Кэтти Спини - Всего лишь папа

Вот и подтверждение рассказа Иоланды. А также моих сомнений. Он все еще любил ту женщину, с которой расстался. В его глазах все очень ясно было написано. Они горели тем волшебным огнем, каким горят глаза безгранично влюбленного. Так горели глаза Иоланды и Дамиано, когда они обменивались клятвами перед святым отцом. И почти так же горели глаза Каролины, когда она говорила о Джорджо. Который никогда взаимно не смотрел с таким огнем на мою дочь.

— Но почему вы расстались? — поинтересовался я осторожно, понимая, что мои расспросы довольно бестактны: я никто ему, чтобы открывать мне душу. Но Джорджо все же делал это, возможно, хотел, чтобы я понял его и начал доверять.

— Она оставила меня. Она жаждала иметь семью, детей. А я никогда даже не заводил об этом речь. Она ждала долгих пять лет…

— Но почему же ты… не предложил ей выйти замуж, если говоришь, что любил ее? — Я действительно был в замешательстве.

— Свадьба обычно приводит к появлению детей. А я боюсь… Панически боюсь иметь детей, понимаешь? — Он так отчаянно и пронзительно посмотрел мне в глаза, что у меня душа сжалась от сострадания. Да, теперь я понял, к чему он клонит: после той трагедии он панически боялся ее повторения.

— Но ведь ты сам сказал, что не все умирают во время родов… — напомнил я мягко.

— Это сильнее меня… Можешь считать это глупой фобией, — бросил он и будто снова закрылся в своей скорлупе, сотканной из боли.

Какой абсурд! Нет, я понимал прекрасно его чувства. Абсурд, что та далекая травма из прошлого лишала его настоящего счастья, практически лишала будущего.

— Фобия не может быть глупой… — проговорил я задумчиво. — Тут можно только посочувствовать и попытаться помочь.

Джорджо молчал, стеклянным взором рассматривая стоящий перед ним бокал. А я задавался вопросом, как ему помочь? Ситуация теперь была мне более или менее ясна. Он закрылся в своем страдании и смирился с тем, что его бросила та, которую он любил. Джорджо не находил в себе смелости еще раз рискнуть, хотя вряд ли речь шла о риске. Наверняка его любимая женщина родила бы ребенка без каких-либо проблем, и они оба были бы счастливы. Но он выбрал другой путь: позволил любимой женщине пойти своей дорогой и быть счастливой без него, раз уж он не а состоянии побороть свою фобию. А Каролина? Каролина лишь временное пристанище, потому что пока ей в самом деле рано думать о детях. Может быть, в итоге Джорджо привяжется к ней, но если не найдет в себе силы побороть страх, то они тоже расстанутся.

Самое правильное для Джорджо было бы вернуться к любимой женщине и быть счастливым…

— Ты никогда не рассказывал свое возлюбленной о прошлом?

— Нет.

— Почему?

— Она не поняла бы. Или испугалась бы, — ответил он категорично. Эта необъяснимая уверенность меня возмутила, но я не обнаружил своих эмоций. Джорджо доверился мне, и я должен был вести себя с ним очень тактично.

— Вместо того, чтобы вдвоем поискать выход из ситуации, ты предпочел сказать, что не хочешь жениться и иметь детей… — произнес я полуутвердительно, предоставляя ему возможность при желании не отвечать.

— Этого я ей не говорил. Я вообще не говорил на эту тему. И она, не дождавшись, ушла.

— Вот так просто? — недоверчиво уточнил я.

— Да, вот так просто. Может, она не любила меня достаточно…

Я молчал. Мне жизненно необходимо убедить Джорджо встретиться с этой женщиной и рассказать правду. Если она уже замужем или даже просто нашла другого, забыла его окончательно, то историю можно считать законченной. Но пока остается возможность вернуться к ней, у моей дочери вообще нет шансов, и вся эта история любви с Джорджо станет для нее огромным разочарованием! От ее сердца останутся одни осколки, если однажды Джорджо встретит свою возлюбленную, которую любил до сих пор. Я был уверен в этом.

— Ты все еще любишь ее, ведь правда? — Я пытливо заглянул в его глаза.

— Нет. Мы расстались. Забыто, — ответил Джорджо, будто отрезая. — Я рассказал тебе все это, чтобы ты понял, что я не stronzo, который играет с твоей дочерью. Что я умею любить…

— А если Каролина захочет родить от тебя ребенка? Оставишь и ее тоже? — Я просто не мог скрыть иронию.

Джорджо тяжело вздохнул. Потом произнес угрюмо:

— Каролина не из тех, кто бредит детьми и семьей. Не сейчас, по крайней мере. А загадывать, что будет лет через десять, я не собираюсь. Жизнь слишком непредсказуемая, чтобы строить долгосрочные планы. Я живу здесь и сейчас.

Прелесть какая! Потом, лет в пятьдесят он найдет себе очередную девчонку, чтобы снова убегать от счастья. Только зачем Каролине столько лет надеяться впустую? Я начал заводиться.

— Знаешь, что я скажу тебе, caro amico? По-моему, ты сделал серьезную ошибку, расставшись с твоей любимой женщиной.

— Может быть… — неожиданно согласился он. — Но теперь это неважно.

— Почему? Встреться с ней и поговори. Расскажи правду, верни ее!

Джорджо большими глазами воззрился на меня.

— Да ты умом тронулся?! Ах, я понял! — стукнул он себя по лбу мгновение спустя. — Ты ищешь любой способ, чтобы заставить меня расстаться с Каролиной. Только я искренне влюблен в нее, — сказал Джорджо жестко.

— В отличие от тебя, я не собираюсь лгать ни себе, ни тебе. Да, я хочу, чтобы ты оставил Каролину, это правда. Потому что судьба сделала тебе подарок: познакомила с женщиной, которую ты смог полюбить. Но ты ушел, сломал свое и ее счастье из-за иррационального страха. Женщины нынче не так часто умирают при родах. Прошло столько лет, медицина шагнула вперед, понимаешь? Но ты закрылся в своем страдании, отгородился им от всего мира. И вместо того, чтобы поговорить со своей любимой, поведать ей о своей трагедии и своем страхе, быть с ней предельно честным — а честность является фундаментом любви, — ты предпочитаешь быть stronzo. С той, которая, возможно, все еще любит тебя, и с моей дочерью, которую ты используешь.

— Я не использую ее! — вспылил Джорджо.

— Используешь. В качестве спасительной соломинки.

— Я повторяю тебе, что искренне влюблен в Каролину, увлечен ею и чувствую себя с ней невероятно хорошо! — пылко возразил Джорджо, тем не менее так и не произнеся слова «люблю».

— А если однажды ты встретишь ту, которую сумел полюбить?

— И что? — растерянно посмотрел на меня Джорджо. — Какая разница? Думаешь, она будет ждать меня? Или бросит семью и убежит со мной?

— А если она будет все еще свободна? Ты бросишь мою дочь и убежишь с ней?

— Нет… — мотнул он головой, но его «нет» не отличалось твердостью.

— Встреться с ней и поговори. Речь идет о моей дочери, и я хочу иметь гарантию того, что прежняя история закрыта.

— Я гарантирую тебе это! У нее есть другой мужчина!

— Откуда ты знаешь?

— Мой друг видел ее с мужчиной. Они обнимались, — произнес Джорджо мрачно.

— И что? Ты тоже обнимаешься с Каролиной.

— И я влюблен в нее! — заявил он стальным тоном.

А я не верил в его любовь к Каролине. Возможно, я ошибался. Возможно, просто не хотел верить…

— Я настаиваю на том, чтобы ты встретился с ней. Просто пригласил на чашечку кофе или на аперитив. И проверил, действительно ли твои чувства перегорели.

— Не хочу! — Глаза Джорджо упрямо сверкнули.

— Должен…

— Я ничего тебе не должен!

— Это моя дочь, и ты вторгаешься в ее судьбу. И ты должен мне гарантировать, что не заставишь ее горько страдать. Если все забыто, что тебе стоит встретиться с твоей бывшей? Я с бывшей женой встречаюсь и ничего к ней не испытываю. — Я помолчал, потом добавил тихо и настойчиво: — Я имею право требовать гарантии. Это моя дочь. Итак?

Джорджо молчал целую вечность. Потом произнес тихо:

— Ок.

Пару дней спустя я увлеченно работал в графической программе над проектом, когда меня отвлекла Эмма:

— Амато, тут закралась ошибка, — и она повернула экран в мою сторону.

Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы вникнуть в ситуацию.

– Porca miseria… — с досадой проговорил я. Вся вчерашняя работа насмарку. — Теперь все переделывать? — кисло уточнил я.

— Ну… — рассеянно протянула Эмма, погружаясь в созерцание экрана. Она уже повернула компьютер к себе и теперь сосредоточенно что-то там высматривала. — Я займусь этим, — через пару минут вынесла она вердикт.

— Эмма, это ведь моя ошибка, мне и исправлять.

— Амато, пожалуйста! — с некоторым раздражением отозвалась Эмма. — Тебе лучше вообще избавить меня на денек от своего присутствия в офисе.

— Что?!

— Иначе так нареставрируешь, что наша старинная церковь превратится в нору хоббитов.

Я не выдержал и рассмеялся, хотя упрек неприятно задел мое самолюбие.

— Намекаешь, что я делаю дурацкие ошибки и…

— Намекаю, что ты стал невнимательный, как сонный сурок. Отдохни, а? Проветрись. Сходи на матч. Сегодня Лига Чемпионов, нет?

— Вечером после работы, — мрачно сдвинув брови, пояснил я.

— Вот и прекрасно! А до этого сходи и проветрись где-нибудь.

— Эмма! Сейчас одиннадцать утра! Где я буду проветриваться десять часов?!

— Да где угодно. В музей сходи какой-нибудь или в парк развлечений, благо погода хорошая. Только не создавай мне лишних проблем.

— Я — тебе?!

— Именно! Потому что мне теперь нужно переделывать…

— Я сам все переделаю! — оборвал я гневно.

— Амато… — Эмма подняла на меня глаза. Потом обворожительно улыбнулась, видимо, пытаясь подавить мой гнев. — Дети в последнее время забили твою голову своими занимательными приключениями. Похоже, у тебя мозги перепутались. Отдохни, перезагрузись. Позволь себе хотя бы после обеда уйти с работы и погулять или поспать. Я, честное слово, никому не скажу, что ты отдыхаешь. Будут спрашивать, скажу, что ты поехал на встречу с клиентом. И потом, ты начальник, волен ни перед кем не отчитываться.