— Ты знала об этом? — спросила она, размахивая газетой. На первой странице была помещена большая фотография Чарльза. — Здесь пишут, что он застрелился.

Весь гнев, сжигавший Гизеллу на всем пути через Атлантический океан, превратился в эту минуту в радость.

— Бенджамин, — тихо прошептала она, прочитав первые строки. — Он сделал это из-за Бенджамина.

Сандра забрала у нее газету.

— У тебя всегда все сводится к Бенджамину, не так ли? Ты его любила больше, чем отца. Больше, чем... — Она захлебнулась словами, а затем продолжала. — Больше, чем ты любила меня. Все возвращается к Бенджамину, а? — Последние слова она прокричала.

Гизелла потянулась к ней.

— Ты не понимаешь, — воскликнула она. Но Сандра выбежала из спальни, прихватив с собой газету. Мгновение спустя Гизелла услышала, как захлопнулась дверь ее номера. Она присела на кровать, чувствуя, как неровно бьется ее сердце.

— Сандра? — воскликнула Александра Мейнворинг, позвонив в номер племянницы в «Негреско». — Почему ты там? Ты должна была остановиться у меня.

Сандра прижала трубку головой к плечу, застегивая молнию на платье. Как легко было вернуться на старую проторенную дорожку. Словно они разговаривали только вчера. Она не позволила себе вспоминать о том ужасном утре, когда она вошла в спальню тети.

— Мне никто не сказал, что я должна остановиться у тебя. Возможно, это маме пришло в голову заказать мне номер здесь. — Сандра ухмыльнулась своему отражению в зеркале.

— Эта женщина! Я не хочу, чтобы она присутствовала на похоронах!

— Дядя Тру хочет, чтобы она была там, так что, боюсь, у тебя нет выбора. Она была женой моего отца.

— Только лишь потому, что он так и не оформил с ней развод.

— Как бы это выглядело, если бы она не присутствовала? Возможно, газеты стали бы докапываться до причины самоубийства отца.

— Он не убивал себя! Это был ужасный несчастный случай.

— Ведь ты не хочешь, чтобы газеты косвенно намекали на его отношения с моей матерью?

Молчание на другом конце линии подтвердило, что Сандра выбрала правильные слова.

— Ты придешь сегодня сюда на ужин? — спросила наконец Алекс.

— Мы с мамой обе?

Последовало продолжительное молчание.

— Конечно, — сказала Алекс, — Чарльз этого хотел бы.

— А как насчет дяди Тру?

— О, он здесь будет. Он взял на себя все хлопоты, — с горечью добавила Апекс. — Он даже настаивает, чтобы Чарльза кремировали. Если бы он этого хотел, он оставил бы указания.

— Тетя Алекс, попытайся...

— Я, знаешь ли, здесь не останусь. Теперь Тру не имеет надо мной никакой власти. У меня есть свои деньги, и я не намерена оставаться в ссылке.

— Так ты переезжаешь в Штаты? — Сама того не желая, Сандра почувствовала, что она обрадовалась этому. Закончив разговор, она некоторое время стояла в недоумении, поняв, что все эти годы ей очень не хватало тети.


* * *

Если бы не присутствие на ужине Ноэла и Уэсли, за столом в тот вечер царило бы полное молчание, подумала Сандра. Разговор за столом поддерживали ее двоюродные братья. Никто из прочих присутствующих не разговаривал друг с другом. Она заметила, что мать, которая обычно пила очень мало, несколько раз позволяла наполнить свой бокал. Когда после ужина тетя Алекс поднялась из-за стола, дядя Тру произнес:

— Почему бы нам, прежде чем выпить бренди после ужина, не отправить Гизеллу и Сандру в гостиницу? Гизелла едва держится на ногах от усталости.

— Не очень-то лестное замечание, Тру, — сказала Гизелла. Это были первые слова за весь вечер, обращенные непосредственно к нему.

Сандра пристально посмотрела на мать и поняла — ее дядя прав. Она никогда еще не видела, чтобы лицо у матери так побледнело и осунулось.

— Ты плохо себя чувствуешь? — спросила она.

— Я чувствую себя прекрасно, — резко ответила Гизелла. — А если ты хочешь о ком-то побеспокоиться, так побеспокойся об Алекс.

— Как ты щедра, Гизелла! — воскликнула Алекс, разразившись громкими рыданиями.

Сандра заметила, как ее дядя и двоюродные братья обменялись взглядами через стол, а затем неожиданно дядя Тру и Уэсли, оказавшись по обе стороны от нее и матери, сопроводили их к выходу из столовой, а Ноэл последовал за ними рядом со своей матерью.

— Подождите! — закричала тетя Алекс сквозь слезы. — Вещи Сандры здесь. Я позвонила в гостиницу, чтобы их прислали.

— Прекрасно, — сказал дядя Тру. Прежде чем Сандра успела сообразить, что происходит, дядя Тру передал ее Уэсли и исчез вместе с ее матерью.

— Но я не хочу оставаться здесь на ночь, — прошептала Сандра на ухо Уэсли.

— Ты нужна ей, крошка. Мы поиграем в покер, как только она ляжет спать. Если будешь хорошо вести себя, мы с Ноэлом позволим тебе пару раз выиграть.


* * *

Выйдя с виллы Алекс, Тру отослал своего слугу, и сам сел за руль, чтобы ехать в Ниццу. Добравшись до Промнад-дез-Англе, Тру остановил машину на обочине. Он помог Гизелле выйти, а затем, взяв ее за руку, повел вниз по ступеням к общественному пляжу. Позади них пальмы, обрамлявшие авеню, шелестели листьями на ночном ветерке. Воды Бэй-дез-Анж напоминали черный бархат, по которому в лунном свете были разбросаны отражения огней фешенебельных отелей, расположенных вдоль мягкого изгиба береговой линии залива. — Я всегда сожалел, что именно сюда выслал Чарльза, — сказал Тру. Это были первые слова, произнесенные им с тех пор, как они покинули виллу. — Ницца — один из моих любимых городов.

— Ты по нему скучал?

— Я скучал по тебе, — сказал он, обнимая ее. Они поцеловались — и всех этих лет словно никогда не бывало.

— Пойдем со мной в гостиницу, — предложила Гизелла, когда они наконец оторвали взгляд друг от друга.

— Это я и собирался сделать.

Когда они рука об руку шли через вестибюль «Негреско», Гизелла чувствовала себя как школьница. Столько лет потрачено напрасно, думала она. Только смерть Чарльза снова свела нас вместе. Но она не позволит себе думать сейчас о Чарльзе. В этой чудесной ночи ему не было места.

— О, Тру, — сказала она, когда дверь ее номера закрылась за ними, и она снова оказалась в его объятиях. — Зачем мы ждали так долго?


* * *

Едва взошло солнце, как зазвонил телефон. Тру, приподнявшись на локте, нежно погладил другой рукой ее лицо.

— Лучше уж тебе взять трубку, — сказал он.

— Я уверена, что моя репутация разбита в пух и прах, после того как вчера вечером мы торжественно прошествовали через вестибюль.

Он легонько хлопнул ее по заду.

— Возьми трубку, женщина!

Она подчинилась, но это оказалась Алекс, требовавшая позвать к телефону Тру.

— Немедленно соедини меня с ним. Я знаю, что он там! Не пытайся отрицать, Гизелла!

Она не отрицала. Не говоря ни слова, она просто передала трубку Тру и стала наблюдать за сменой эмоций на его лице, пока он слушал свою сестру-близнеца.

Когда он наконец повесил трубку, радостное выражение с его лица исчезло бесследно.

— Мне придется сегодня утром возвратиться на виллу. — Он поднялся с постели и начал одеваться. — Я пришлю кого-нибудь, чтобы отвезти тебя на отпевание.

Гизелла тоже встала, завернувшись в простыню.

— Тру? Что случилось?

На какое-то мгновение он остановился.

— Шантаж. Кто-то прислал Алекс несколько довольно мерзких фотографий Чарльза с юными дружками мужского пола.

Гизелла присела на краешек постели.

— Ты не знала? — спросил ее Тру.

Она покачала головой.

— Орлена пыталась рассказать мне, но я ей не поверила.

— Будучи замужем за Сильвианом, графиня должна разбираться в этих делах.

— Что ты собираешься предпринять?

— У меня уже был продолжительный разговор с местными властями, и некоторые из них получили от меня щедрые пожертвования наличными. Думаю, что без особого труда отделаюсь от этого мерзавца. — Его лицо исказила гримаса. — Меня беспокоит другое. Могут начать болтать слуги, а мне бы не хотелось, чтобы об этом узнали мальчики. Мне нужно заставить Алекс как можно скорее вернуться в Штаты.

— А что это «другое», Тру?

— Ты, должно быть, знаешь теперь, какие близкие отношения были у Чарльза с Алекс.

— Ну конечно, знаю. Он был ее младшим братом, почти сыном для нее. Он...

— Нет, Гизелла. Не сыном он был. Любовником.

Его слова долетели до нее откуда-то издалека, будто они были в разных комнатах, находились в разных мирах. В ее мире люди не говорили такие вещи. Тру сел рядом с ней на постель.

— Теперь ты знаешь все самое худшее о моей семье, Гизелла. — Ее руки лежали у него на коленях. Он накрыл их своими руками. — А теперь я задам тебе один вопрос, который давно хотел задать тебе. Ты выйдешь за меня замуж?

Она подняла голову и взглянула ему в глаза.

— О да, Тру! Да!


* * *

Они вернулись после отпевания. Гизелла помнила, как выглядела Алекс, получив известие о том, что погиб на войне Невилл Мейнворинг. Она была красива и мужественна. Теперь же она превратилась в изможденную развалину, словно потеряв какую-то жизненно важную часть самой себя.

Гизелла сжала руки. Еще утром, в гостинице они с Тру договорились держать свою помолвку в секрете от остального семейства. Глядя на полубезумное выражение лица Алекс, она поняла, что это была хорошая идея. Алекс была на грани срыва. Что угодно могло вывести ее из равновесия.

На виллу, чтобы выразить свои соболезнования, пришло множество правительственных чиновников и масса светских знакомых из числа «перекати-поле» — и все они, по-видимому, знали имя Гизеллы. К концу вечера она начала чувствовать себя захватанной множеством рук. Руки болели от бесконечных рукопожатий. Она пробралась сквозь толпу к дочери, стоявшей с большим бокалом вина.