Евгения Перова - Все у нас получится!

Антонина Михайловна растерянно смотрела на дочь, потом нерешительно всхлипнула, но Аллу это не впечатлило:

– Так ты сможешь держать язык за зубами? Никому ни слова: ни своим подругам, ни Селезневым. А особенно дяде Пете.

Антонина уныло кивнула. А Николай, приехав в Долгореченск, поговорил с Дарьей. Она выслушала его историю, усмехнулась и спросила:

– Значит, говоришь, сын друга?

– Да, – твердо ответил Коля, глядя ей в глаза. – А если у тебя есть какие-то соображения по этому поводу, то держи их при себе.

– Как скажешь.

– Даша, ты знаешь – я очень нежно к тебе отношусь! Но ты же видишь, что ситуация изменилась. Придется как-то по-другому устраивать быт. Двое детей, шутка ли! Я перееду в Москву, так что, сама понимаешь, времени у меня ни на что не будет.

– Значит, мы расстаемся?

– Даша, я не могу больше так с тобой поступать! Ты молодая, красивая, способная, тебе надо собственную жизнь налаживать, а не за меня цепляться. Поверь, мне все это крайне тяжело, но что делать! Я сам плохо понимаю, как смогу без тебя.

– Во-первых: когда это я за тебя цеплялась? Во-вторых, я сама буду решать, что мне делать. И в-третьих: я нужна тебе? Не как любовница – ты себе сотню найдешь, если захочешь. Как человек, как друг?

– Да.

– Ну вот, что и требовалось доказать. Давай жить, как получается. Но знай, что я всегда на твоей стороне, что бы ни случилось.

Эту ночь с субботы на воскресенье они провели вместе. Утром Николай, забрав необходимые вещи, уехал в Москву, а Даша медленно побрела домой – пешком через весь город. Она шла и плакала, спрятавшись под зонтом от затяжного осеннего дождя. А через пару дней взяла и перекрасилась, став из шатенки яркой блондинкой: новая жизнь – новый образ. В понедельник, войдя к себе в «предбанник», Николай не сразу узнал свою секретаршу, а потом с облегчением рассмеялся:

– Поразила меня в самое сердце! А я уж решил, что ты уволилась, а это кто-то новый.

– Не дождешься.

– Почему вдруг такой цвет?

– Джентльмены предпочитают блондинок, не знал?

– Ты мне и шатенкой нравилась. Или что – будешь искать нового… джентльмена?

Увидев выражение лица Даши, Николай шагнул к ней, быстро обнял и прошептал:

– Прости! Прости меня, дорогая! Но я ничего не могу изменить.

– Да ладно, – сказала Даша, поправляя осветленные локоны. – Не переживай. Будем жить, как получается.

Еще раз она заплакала, впервые увидев Илюшу – Николай года через полтора решился их познакомить. Мальчик был так похож на Николая, что Дарья окончательно утвердилась в мысли о его отцовстве. Ничего толком не зная о прошлом Селезнева, она тем не менее почти угадала историю его первой любви. Даша легко поладила с мальчиком, и они порой даже ездили куда-нибудь втроем во время каникул – то в Ленинград, а то и в Симеиз. Потом Даша долго приходила в себя, постепенно возвращаясь к суровой действительности: сказка о счастливой семье кончалась быстро. Она ни разу не упрекнула Николая, потому что сама выбрала такую жизнь – Даша была из породы однолюбов.

Что думал обо всем этом Илюша, Дарья не знала, но, по словам Николая, мальчик ни разу не проговорился ни бабушке с дедушкой, ни тем более Алле, с которой у него были непростые отношения. Чуткое сердечко Илюши знало, что Алла его только терпит, притворяясь ласковой и внимательной. Селезневы так и продолжали жить на два дома – вернее, на три, если считать и Долгореченск. Аллочка обитала у матери, Николай с Илюшей – тремя этажами выше. В положенный срок родилась девочка Дианочка, и Николай растрогался, увидев крошку, хотя и поморщился, услышав выбранное Аллой имя. Все умилялись малышке, которая, подрастая, становилась все милей и прелестней, Илюша обожал маленькую принцессу, и только Нонна Сергеевна присматривалась к девочке, ища следы сходства с сыном: она ни в какие чудеса не верила.

Сначала Илюша называл Николая «дядя Коля», но потом, когда стал усиленно заниматься английским, придумал обращаться к нему dad, daddy – и Николаю это понравилось. Все свободное время он отдавал сыну, хотя чувствовал, что Алла обижается. Но Коля никак не мог воспринимать дочку всерьез: любовался, играл с ней, как с котенком, покупал подарки, но сердце его было отдано Илюше. Шли годы, Николай стал директором завода, потом владельцем, вовремя проведя приватизацию. Владения его росли, капиталы множились. Старики постепенно уходили: сначала рак сожрал Алексея Павловича, за ним довольно скоро отправилась и Нонна Сергеевна. Дольше всех держалась Антонина Михайловна, становясь все более странной и невыносимой, так что в конце концов ей наняли сиделку. Николай построил дом недалеко от Долгореченска, куда переселил всех – кроме полоумной тещи, конечно. Илья окончил школу и был отправлен завершать образование в Лондон. Николай продолжал поддерживать отношения с Дарьей, не подозревая, что у жены тоже есть парочка молодых любовников. Селезнев не мог и предположить, что Алла на такое способна: она и с ним-то спала словно через силу. Но чтобы сонная Аллочка сама проявила инициативу, в это он поверить не мог. Открылось все случайно: Николай неожиданно приехал по делам в Москву и зашел на старую квартиру, которую они не стали продавать или сдавать. Там и обнаружилась Аллочка в постели с юным красавцем. Николай посмотрел, хмыкнул и сказал:

– Извините, что помешал. Я вернусь вечером, переночую здесь.

Вечером Аллы там уже не было. Они ни слова не сказали друг другу про этот инцидент, но с тех пор Аллочка стала предупреждать мужа о своих поездках в Москву, а Николай тут же сделал экспертизу на отцовство, которая подтвердила, что Диана не его дочь. Он и об этом ничего не сказал Алле. Объявляя о помолвке Ильи и Дианы, он с усмешкой взглянул жене прямо в глаза. Она промолчала: а что скажешь, все и так понятно. Но потом все-таки спросила:

– Коля, зачем ты это затеял?

– А что тебе не нравится? Илья обожает твою Диану.

– Конечно, Илья всегда на первом месте!

– А ты как хотела?

– Дианочка его не любит.

– А это имеет значение?

«Я тебя ненавижу», – подумала Алла.

Так они и жили – в горе и радости, в любви и ненависти, в праздности и занятости, в богатстве и видимом благополучии, пока внезапный разрыв аневризмы не прервал жизнь Николая Алексеевича Селезнева прямо в разгар рабочего дня. В этот момент рядом с ним оказались именно те люди, которых он любил больше всего: Илья и Даша. Последнее, что видел Николай, были серые глаза Иринушки, смотрящие на него с нежностью. «Ты простила меня?» – хотел спросить он и не смог. Ирина улыбнулась, взяла Колю за руку и повела за собой – прямо в слепящий свет Небытия.

Лина стояла перед зеркалом и пыталась понять, все ли хорошо в ее наряде, но отражение расплывалось, словно вместо ровного стекла в раме плескалась вода. Наконец ей удалось сфокусировать взгляд: короткое платье из плотного серебристо-зеленого шелка сидело отлично, несмотря на сложный покрой, туфли нигде не жали, чулки не морщили. Волосы гладко зачесаны и уложены в низкий узел, заколотый затейливыми шпильками. Идеально! Никогда еще Лина не чувствовала себя такой красивой, элегантной и стройной. И никогда так не переживала, как в этот безумный месяц, прошедший после свадьбы Долли, – оттого и похудела на целых пять килограммов. Первый день их совместного с Ильей существования – день, когда Илья явился домой во втором часу ночи, совершенно выбил Лину из колеи, да еще мама все время подливала масла в огонь, причитая, что этот брак ненадолго: «Попомни мои слова – наиграется и разведется. Где он – и где мы? Ох, хорош кусок, да не на наш роток!» Отец благоразумно помалкивал. Один Павлик был счастлив: Илья сразу сумел войти к нему в доверие, а пентхаус с бассейном произвел на мальчика неизгладимое впечатление…

В зеркале появилось отражение неслышно подошедшего Ильи – он ловко надел Лине низку бриллиантов, застегнул и поцеловал шею под застежкой. Лина потрогала сверкающие камни и нервно улыбнулась. Потом повернулась к Илье и заглянула ему в глаза.

– Что такое? – спросил Илья. – Невеста волнуется?

– Ты думаешь, мы правильно поступаем?

– В смысле – женимся?

– Да. Ты уверен, что тебе нужна именно я? Вдруг ты думаешь, что обязан жениться, раз мы переспали?

– Я думаю, что ты обязана выйти за меня замуж, раз соблазнила.

Тут выражение лица у Лины стало совсем уж несчастным.

– Так в этом все дело? – догадался Илья. – Ну да, я же не ухаживал за тобой! Не размахивал мечом, не скакал на белом коне, не победил дракона, да? Неужели так важно, кто именно сделал первый шаг?

– Наверно, ты прав…

– Утешься, на самом деле первый шаг сделал именно я.

– Когда это?

– Когда принял тебя на работу.

Лина с изумлением уставилась на Илью:

– Ты что, именно поэтому меня взял?

– Конечно. Резюме у тебя было так себе, опыта работы мало. Но после лифта я только и думал, как бы тебя заполучить. А когда увидел, что ты прицепила на косу прищепку, понял, что ты должна быть моей женой.

– Какую еще прищепку?

– Забыла? Зажим канцелярский. Черный, металлический. Правда, я не сразу заметил – все на твою задницу пялился.

И он с удовольствием провел рукой по бедрам Лины, обтянутым скользким шелком.

– Но почему ты этого не показывал? – растерянно спросила Лина. – Я понять не могла, как ты ко мне относишься! Или это такой специальный план?

– Да никакого плана. Просто я не был уверен, что смогу тебе понравиться. Сам по себе.

– Что это значит – сам по себе?

– Ну-у…

– А, это снова о том, что ты без Старика и его денег полный ноль? Вот не думала, что ты так комплексуешь из-за своих миллионов!

– Понимаешь, я до сих пор не привык, что они мои. Я вообще-то и так неплохо жил, прилично зарабатывал. Мне хватало.