– А кем ты был, пока не стал хозяином жизни?

– Кризисным менеджером. Вернее, антикризисным. Что-то вроде наладчика, только налаживал я не станки, а целые производства. Меня даже переманить пытались от Старика! И вдруг все эти игрушки, которые я налаживал, стали моими собственными.

– Но сейчас-то ты знаешь, почему они твои, правда? Ты же их не украл! Тебе оставил наследство отец. Твой родной отец!

– От этого не легче. Если бы я сам заработал…

– Ничего, у тебя все впереди. Илья, мне наплевать на миллионы! Хотя, конечно, с ними гораздо удобнее. А кстати, сколько их?

Илья усмехнулся и сказал Лине на ухо несколько слов.

– Иди ты! Нет, правда, что ли? – воскликнула Лина неожиданным басом. Илья рассмеялся:

– Оценила масштабы?

– Да я столько даже представить не могу! И правда, занервничаешь. Но если богатство тебя так напрягает, отдай на благотворительность, да и дело с концом. И я как раз хотела попросить, чтобы ты не покупал мне больше таких дорогих штук, – Лина взялась рукой за бриллиантовое колье. – Не надо наряжать меня, как елку. Это не мое, понимаешь? Я не привыкла, да и носить не умею. Я над кольцом-то трясусь – не потерять бы. Мне на самом деле нужен только ты, а не эти цацки.

– Я понял. Но вообще-то цацки застрахованы, так что можешь спокойно терять.

– Точно, мы из разных миров, как мама говорит. Мне это и в голову не пришло – про страховку.

– Из разных миров… Мы создадим свой собственный мир. Для нас с тобой, для Павлика. Для наших будущих детей. Согласна?

– Но мы так плохо друг друга знаем…

– Послушай, мы с бывшей женой все друг про друга знали, выросли вместе. И что вышло? Ничего хорошего. А мы с тобой будем узнавать постепенно, так даже интереснее. Все время какие-нибудь открытия. Это ж здорово! Перестань уже во мне сомневаться – я-то уверен. На все сто процентов.

– И что я, в самом-то деле? Все, давай уже пойдем и поженимся.

– Обожаю, когда ты принимаешься командовать, – сказал Илья и очень серьезно продолжил, глядя Лине в глаза: – Помнишь – тогда, в гостинице? Я сказал, что ты узнала мою самую страшную тайну. Так я не шутил. Мне нравится тебе подчиняться. Особенно в постели. Понимаешь?

– Я заметила, – прошептала Лина в ответ. – Но думала, что мне кажется.

– Не кажется.

– Тогда идем, подкаблучник! Где мой букет?

Лина решительно взяла Илью за руку и повела к выходу, не заметив, как по его лицу скользнула легкая улыбка. Как ловко он перевел стрелки на себя и прекратил страдания Лины перед свадьбой. И как лихо она распорядилась его миллионами: отдай на благотворительность! Может, и правда учредить какой-нибудь благотворительный фонд? Помогать детям-сиротам, например? Надо подумать. Илья вдруг окончательно осознал, что он полный хозяин всем капиталам: отчитываться-то не перед кем. Если только перед Линой.

Узнав, как сильно Лина в него влюблена, Илья забыл все свои прошлые терзания и просто наслаждался жизнью. Особенно его радовал будущий медовый месяц, который они решили провести в Европе: Илья предвкушал, как будет показывать неискушенной Лине Париж, представлял ее в Лувре, на Эйфелевой башне, в казино, модном бутике или ресторане – какие комментарии его ждали, какие вопросы! Правда, на все эти удовольствия Илья мог потратить не больше недели, пообещав Лине непременное продолжение, уже вместе с Павликом. Свадьбу они отпраздновали в ресторане, но скромно: присутствовали только родители Лины, Павлик и Долли с Пахомычем, а потом молодые сразу уехали в Париж. Ольга Петровна и тут не преминула поворчать:

– Вот, видишь? – сказала она мужу. – Илья нас стесняется. Нет, не о такой свадьбе я мечтала для дочери, не о такой! Ну, что это: гостей два с половиной человека!

– А ты, небось, хотела на весь Ясногорск свадьбу забабахать?

– Конечно! Первый раз не успели, хоть сейчас бы погуляли.

Ольга Петровна всхлипнула. Аркадий Сергеевич только вздохнул. В отличие от жены он знал гораздо больше об обстоятельствах появления на свет Павлика. Нет, дочь и ему ничего не рассказывала. Но у него были зоркие глаза и хороший слух. Так что правду он знал. И помалкивал. Зачем ворошить прошлое? Это дело дочери, пусть она и думает, рассказывать мужу или нет.

– Да ладно тебе, мать, – сказал Аркадий Сергеевич. – Теперь у дочки новая жизнь начнется. Видишь, сразу в Париж повез! А бриллианты какие подарил, заметила?

– Ой, роскошные! Сколько ж такие стоят, как ты думаешь?

– Мильён, не меньше.

– Да ну тебя! Все шуточки на уме. Скажет тоже – мильён…

На работе Лина никому ничего не говорила, но к их возвращению вся приемная утопала в цветах. Званцев нахмурился, Лина чмокнула его в нос и заявила:

– Если ты кого-нибудь за это уволишь, я с тобой разведусь.

– Я тебе разведусь! – сурово сказал Илья и удалился в кабинет, где чуть не полчаса просидел, ничего не делая: рассеянно глядел в пространство и улыбался, вспоминая прошедшие события и мечтая о будущем. Он, может, и до вечера витал бы в облаках, но тут неожиданно заявилась Долли, которая решила посмотреть, как тут без нее вертятся офисные колесики, и разведать обстановку на семейном фронте Званцевых.

– Мне тебя не хватает, – сказал Илья. – Может, вернешься?

– Я тоже скучаю, мальчик! Но не вернусь. Я рада, что у вас с Линой все получилось.

– Признайся, это ты подстроила?

– Честное пионерское, не я. Это судьба, не иначе. Я почему-то в последний момент пригласила ее на собеседование, а потом пригляделась и подумала, что она как раз для тебя: сильная, добрая, смелая, с хорошим чувством юмора. Настоящая. Такая хранительница очага, знаешь?

– А я слабый?

– Нет. Ты тоже сильный, но почему-то постоянно в этом сомневаешься. Мне показалось, что она поможет тебе примириться с собой. Полюбить себя.

– Интересно. Я подумаю над этим, – Илья помолчал, потом спросил, опустив голову: – Ты знала, что я сын Старика?

Долли вздохнула, с состраданием глядя на Илью:

– Раскопал все-таки! Нет, не знала. Но догадывалась. И как ты теперь себя чувствуешь? Увереннее?

– Пока не понял. Я совсем недавно это выяснил. Мир слегка перевернулся, честно говоря. Теперь привыкаю. А то, что Диана не от Селезнева, ты знала?

– Да. Это он мне рассказал.

– Почему он на тебе так и не женился?

– Сначала сохранял семью ради детей. А когда узнал про Диану… Ну, тогда у нас с ним уже совсем другие отношения были. Я сильно его любила. Всегда. Но видела, что не получается ничего, и предпочла остаться его другом. Знаешь, я ведь никогда не была одна. И замуж раза три звали, но я не рвалась. Да и какой муж выдержал бы соперничество со Стариком? Я ж пропадала на работе. Видно, моя роль по жизни – боевая подруга.

– И как тебе нынешняя семейная жизнь?

– Нормально. В моем возрасте уже никаких особенных страстей не хочется, был бы покой, и ладно.

– Это тебе-то не хочется страстей? Никогда не поверю.

Долли рассмеялась:

– У нас теперь лыжные страсти! Мой Пахомыч хочет трассу построить с искусственным оснежением и трамплином – представляешь? На десять километров! Ну, и соответствующую инфраструктуру вокруг. Так что пришлось и мне лыжи освоить. Не знаю, правда, надолго ли его хватит. Помнишь эпопею с борзыми?

Илья усмехнулся, вспомнив, как Пахомыч завел питомник русской борзой, а заодно и конюшню. Года три он развлекался, разъезжая по окрестным полям верхом на вороном жеребце в окружении своры борзых, наряженный в красный камзол и белые лосины, но потом ему надоело. Нет, и конюшня, и питомник продолжали процветать, принося Пахомычу немалый доход, но сам он уже редко появлялся в собачьем царстве. Илья предвидел, что Долли в браке с Пахомычем ожидает множество сюрпризов. Он с нежностью смотрел на нее – похудела, помолодела. В общем, расцвела. Только жаль, что поздно пришло к ней это счастье.

– А ты не жалеешь, что детей так и не завела? – спросил он, не подумав, и виновато покосился на Долли. – Прости!

– У меня есть ты, – ответила Долли, улыбнувшись. – А теперь и Лина с Павликом. Надеюсь, вы на этом не остановитесь.

Илья встал и обнял ее:

– Спасибо тебе за все, мама Долли! Можно, я наконец так тебя назову? Всю жизнь мечтал.

– Мальчик мой! Ты только не плачь, а то и я зареву, а у меня тушь потечет. Она вроде как водостойкая, но…

Потом Долли еще поболтала с Линой в приемной и даже дала полезный совет, порекомендовав взять в секретарши одну из тех девиц, что вместе с Линой проходили собеседование:

– На твоем месте я бы ушла в жены! – сказала Долли. – Ты хорошо с ним управляешься, но если будешь все время маячить перед глазами, он скоро привыкнет. А мужиков удивлять надо, в напряжении держать, чтобы не закисали. Понимаешь? И не бойся новой секретарши – Илья не из тех, кто ходит налево, я его хорошо знаю. Если все-таки опасаешься, возьми ту брюнетку. Помнишь ее?

– Не особенно. Я сильно волновалась, никого не запомнила. А почему она не опасна?

– Потому что она заведет роман скорее с тобой, чем со Званцевым.

– Да вы что! И как вы это поняли?

– Милая, это было видно невооруженным взглядом. И характер у нее – ого-го! Будут собачиться с Ильей, пар спускать. Ему полезно.

– Какая ж вы интриганка, Долли!

– Интрига – двигатель прогресса. Скажи, чтобы ее разыскали и переманили, если уже занята. Это идеальный вариант.

Брюнетку звали совершенно неподходящим именем – Настя, и Лина долго приглядывалась к ней, пытаясь увидеть то, что Долли заметила своим «невооруженным взглядом», но так ничего и не поняла, решив поверить Долли на слово. А Настя в свою очередь приглядывалась к Лине, потом не выдержала и спросила:

– Ведь это вы были тогда на собеседовании, да? Прибежали в последний момент? И почему вдруг увольняетесь? Или вас так быстро повысили? Всего-то несколько месяцев прошло!

– Можно сказать, что повысили, – улыбнулась Лина. – Мы с Ильей Константиновичем недавно поженились.