Следующие два дня мы с Глебом много общались, и я практически уверилась в том, что он не знает, кто я на самом деле. Разговоры вели разные, касаясь и личных тем. Я вроде как расслабилась и стала рассказывать о своей семейной жизни с большей охотой. Глеб слушал внимательно, словно цепляя каждое мое слово на ниточку, чтобы не забыть и проверить. Я делала то же самое. На излете третьего дня стало понятно, что Женькин план летит к чертям: я категорически не знала, как подступиться к теме, как заставить его говорить. Все решила случайность. Мы сели на набережной на скамейку, и я закурила, поставив ноги, согнутые в коленях, перед собой. Глеб вдруг замолк, и я почему-то испугалась.

— Что? — посмотрела на него.

— Нет. Ничего, — сказал он через какое-то время, — ты мне напомнила одного человека.

Как мир не перевернулся, я не знаю. Внутри у меня все задрожало. Как глупо было думать, что он меня не знает. Конечно, он видел мою фотографию, и теперь наконец-то смог понять, кого же я так ему напоминаю. С трудом я удержалась, чтобы не отвести взгляд.

— И кого? — он поморщился, а я быстро добавила: — Если не хочешь рассказывать…

— Да нет, ты знаешь… Обычно я менее сентиментален, — тут Глеб даже рассмеялся. — Просто… Это сложно объяснить коротко. История моих родителей чем-то напоминает твою. Только отец завел себе любовницу спустя двадцать лет брака. Он, конечно, скрывал, но сама знаешь: слухами земля полнится. Кто-то их видел, и всегда найдется добрая душа, желающая сообщить об этом родным… В общем, я узнал, где отец снимает для нее квартиру. Пришел туда, ходил, как дурак, по двору, смотрел в окна. И увидел ее.

— Увидел… где? — сглотнув, спросила я.

— В окне, она сидела на подоконнике, точно как ты сейчас, и курила.

Я медленно спустила ноги на землю и повернула к нему голову.

— Ты видел ее?

— Издалека. Квартира была на третьем этаже, так что лица не разглядеть.

— И что ты сделал?

— Ничего. Ушел. Представил, что поднимусь, а там отец и она… Стало так мерзко, что я просто ушел. Не хотел разрушать иллюзию, что у меня еще есть семья. Глупо, конечно…

— Нет. Я понимаю. А что было потом?

— Потом отец погиб.

— Что? — я уставилась на него, представляя, как он потешается надо мной, если знает правду. Смотрит на мою нелепую игру и смеется, придумывая месть.

— Да. Эта девчонка заманила отца в ловушку, и его убили.

— Кто убил?

— Официально было решено, что девушка застрелила его на почве ревности. Он не уходил из семьи, и она его убила. Потом поняла, что натворила, и застрелилась от безысходности. Тела нашли быстро, все произошло за городом на заброшенном заводе, загорелись остатки проводки, тела были обожжены, но обоих опознали: и отца, и ее…

— Почему ты не веришь, что это была та девушка? — спросила я, хотя, конечно, все было очевидно.

Очень все было плохо в той истории. Слишком плохо и неправильно. Все шло наискось, но они все равно пошли до конца и убили Потапова.

— Зачем она вызвала его на заброшенный завод? Устроить сцену ревности можно было и на квартире. Откуда у простой студентки пистолет? Следователь предположил, что тот был у отца, она отняла его у него, угрожала, сдуру могла нажать на курок… Но я во все это не верю и хочу найти настоящего убийцу.

— Каким образом?

— Долго объяснять. Но в этом городе я частично с этой целью.

Он так на меня посмотрел, что я почувствовала, как краска отходит от лица.

— Здесь убийца твоего отца? — спросила я медленно, не сводя с него глаз.

— Нет. Но есть человек, который знает убийцу, и он готов рассказать мне за небольшое одолжение.

— Какое?

— Я говорил, что приехал сюда в командировку. Завтра я собираюсь заключить одну сделку. Я должен кинуть этого парня, и тогда тот расскажет мне, кто убийца.

Я смотрела на Глеба не меньше минуты. Он наблюдал за волнами и грустно улыбался уголками губ.

Наконец я смогла подобрать слова:

— Глеб, я надеюсь, ты понимаешь, что этот человек, кто бы он ни был, просто использует тебя в личных целях? Ты кинешь своего партнера, а тот что, будет сидеть сложа руки? Это опасно. Кто-то просто пытается сделать грязную работу чужими руками. Твоими руками, Глеб!

— Я запросил у этого человека подтверждение. И он рассказал мне в подробностях план, по которому убийца собирался все провернуть и провернул. Что получил, как все происходило на самом деле.

— Да он мог просто все выдумать! Нет никаких подтверждений! Это глупо, это…

— Это моя единственная зацепка. И я не хочу ее потерять, не удостоверившись в том, что она не вела к убийце моего отца.

Я уставилась на Глеба. Глаза его стали другими, словно что-то изменилось. Взгляд одержимого, безумца. Ладони его сжимались в кулаки, и я впервые подумала, что он может быть просто психически не здоровым человеком.

— А эта девушка, — не могла не спросить я, — ты видел ее? Фотографию или…

— Нет. Я не хотел знать, как она выглядела, кем она была, чем занималась. Это была всего лишь малолетняя потаскуха, которую убийца подсунул в постель к моему отцу. Я читал дело, но только когда из него убрали ее фотографии. Она никто, понимаешь? Ничтожество, я не хочу, чтобы хоть что-то связывало меня с этой мразью.

Теперь его нелюбовь к женщинам стала мне понятна. Возненавидев одну-единственную, сломавшую ему семью, парень переключился на остальных, запросто раздавая им клейма. Кажется, он действительно психически не здоров. В папке, которую мне дал Женька, было написано, что после смерти отца Глеб наблюдался у психолога, не у психотерапевта и не у психиатра, а именно у психолога. Может, оно и так, но крышу ему уносило явно нехило.

— А эта сделка, на которую ты завтра пойдешь, она крупная?

— Весьма. Парень влетит на хорошую сумму денег.

— А если твой осведомитель после этой сделки не появится?

— Появится. Ему нужна наркота.

Я снова задумалась. Единственным, кто после той истории, остался жив, кроме меня, был Марк. Теперь я это не просто предполагаю, а знаю точно. К тому же сам он объявился в этом городе как раз за некоторое время до сделки. Вполне вероятно, что это и была его цель, а под раздачу он мог попасть случайно. У такого, как Марк, в каждом городе найдется какой-нибудь нечистый на руку дружок. Вполне вероятно, что таковой и был, умер, как мы помним из разговора Олега и Толяна, но сумел скинуть неведомый компромат Марку. Или не сумел. Вполне разумная версия.

— Давно он выходил на связь? — спросила я, наплевав на то, что могу выглядеть странно или даже подозрительно.

— Недели две назад, может, чуть больше. До этого выставил условия, я согласился, и он заявил, что выйдет на связь, как только сделка будет осуществлена.

— Точнее, когда ты обманешь своего партнера. А как ты планируешь это сделать?

— Я не хочу посвящать тебя в это. Чем меньше ты знаешь, тем мне спокойнее.

— Глеб, — не отставала я, — это чистой воды подстава. Откажись от сделки, пока не поздно.

— Я не откажусь. Не переживай, я сумею скрыться, встречусь с этим парнем и выбью из него всю правду.

Я знала, что у него ничего не получится, потому что, если это придумал Марк, в чем я уже не сомневалась, план у него на перспективу. Вряд ли он повяжет на себя бант и скажет, что это он убил отца Глеба. Куда вероятнее, что Марк как раз хочет избавиться от него самого, ввязав его в опасное дело, играя на чувствах. И пока Глеб идет, как баран на заклание, Марк наблюдает и посмеивается.

— Твоего отца не вернуть, — сказала я тихо. — Попытайся просто простить и забыть.

Он посмотрел на меня невидящим взглядом.

— Я поклялся себе, что найду убийцу, и я найду.

Оказавшись в своем номере, я нервно закурила у открытого окна. Теперь, зная новые обстоятельства, я должна была решить, как поступить. Если я скажу Женьке правду, он наверняка просто избавится от Глеба, чтобы другим неповадно было. А если дам Глебу его облапошить, то Женька убьет меня. И это еще полбеды.

Уверена, что возможности Миронова весьма широки — он найдет Глеба и избавится от него. То есть в любом случае Глеб вряд ли выживет. Марк придумал очередной идеальный план, совершенно простой, даже нелепый, но работающий. В этом он мастак.

Глеб сказал, что ему нужна наркота, и Марк объявится, чтобы получить ее. Нить, конечно, тонкая, но тем не менее нить. Выходит, заветный чемодан — единственное, за что можно ухватиться в нелепой истории, потому как в силу разных причин он нужен всем. И тогда я решила, что делать.

С утра заглянул Глеб и позвал на завтрак.

— Сегодня вечером сделка, — сказал мне.

— Еще есть время отказаться.

— Мне придется убегать, — не услышал он меня. — Поедешь со мной?

— Ты… Ты серьезно? — не поверила я.

— Я никогда не был ни в ком уверен. Никто не знает об истинных планах. Никто, кроме тебя. Я хочу, чтобы ты была рядом.

Вот уж какое желание точно не посещало меня.

— Глеб… Это неожиданно. Я должна подумать.

— Сообщи мне о своем решении до пяти вечера.

Он продолжил завтрак, а я молчала, не зная, что сказать. Так мы и вернулись к номеру. Глеб долго искал в кармане ключ-карту, не найдя, нахмурился и пошел разбираться к администратору, я зашла к себе. Вытащила из кармана белый пластиковый прямоугольник и некоторое время смотрела на него, понимая, что назад дороги нет. Потом позвонила Женьке.

— Я уже и не чаял, — хмыкнул он немного нервно. — Чем порадуешь?

— Глеб все мне рассказал. Это честная сделка.

Женька немного помолчал.

— Значит, никакого обмана, — сказал наконец. — Что ж, выходит, интуиция меня подвела. А ты уверена?

— На сто процентов.