из служанок использует кабинки для переодевания около бассейна для свиданий с каким-то мужчиной. Сегодня он застукает их на месте преступления.

Шейла облегчила ему задачу, позвонив несколько минут назад и попросив Рути передать ему, что он уже опаздывает к ужину. Он выехал из гаража, сделав вид, что дико спешит, а затем припарковал машину в конце аллеи и возвратился пешком за дом. Теперь, услышав шум шагов, направляющихся через террасу к кабинкам, он понял, что служанка поверила в его отъезд. Хозяйка, добрая душа, не позволяла Хэллорану уволить даже самую неумелую служанку, если она давно у нее работала. Однако, если он поймает негодницу на месте преступления, он был уверен, что эта женщина, кем бы она ни была, скорее уволится сама, чем захочет, чтобы хозяйка узнала о ней всю правду.

Как только шаги достигли кабинки, дверь ее распахнулась. Через газон до того места, где стоял Хэллоран, долетели басовые нотки приветствия мужчины, и Хэллоран заколебался. Он узнал голос. Мгновение спустя он встряхнулся, как собака, и подобрался поближе к кабинке. Приблизившись, он отчетливо услышал шепот и понял, что не ошибся. Это был проклятый Лягушатник! Не достойный держаться даже за краешек хозяйкиной юбки, но — поди же ты, каждую ночь ложится с ней в постель.

Которая же из Служанок встречается с Ромэном Мишо каждый вечер? По мнению Хэллорана, все они были либо слишком стары, либо слишком примитивны, чтобы заинтересовать француза. Он подбирался все ближе, пока не оказался совсем рядом с кабинкой и пока не услышал смех женщины и не понял, с какой это подружкой забавляется Мишо.


* * *

— Ну уж, Пат! — вскричала Шейла. — Тебе можно готовить ужин из старого башмака, ты все равно не замечаешь, что тебе подают.

Хэллоран поднял глаза и увидел, что она внимательно смотрит на него, уперев в бока руки.

— Дай-ка мне выпить.

— Все вы, Хэллораны, такие, — проворчала она, отправляясь за виски. — При малейшей возможности хватаетесь за бутылку. — Она принесла бутылку и посмотрела на него испытывающим взглядом. — Что случилось, Пат?

— Ничего, — пробормотал Хэллоран. Он налил себе на два пальца виски и проглотил залпом, словно это была вода.

— Ничего, как бы не так! Это дерьмовое виски, которое оставил Мик Таггарт, а ты выпил его — и глазом не моргнул.

— Оставь меня в покое, женщина!

Какое-то мгновение Шейла раздумывала, а затем налила еще стакан виски ему и стакан себе.

— Случилось что-то связанное с твоей бесценной хозяйкой, а?

Хэллоран уставился в свой стакан.

— Не с ней, — сказал он. — С ним. С этим фасонистым Лягушатником. Она чуть не молится на него, а он все это время... — Хэллоран прервал свою речь и осушил стакан виски. На сей раз до его сознания дошло, какую низкопробную дрянь он пьет, и он вздрогнул.

Шейла снова наполнила его стакан.

— Так он сделал что-нибудь обидное для нее?

— Он спит с этой безмозглой фотомоделью Камиллой Пэйс, — выпалил Хэллоран. — Хозяйка ничего не знает об этом, а когда узнает... Когда я расскажу ей...

— Посмотри на меня, Пат. — Когда он поднял на нее глаза, Шейла сказала; — Твоя хозяйка не должна узнать об этом. Во всяком случае от тебя. А если Господь будет милостив, то и ни от кого другого тоже. Ни одна женщина не смогла бы пережить такой удар.

— Я научу его уму-разуму своими кулаками. Если у него есть прекрасная женщина, которая его любит, то зачем ему нужна эта безмозглая идиотка? Когда я с ним посчитаюсь...

— Не ввязывайся в эту историю, Пат, — посоветовала Шейла, и голос ее смягчился. — Она не поблагодарит тебя за вмешательство. Представь, как она смутится, узнав, что тебе обо всем известно. Каждый раз, когда она встретится с тобой взглядом, она будет об этом думать, и это, как стена, разделит вас. Ты и без того ее редко видишь.

Он недооценивал свою Шейлу, подумал Хэллоран, а она продолжала успокаивать его, выводя из состояния потрясения и гнева. Он-то решил, что она ненавидит хозяйку, а она вот советует ему, как поступить, чтобы ей было лучше. Согревшее его дешевое виски Мика Таггарта тоже помогало ему успокоиться, пока его не встревожила мысль о том, почему Мик Таггарт оставил бутылку виски в доме Шейлы.

Когда Шейле наконец удалось спровадить его в постель, он тяжело упал на матрац и потянулся к ней.

— Обойдемся сегодня без этого, Пат. Завтра утром, когда тебя будет мучить похмелье, ты порадуешься тому, что проспал ночью лишнюю минутку.

— А если бы здесь был Мик Таггарт? Ты бы его тоже оставила ни с чем?

— Ой, ты, никак, ревнуешь? Спи, Пат.

И он заснул, да так крепко, что его не беспокоили никакие сны о фасонистых французах.


* * *

Шейла Хэллоран постояла за дверью спальни, пока не убедилась, услышав его равномерное похрапывание, что он отключился на всю ночь. Она прошла по узкому коридору до двери в комнату Фрэнсиса и заглянула внутрь. Кровать была еще пуста, хотя был уже почти час ночи. Хорошо, что Пат не додумался спросить про своего внучатого племянника, а не то не миновать бы ей нагоняя от него. Мальчику было уже восемнадцать лет — уже не ребенок, — однако Пат считал, что он обязан приходить домой к десяти часам.