Марта Крон - Всерьёз

— Чего? — не открывая глаз, сонно бормочет Алиса.

— Ничего-ничего! Спи! Чш-чш-чш… — застываю в одной позе, пока мышонок недовольно сопит и переворачивается на другой бок, прерывая наш важный с ребёнком разговор.

Так не пойдёт. Меня ещё не осенило, как выкручиваться из грязной паутины.

Убеждаюсь, что любимая провалилась в сон и перелезаю на другую сторону кровати, чтобы снова уткнуться ухом в её животик.

— Псс, я снова тут! — дотрагиваюсь губами до родинки под грудью и начинаю беззвучно ржать над самим собой. — Так что ты мне посоветуешь, шмакодявка? — трусь носом об кожу. — Выручай папку, дай знак… — втягиваю со свистом воздух и плотно прикладываю ухо к Алисиной груди, слушая равномерный стук её сердца и успокаивая своё. Полежав так минут десять, погладил пальцем вокруг её пупка и благосклонно его поцеловал:

— Я понял… ты там спишь, как и твоя мама… ладно уж, не буду мешать… дрыхните дальше…

Подтянувшись к лицу Алисы, целую горестную морщинку меж её бровей и неохотно сползаю с постели.

Мысленно возмущаясь, что так вдоволь и не насладился целованием живота, неторопливо шагаю в гостиную посмотреть начавшийся футбольный матч.

Плюхаюсь на диван, включаю телик и с выдохом пытаюсь расслабить плечи, стараясь хоть как-то скинуть груз последней недели.

— Не спится? — не поворачивая головы, по шагам понимаю, что приближается будущая тёща.

— Да, голова забита не тем… — неловко топчется возле меня она.

— Садитесь, мама, поболтаем! — хлопаю ладонью по дивану.

Не спеша, женщина присаживается рядом и нерешительно складывает руки на коленях.

Быстро сканирую её лицо на осведомлённость грандиозной новостью и прихожу к выводу, что о беременности дочери она не знает.

Вижу, что мама испытывает определённое смущение и никак не заговорит, поэтому беру инициативу с свою руки.

Сам удивляюсь как, но вместо ничего не значащей фразы, я вдруг спрашиваю:

— Почему вы терпите его?

Лицо женщины застывает в маске испуга и она неестественно разевает рот.

Может мне и стало бы совестно, но интуиция подсказывает, что вопрос был задан верно.

— Что мешало уйти? — напираю я. — Не будем ломать комедию и изображать любовь до гроба.

— Я ничего не изображаю… — выдавливает она из себя, медленно вжимаясь в диван.

— Я не причиню вреда. Я не такой, но если вы вредите семье, сюсюкаться не стану. — предупреждаю я.

— Я не понимаю о чём вы, Игорь… — хрипит женщина, не в силах совладать с собой.

— Что они сделали ей? Почему позволили? — превращаюсь я в бесчувственную скотину. — Она же девочка совсем.

— Я не… не знаю… — произносит дрожащими губами. — Я не видела…

— Глаза закрывала? — без капли жалости наседаю я. — Совесть не мучает?

— Я не…

— Как можно так не любить своего ребёнка, мама? — искренне недоумеваю я.

— Я люблю Алису так сильно, как может любить мать! — со слезами на глазах бьёт себя кулаком она по груди.

— Тогда какого хрена подпустили этих ублюдков к ней??? — рычу я от боли в сердце.

— А что я могла сделать?! — вдруг срывается на крик женщина. — Он сказал, что они будут её пытать, что убьют в мучениях и я даже не смогу её похоронить!!

— А попросить помощи? — стискиваю зубы, представив самое ужасное.

— У кого?? — обречённо взвывает мать. — Под ним вся прокуратура ходит!! Я своими глазами видела друзей Влада! Там нелюди, Игорь, вы понимаете?? Как я, одинокая женщина, могла пойти против них?

— Сбежать могла! — рявкаю я, забывая, что в спальне спит мышонок и её тревожить нельзя. — Дочь в зубы и куда глаза глядят!

— Он грозился, что из-под земли меня достанет, что подключит все связи в других городах! — в изнеможении захлёбывается тёща.

— Значит, в другую страну! — не принимаю я ответ. — Не поверю, что не было выхода!

— Вы не поймёте, Игорь… — внезапно понижает голос женщина, прикладывая ладонь ко лбу. — Вы — мужчина, а я всего лишь обычная женщина, у которой, кроме дочери отняли всё… он забрал все деньги, документы и телефон. При условии, что я буду делать то, что он говорит, он не трогал Алису… и запрещал Владу. Что я могла предпринять? Друзья все отвернулись, поначалу мои подруги пытались помочь, но и им жизнь подпортил… — надрывно всхлипнув, мама закрывает лицо руками и тихо воет.

Ловлю себя на том, что и в моих глазах слёзы. В голову одна за другой лезут картины из жизни двух беспомощных женщин. Только сейчас ясно понимаю, сколько боли Алиса от меня прятала за своим молчанием. Что именно она подразумевала, когда говорила, что сломлена внутри и я могу её убить одним неточным шагом.

Лучше бы всё это досталось мне, а не ей. Лучше бы она помнила нормальное и беззаботное детство, а не вот это вот всё.

Даю себе клятву, что лично уничтожу Чубаевых и притягиваю рыдающую маму к себе.

— Теперь вас никто не тронет. — приговариваю я, гладя её по голове. — Я никого близко к вам не подпущу.

— Ах, Игорь… — тянет мама, шмыгая носом. — Я уже слышала эти слова… был тут один такой же герой.

— Кто? — сдвигаю брови, размышляя куда подевался этот человек и что у него было в рукаве.

— Это старый друг моего мужа… — вытирает рукавом глаза женщина и будто простуженно прокашлявшись, спешно исправляется. — То есть, папы Алисы… он был военным и работал на какой-то серьёзной должности.

— Почему не помог? — когда мама нервно ёжится, тянусь рукой за пледом на другом конце дивана и набрасываю ей на плечи.

— Не знаю. — закутывается теплее и смотрит на меня потускневшим взглядом. — Сергей его боялся, это точно. В те дни опасался даже в мою сторону смотреть… я безумно ждала, когда мне позвонят и скажут, что можно разводиться и уезжать. — и закусив дрожащую губу, горько произносит. — Но так и не дождалась звонка. Он просто исчез, а Сергей, почувствовав себя победителем напился и сильно избил меня, сказав, что больше мне никто не поможет…

Сам не замечаю, как впиваюсь пальцами в плечи женщины и с волнением заглядываю ей в глаза:

— Фамилия.

Всё то время, пока она внимательно смотрит на моё лицо и анализирует ответ, внутри закрадывается хрупкая надежда, что найдя нужных людей и сложив общие усилия, нам всё-таки удастся без последствий отправить всех тварей в утиль.

— Самойлов Андрей Владимирович. — слезливо и тяжело дыша отвечает мама.

— Я найду его. — обещаю я.

— А что потом? — недоверчиво хмыкает она.

— А потом, мама, мы все вместе избавимся от мусора и начнём новую жизнь. — достаю из кармана свой телефон и поднимаюсь с дивана, что набрать номер Яна. — Уже поздно. Идите спать.

— Игорь? — догоняет меня дрожащий голос.

С немым вопросом оборачиваюсь и застываю в ожидании.

— Она всё, что у меня есть… если я потеряю и Алису, то покончу с собой…

Хмуро морщу лоб и сжимаю до боли телефон:

— В таком случае, можете позаимствовать петлю с моей шеи.

И увидев в её взгляде отблеск тайной надежды, без лишних слов ухожу в свой домашний кабинет.

АЛИСА.

— Теперь понятно, почему меня мутило в последнее время. — обмозговываю я своё состояние и отправляю в рот кусочек шоколадного десерта.

— Кушай-кушай! — не сводит с меня восхищённого взгляда Мила и пододвигает ко мне ещё и свою порцию.

— Прекрати! — ворчу я с полным ртом.

— Не прекращу! — возражает подруга, любовно протягивая ко мне ладони и забираясь пальцами под мой свитшот. — Дай поглажу масечку!

— Мил, люди смотрят! — шикаю я, озираясь на сотрудников офиса, но всё равно хихикаю от щекотки.

— Скажем, что я замёрзла и грею руки! — светится от счастья девушка, щупая мне кожу живота. — Ты маме сказала?

— Нет, не смогла… — вспоминаю её отчего-то расстроенное лицо и то, как я ускользнула из дома на работу. — Скажу, когда сама в это поверю.

— Березин в обморок не упал? — не перестаёт улыбаться подруга.

— Весь вечер носил на руках и умолял простить его, самовлюблённого эгоиста… — стараюсь казаться совершенно спокойной, но мои вчерашние слёзы до сих пор стоят комом в горле. — А с утра куда-то срочно уехал и телефон выключил…

— Надеюсь, малыш в тебя пойдёт! — насмешливо закатывает глаза Вольская и принимается помогать мне с завтраком. — Ян бредит уже детьми… хочет много Мил! — хохочет она, не скрывая смущения от возможных сюрпризов.

— Главное, чтобы здоровые были. — делюсь я своим беспокойством. — И выносливыми… этот мир слишком жесток…

— В нашей большой семье никто не пропадёт! — уверенно заявляет подруга, имея ввиду нашу объединившуюся компанию друзей.

Посылаю ей слабую улыбку и уже без энтузиазма ковыряю остатки пирожного.

— Какие люди и без охраны! — ударяет по ушам знакомый голос. — Думал уж, что вы не объявитесь, Алиса!

— Не о том думаете, Родион! — делает замечание Мила, пока я позволяю парню изучить своё отёкшее от слёз лицо.

— Алиса, поговорим наедине? — скидывает с себя образ весельчака Травицкий.