Он не делал никаких попыток к сближению, всегда был нежен и деликатен, провожал домой, целовал, и я уходила. К концу мая я уже сама начала сходить с ума, мечтая, чтобы это произошло. И вот после сданного зачета он встретил меня и вдруг предложил поехать к нему. Марк сказал это так просто, что нельзя было и подумать о чем-то плохом. И я согласилась, втайне надеясь, что все произойдет.

Жил Марк в съемной хрущевке на окраине. Он был сиротой, работал и снимал небольшую двухкомнатную квартиру. Комнаты были какими-то нежилыми, но Марк сказал, что переехал не так давно и не успел обустроиться. Мы выпили чаю, потом прошли в комнату, он сел в кресло, а я к нему на колени, свесив ноги с подлокотника. Марк меня поцеловал, а потом вдруг коснулся пальцами моего лица и повел руку ниже, на шею, плечо, провел по груди и застыл на талии. Я увидела, как поменялся его взгляд, и только тогда поняла, в связи с чем это происходило весь этот месяц. Он тоже хотел меня, но не торопил, желая быть уверенным, что я готова. Марк стал снова целовать меня, поднялся со мной на руках и переместился на разложенный диван. Он оказался сверху, и я все-таки сказала:

— Марк, я… у меня…

Он поцеловал меня, не дав договорить.

— Не переживай, — сказал мне, — я все сделаю хорошо.

И он сделал. Я не сразу начала получать удовольствие, но мы быстро наверстали. И перешли в новую фазу отношений, которая на время просто выдернула нас из жизни. Не знаю, как я вообще умудрилась сдать сессию хорошо, ведь все мои мысли были заняты только Марком. Я буквально летела к нему сразу после института, а вечером с огромным сожалением ехала домой. Так как мы с Марком на тот момент уже учились игре в шпионов, мои рассказы о возлюбленном носили весьма условный характер. Впрочем, кроме как с родителями, мне было больше и не с кем делиться.

Я, памятуя о том, что была агентом на задании, внутренне веселилась, обходя стороной любые вопросы, на которые пришлось бы давать конкретные данные. К концу июня я закрыла сессию, а папа как раз ушел в отпуск до конца лета. Мама уже не работала и еще в середине месяца уехала на дачу. Обычно я проводила лето там, с ними, но в этом году осталась в городе. Родители смирились с этим фактом, я же просто была счастлива.

Теперь мы с Марком могли ни на минуту не расставаться. Учеба меня больше не отвлекала, и родителей рядом не было. Можно сказать, что почти сразу после их отъезда я переехала к Марку. Теперь мы выползали из постели, только чтобы поесть или принять душ, забыв на время даже о моем обучении шпионажу. Марк много курил и пил кофе, и я не заметила, как сама пристрастилась к этому. Его привычки как-то ненавязчиво становились моими, как и его слова и наставления тоже ненавязчиво откладывались у меня в голове. Пару раз мы курили с ним траву и даже пробовали кокаин, напивались, но все это было мне по барабану, потому что моим главным наркотиком был Марк.

В конце июля он сказал, что его давний друг решил перебраться в наш город и некоторое время поживет у него. Мне было все равно, главное, чтобы ничего не мешало нашим отношениям. Леша приехал через пару дней, он был ровесником Марка. С Лешей мы быстро подружились, часто болтали, он казался мне милым добрым парнем. По вечерам обычно мы втроем ужинали, часто долго засиживались на кухне, расходясь только к ночи. И я тогда думала, что это лучшие дни в моей жизни, верила, что так будет всегда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Марк где-то работал, я не знала толком где. Но в один из дней он вернулся очень хмурым. И я, конечно, стала его выспрашивать, что случилось. Он отнекивался и молчал. Так продолжалось несколько дней, пока я окончательно не извелась.

— Марк, прошу тебя, поделись, — просила я его раз за разом.

— Милая, ты не сможешь мне помочь.

— Я готова на все, Марк, если будет надо, я даже умереть за тебя готова.

— Что ты такое говоришь, — посмотрел он укоризненно, а потом добавил со вздохом: — У меня неприятности. Я работал над одним проектом, хотел открыть свое дело, вложил крупную сумму денег… А мой компаньон меня кинул, украв мои деньги. Точнее не мои, почти все я занял по друзьям.

— Какая сумма?

— Лучше тебе не знать.

— Марк, тебя убьют? — испугалась я, он рассмеялся.

— Дуреха… Не думай об этом, я что-нибудь придумаю.

Но Марк с каждым днем становился все мрачнее, и я не находила себе места. Хотела помочь, но ничего не могла сделать и ненавидела себя за это. А потом он вдруг сказал:

— Возможно, ты можешь помочь, — я тут же ухватилась за эти слова. — Не вижу законного пути вернуть свои деньги, но если бы… Я подумал, что ты могла бы свести с ним знакомство…

Я тут же поняла, куда он клонит, и даже отшатнулась:

— Ты хочешь, чтобы я с ним…

— Ни в коем случае. Никогда. Ты только моя женщина.

— Тогда что? — спросила я с облегчением.

— Нужно просто увлечь его, пусть он влюбится в тебя…

— Я не смогу. Я не умею этого делать.

— А тебе ничего и не надо делать. Просто будь собой.

Я немного подумала и спросила:

— А что дальше?

— Когда он влюбится, мы устроим твое похищение, потребуем выкуп.

— Ту сумму, которую он тебе должен?

— И только. Мне не нужные его деньги, но если я не верну свои… Боюсь, меня ждут большие неприятности.

Только слова о неприятностях уже вгоняли меня в страх. За него, конечно, не за себя. И я согласилась.

Его компаньоном оказался некто Потапов Павел, мужчина сорока пяти лет и приятной наружности: среднего роста шатен с карими глазами. О нем Марк мне почти ничего не рассказывал, только показал его фото. Основные наставления касались поведения.

— Всегда будь внимательна и наблюдай. За ним, за людьми вокруг, за машинами и ситуацией в целом. Ты все должна держать под контролем, но делать это незаметно и непринужденно. Помни, за тобой могут следить, поэтому продумывай несколько путей отступления. Слушай и запоминай все, что он говорит, как он говорит. Все это ты будешь перерабатывать в информацию и использовать в свою пользу.

И я делала все, что он говорил, каждый раз с удивлением понимая, насколько он прав во всем. Мы не стали придумывать сложностей, и я просто случайно попала под колеса автомобиля Потапова. Побежала на красный свет, а тут он. Я стояла с испуганными глазами, а мозг в это время спокойно прикидывал путь торможения машины, тело готовилось к прыжку. Но водитель успел остановиться в полуметре от меня, выскочил и принялся что-то говорить без остановки — перенервничал. Потом вылез и Павел, сразу сказал:

— Помолчи, Вадим.

Водитель умолк. Мы стояли друг напротив друга на проезжей части и смотрели в глаза. Тут начали сигналить машины, и Павел, взяв меня под локоть, отвел с дороги на тротуар, а Вадим сел в машину и съехал на обочину.

— Простите меня, — лепетала я, глядя на него. — Я просто испугалась.

— Ничего. Главное, что все обошлось. Вы вся дрожите, давайте я подвезу вас.

— Нет, что вы, — испугалась я, но он мягко настоял на своем.

— Как вас зовут? — спросил в машине.

— Лика. А вас?

— Павел. Лика — это Анжелика?

— Мне больше нравится Лика. Зовите меня так.

— Хорошо, — улыбнулся он, я улыбнулась ему в ответ. Его взгляд говорил о многом, и уже в тот момент я поняла, что все получится.

Он отвез меня к моему дому, и мы скомкано простились. В тот день я просто ушла, но уже на следующий обнаружила его машину во дворе. Сам он ждал меня на скамейке, и я жутко смутилась.

— Зачем вы приехали? — спросила его, теперь смутился Павел.

— Не знаю. Вчера все время думал о вас, — я скромно улыбнулась, и он приободрился. — Может, хотите поесть?

Мы посидели в небольшом уютном ресторане, и он проводил меня домой.

— Лика, — сказал на прощание, — разрешите, я вам позвоню?

Я покраснела, но согласно кивнула. Так начались наши с Павлом отношения. Он старался особо не светиться, потому что был женат, а я об этом как бы не знала. Мне такое положение дел было только на руку. Я старалась быть собой, вела себя непринужденно, наивно и просто, изредка касаясь его руки или задевая коленом его колено. Первые недели две мы виделись почти каждый день, но, как и мы с Марком в свое время, только вели беседы. Павел оказался интересным человеком с хорошим чувством юмора, добрым и щедрым. Он бы даже мог мне понравиться, если бы я могла хоть на секунду забыть, как он поступил с Марком.

К концу августа Павел уже не мог терпеть, поэтому в одну из встреч сказал:

— У меня есть квартира, мы могли бы видеться там.

Я и на это согласилась, зная, что дело движется к развязке. Мне пришлось несколько раз с ним целоваться, и в эти моменты я презирала себя всей душой. Я тосковала по Марку, потому что нам приходилось реже видеться, каждая наша встреча теперь была наполнена нежностью и любовью до предела. Узнав о квартире, Марк разозлился и обозвал Павла старым похотливым козлом.

— Ты ведь не будешь с ним спать? — спросил он меня, и я услышала ноты ревности, нежелания делить меня с кем-то.

Я еще больше уверилась в том, что он любит меня, что ему тоже тяжело и что, когда все закончится, мы будем счастливы.

В первую же нашу встречу на квартире Павел попытался пристать ко мне, но я вдруг испугалась и убежала в кухню. Он явно растерялся, а я сказала ему, что у меня никогда не было мужчины и мне страшно. Попросила еще немного подождать. Павел от такой новости одурел, в том плане, что стал хотеть меня еще больше, но ждать согласился, предвкушая плод, который получит.

Ответственный день был назначен на пятое сентября. Занятия в папином техникуме начинались с пятнадцатого, мои в университете — с десятого. Марк хотел успеть все провернуть до начала учебы, чтобы потом осталось немного времени утрястись событиям. Леша был посвящен в курс дела и должен был помогать Марку. В ночь перед похищением мы втроем еще раз все обсудили и разошлись по комнатам. Чувствовалась общая нервозность, все были не в свое тарелке. Леша постоянно кидал на нас Марком странные взгляды, а Марк был задумчив без меры. В нашу последнюю ночь он был неистов и нежен как никогда, не желая отпускать меня ни на секунду. Я целовала его лицо и шептала: