Но мой родительский инстинкт подавал настойчивый голос и твердил, что это мой отцовский долг — рискнуть отношениями с Пьерой ради того, чтобы уберечь от страданий дочь.

— Да, я все еще хочу, чтобы ты встретился с ней… — произнес я приглушенным голосом, потерянно глядя перед собой.

— У тебя телефон звонит.

Я вздрогнул. Телефон в самом деле звонил в повисшей оглушительной тишине, будто сирена тревоги. Хотя нет, скорее спасительная сирена.

— Да? — ответил я.

Это был коллега, но я совершенно не вникал, что он говорил. Поэтому уже довольно скоро он уточнил:

— Амато, ты меня слышишь?

— Да, — сказал я механически.

— Почему не отвечаешь?

— Я не могу сейчас ответить. Это не телефонный разговор. Я скоро буду! Уже выезжаю! — нес я бессмысленный бред. Потом резко вскочил, словно опаздывал на конец света.

— Что-то случилось? — Тревога прозвучала в вопросе Джорджо.

— Да. Серьезная проблема. Мне нужно срочно вернуться в Орвието. Хорошего дня!

С этими словами я круто развернулся и сломя голову бросился прочь. Добежав до машины, я как сумасшедший стартанул от тротуара, подальше от туристической фирмы, будто за мной гналось стадо разъяренных буйволов. Но адреналина мне хватило ненадолго: уже через пять минут я ощутил, что не в состоянии вести машину. Это было сродни встряске, какую испытываешь, чудом избежав аварии: внутри все дрожит, и никак не получается сосредоточиться. Я включил аварийные сигналы и притормозил у обочины. Затем прикрыл глаза и застыл неподвижно. Перед сомкнутыми веками стоял экран смартфона, но я попытался стереть эту картинку. Мне надо было вернуться в Орвието, меня ждали проекты.

Пяти минут мне хватило, чтобы перезагрузиться, и вскоре я уже мчался по скоростной трассе. Правда поездка все равно прошла, как в тумане. Мысли непрестанно возвращались к Пьере. Я был на грани того, чтобы потерять ее. Конечно, все зависит от того, насколько истинны и глубоки ее чувства ко мне. Но подумав об этом, я мучительно вспомнил, что она никогда не казалась безумно влюбленной. Всегда я был инициатором любых наших встреч, она лишь соглашалась, да и это случалось после раздумий. Она каждый раз словно сомневалась, словно не пылала горячим желанием. Мне стало невыносимо горько на душе. Пожалуй, настал момент поговорить с Пьерой о ее прошлом и прояснить свои шансы…

Вечером я пригласил ее на ужин. Нацепив на лицо беспечную улыбку, я явился в место встречи, на Piazza della Repubblica, разумеется. Пьера показалась мне грустной, хотя, вероятно, я теперь во всем видел подвох. Мы немного прогулялись по центру, болтая о том о сем, а потом нырнули в тихий переулок, где располагалась моя любимая пиццерия. Нам принесли ледяное пиво и две пиццы: с тунцом и луком для меня и «quattro stagioni» для Пьеры. Печаль из ее серых глаз уже исчезла, и я теперь не знал, как завести разговор о прошлом. Я ведь как раз хотел зацепиться за эту тоску.

Набрав в легкие воздуха, я спросил:

— Ты не сердишься на меня?

— За что?!

— За то, что сорвалась поездка в Амстердам.

— Нет, — коротко ответила Пьера и опустила глаза.

— А, по-моему, сердишься. Или грустишь, возможно…

Она молча жевала пиццу, но когда наконец подняла глаза, я увидел в них… слезы.

— Что такое, Пьера?

— Прости, Амато, я действительно был расстроена. Я всегда чувствую себя никому ненужной!

— То есть как?! — Я даже подпрыгнул и забыл о своих коварных планах. — Что ты такое говоришь?!

Пьера с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться. Она сидела, закусив губу, а глаза блестели от накативших слез.

— Я влюбляюсь, ставлю любимого превыше всего, такая уж я. Но потом обнаруживаю, что и десятой доли того, что он значит для меня, я для него не стою.

Я, нахмурившись, пытался вникнуть в ее слова. Каким образом я заставил ее почувствовать нечто подобное, если это именно я чуть ли не уговаривал ее на свидания? Конечно, не каждый день мы встречались, затем не сложилась поездка в Амстердам, но ведь это жизнь!

— Пьера, у Элио возникли серьезные проблемы, у Иоланды с мужем — тоже, они все разъехались, а я не мог оставить Каролину одну на два дня. Я предлагал тебе провести выходные вместе, но в Орвието…

— Я знаю, Амато! Извини, я не хотела предъявлять претензии! Не имела права… — Она казалась смущенной и раздосадованной. — Просто я устала бесполезно надеяться на что-то.

— В каком смысле «бесполезно»?

— Когда годами любишь кого-то, а потом узнаешь, что ничего для него не значишь.

Ритм моего сердца участился. Вот она ниточка, за которую надо потянуть, чтобы прояснить ситуацию!

— Расскажи мне наконец, что случилось с тобой в прошлом, из-за чего теперь ты не веришь в светлое будущее?

— Ничего ужасного, с твоей точки зрения.

— Я еще не высказывал свою точку зрения.

— Я имею в виду, что если сравнивать…

— Не надо сравнивать, Пьера! — не выдержал я. — Просто расскажи мне, как есть. Я хочу тебя понять.

— Рассказывать особо нечего. Я жила с мужчиной пять лет. Все было прекрасно! У нас общие взгляды на жизнь, общие увлечения, нам всегда было хорошо и интересно вместе, — говорила она, втыкая каждое слово, будто иглу, в мою душу. Потому что, судя по выражению ее глаз, Пьера не закончила читать предыдущую главу книги. — Мы действительно были счастливы, между нами царила любовь, страсть, уважение. Мы не могли и дня прожить друг без друга. — Взгляд ее до краев переполнился мечтательной тоской. — Я грезила о семье, о детях… Но спустя пять лет вдруг обнаружила, что он вовсе не намерен жениться.

— Он так и сказал? — спросил я сухо.

— Да. Поэтому мы и расстались. Мы серьезно поссорились, он меня обвинил в том, что я с ним не потому, что люблю его, а потому, что хочу замуж и детей. Но это неправда! Я полагаю, что если двое любят друг друга и довольно давно живут вместе, то желание создать семью логично. Тем более нам уже не двадцать лет. Он твой ровесник.

— Ты не забыла его, верно?

Она внимательно посмотрела мне в глаза.

— Напротив. В последнее время я вообще его не вспоминаю. — Пьера сдержанно улыбнулась, пряча смущенный взгляд.

— То, с чего начался этот разговор, говорит об обратном, — заметил я.

Пьера испуганно вскинула на меня глаза.

— Нет-нет! Ты все не так понял! Просто понимаешь… После пяти лет отношений он обвинил меня в меркантильных желаниях и легко ушел, не остановился, не оглянулся и потом ни строчки не написал. Будто между нами не было той прекрасной истории любви. Будто он вообще меня не любил. И теперь я боюсь снова столкнуться с тем же. Понимаю, что это глупо… Да и мы с тобой встречаемся всего ничего… — сбивчиво пыталась она объяснить свое поведение. — Просто я для тебя, наверное, и вовсе развлечение. Ты отец троих взрослых детей и, наверное, не… — Пьера замолчала, не решаясь произнести вслух то, что ее волновало.

— … вовсе не думаю о том, чтобы когда-нибудь создать новую семью? — озвучил я ее мысли.

Щеки Пьеры сделались пунцовыми, и я понял, что угадал. Да, я в самом деле не задумывался об этом. Во-первых, до сих пор не встречал подходящей женщины, с которой хотелось бы создать новую семью. Может быть, я тоже стал недоверчивым после того, как меня оставила жена. С другой стороны, у меня и времени на создание новой семьи не было, и это во-вторых: дети и работа не оставляли мне свободы на серьезные отношения с женщинами.

Я задумчиво рассматривал Пьеру. Похоже, она очень хотела семью и детей, прямо, как моя Иоланда. И я всерьез задался вопросом: способен ли я начать все сначала? При наличии трех взрослых детей и даже новорожденной внучки (Мадонна, я до сих пор не свыкся с тем, что стал дедушкой!) готов ли я к рождению еще одного собственного ребенка?

Porca miseria, и почему в последнее время я постоянно оказываюсь перед какими-то сюрреальными ситуациями, которые должен решить?!

С растерянным видом я продолжил жевать свою пиццу. Ответить на этот вопрос я не был в состоянии. Наши отношения с Пьерой только начались. Через три месяца, как совершенно справедливо заметил Джорджо, никто не идет в церковь венчаться! А теперь я и вовсе сомневался, будет ли у нас с Пьерой шанс когда-нибудь дойти до церкви…

— Да, я не задумывался об этом, ты права. Просто не было случая, — пожал я плечами.

Глава 42

Дни поползли вперед с черепашьей скоростью. Я с головой погрузился в работу, чтобы не думать о Пьере. Меня тянуло к ней неимоверно, но я не мог себе позволить привязываться к Пьере еще больше, влюбляться еще сильнее, пока Джорджо не изволит с ней встретиться. Надо признать, очень сложно держать чувства на поводке, я измучился!

Я сказал Пьере, что у меня горят проекты, и это было чистой правдой, но я немного преувеличил, сказав, что сижу над ними даже ночами. Ночами я действительно не спал, но потому что думал о ней, детях и коварствах судьбы. Чтобы не выглядеть равнодушным, я внес предложение отправиться вместе в отпуск через две недели. К тому времени Джорджо наверняка встретится с ней, и если его чувства погасли, то уедет с Каролиной на Бора-Бора. Верил ли я в такой исход? Увы, не особо…

Иоланда с Дамиано все еще пребывали в Милане. Дамиано старался работать оттуда, чем очень мне помогал, один раз даже прилетел в Перуджу на встречу с клиентом. В остальное время они с Иоландой боролись с бюрократией и вскоре должны были стать законными родителями моей внучки. У нее уже даже имя было: Фьоре. Да, для Иоланды девочка стала настоящим цветком. Что касается Дамиано, то он, конечно, не сходил с ума от счастья, как это описывала моя дочь, но, мне показалось, проникся к малышке нежностью. Это меня искренне радовало. Я жаждал, чтобы они стали полноценной семьей, чтобы Иоланда почувствовала себя мамой и наконец перестала выносить мужу мозг. Мне его мозг очень был нужен на работе. Тем более, в условиях того, что и ассистентки я лишился.