— О, это правда, — возражает Сара. — Знаю, что не очень много рассказывала о знакомствах, но я магнит для странных людей. Мой первый серьезный бойфренд был одним из моих учителей балета. Мне было восемнадцать. Ему было тридцать. Это должно было быть предупреждением. Он взял мою девственность на твердом деревянном полу после урока одной ночью. Будучи настолько молодой, я думала, что это романтично. Боже, я была дурой.

— Что случилось? — спрашиваю я, боясь даже узнать, когда посмотрела, как ее когда-то беззаботное лицо превращается во что-то полное боли и сожаления.

— Сначала это были мелочи. Немного ущипнет кожу, когда мы были в постели, или беглый взгляд сбоку, когда я одевалась. Иногда он выбрасывал мою еду, прежде чем я заканчивала, напоминая мне, хочу ли я больших ролей, которые мне нужны, необходимо, чтобы мои размеры были маленькими.

— Иисус, Сара, он начал это, — говорю я, зная все, что она переживала на протяжении многих лет относительно ее тела.

— Нет, — она качает головой. — Я… я начала. Не должна была слушать его. Но я послушала и позволила ему контролировать мои мысли, и вскоре начала им верить. И быстро скатилась вниз.

Я поворачиваюсь, чтобы направиться к ней и поддержать, но она протягивает руку, останавливая меня, и качает головой.

— Если ты меня сейчас начнешь обнимать, я буду плакать, а я провела последний час, поправляя подводку для глаз.

Улыбнувшись, я останавливаюсь и киваю.

— Ладно, но просто, чтобы ты знала. Я люблю тебя, и буду полностью исполнять сегодня вечером ниндзя стиль. Ты даже не увидишь, как я хожу.

— Ну, теперь я буду ожидать этого. Ты ужасный ниндзя.

— Я никогда не умела хранить секреты, — говорю я, ощущая, как у меня в горле пересыхает от этих слов.

Я становлюсь экспертом в хранении секретов. От тех, кого я люблю, и даже самой себя.

Я бы спрятала их, заперла и больше никогда не думала о них.

Пока не стало слишком поздно.

Мой ночной разговор с Августом вернулся на передний план.

Было ли слишком поздно?

***

К счастью, по мере приближения скорого прибытия нашего почетного гостя, настроение, кажется, улучшается. Больше никаких разговоров о плохих парнях и никаких темных мыслей обо всех ужасных вещах, которые мне удается скрыть за последние несколько лет.

Сегодня праздник.

Сара счастлива, и поэтому я счастлива за нее.

После всего, через что мы прошли, по крайней мере, одна из нас должна быть счастлива. Я просто надеюсь, что парень, которого она выбрала, достоин ее.

За последние несколько месяцев она не рассказала мне подробностей, но то, что я знала, звучало многообещающе. Он был владельцем бизнеса, хорошо зарабатывал и прекрасно к ней относился. Всякий раз, когда она говорила о нем, она улетала так далеко, как мечтательная девушка, как правило, они становились такими, когда направлялись к большому слову на букву «Л», и теперь все, что она могла сделать, это нервозно шагать по полу.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, закрывая дверцу духовки.

Я кладу перчатку на прилавок и присоединяюсь к ней в гостиной.

— Просто нервничаю. Очень хочется, чтобы он тебе понравился, — признается Сара.

— Почему это так важно?

— Мы с тобой, как сестры, — объясняет она. — Ты же знаешь, что я не так близка со своей семьей. Они живут так далеко, и мы не очень часто видим друг друга. Когда мы пошли на предсвадебный банкет, ты остановилась и сказала, что мы семья? Вот, как я себя чувствую, Эв. Ты моя семья, и мне не все равно, что ты думаешь.

— Ну, дерьмо, теперь ты собираешься испортить мой макияж, — проклинаю я, садясь рядом с ней. — Уверена, что полюблю его так же, как и ты.

Она открывает рот, чтобы выразить протест против моего использования большого слова на букву «Л», но я продолжаю прежде, чем она успевает сказать.

— Но ты также должна понимать, что не важно, кто, о чем думает, пока ты знаешь, что у тебя на сердце.

Ее улыбка на лице немного самодовольна.

— Может быть, тебе пора следовать своим советам.

Подняв глаза, я смеюсь.

— Мы не говорим обо мне. Теперь, проверь мой рулет, пока я поправляю макияж.

Я быстро бегу в свою комнату, обойдя коробки, которые еще не распаковала. Я тайно отправляю несколько заявок в кулинарные школы в этом районе на весенний семестр, и если все пойдет хорошо, перееду в студенческое жилье или что-то подобное в ближайшие несколько месяцев.

Не нужно здесь прятаться, верно?

Плюс, идея распаковать все, чем я делилась с Райаном, заставляет меня грустить. Еще одна неудачная жизнь. Часть меня просто хочет бросить эту половину и начать все сначала.

Со старой Эверли, с новой.

Погрузившись в косметичку на комоде, я нахожу тушь и маленькое зеркало. Падая на маленькую кровать, которую Сара разместила в этой комнате для гостей, я быстро поправляю свой макияж, убрав полосы, появившиеся в уголках моих глаз.

Закончив, я слышу дверной звонок и восторженное приветствие Сары, когда она приветствует Майлза в своем доме. Уверена, это не в первый раз, когда он был здесь, но без сомнения, это первый раз с тех пор, как я переехала. Глубоко вдохнув, я в последний раз смотрю в зеркало, убедившись, что выгляжу сердечно и тепло. Я выхожу в гостиную со счастливой улыбкой на лице, готовая встретить нового мужчину Сары.

Как только он поворачивается, я чувствую, как весь воздух покидает мое тело, когда я изо всех сил стараюсь оставаться в вертикальном положении.

— О, черт возьми, Эв, ты в порядке? — спрашивает Сара, поспешив взять меня за руку.

Мой взгляд останавливается на мужчине передо мной. На Тренте.

Дорогой Бог, зачем он здесь?

Она держит меня, когда я пытаюсь стоять прямо, а у меня в ушах шумит так громко, что едва слышу ее.

— Это Майлз. Майлз, это моя лучшая подруга Эверли.

Его медленная улыбка посылает холод по позвоночнику, когда он делает шаг вперед и протягивает мне руку.

— Очень приятно познакомиться с тобой, Эверли, — говорит он, встречая мой взгляд, и притягивает меня ближе, словно предлагая дружеское объятие. — Только посмей хоть слово сказать. Поняла? — шепчет он мне на ухо.

Я отступаю, слегка кивая, а его улыбка становится шире.

— Хорошо, хорошо, это здорово. Мы должны были сделать это раньше. Я просил Сару познакомить меня с печально известной Эверли. Она так много говорила о тебе, и я чувствую, что знаю все о тебе, — со смехом говорит Трент, и это заставляет меня вздрогнуть.

— Надеюсь, не все, — отвечаю я, пытаясь успокоиться, хотя это сложно.

Мой мозг в исступлении, когда я пытаюсь провести математику в уме. Как долго Сара рассказывала об этом тайном человеке? Несколько месяцев… задолго до того, как я вернулась с Августом.

О, Боже. Разве Трент действительно замышлял это все время? И для чего?

— Что-то горит? — спрашивает Сара, поворачиваясь к кухне.

— О, дерьмо! Рулет! — кричу я, мчась к плите.

Дым вздымается из духовки, когда я надеваю защитную рукавицу и вытаскиваю лист печенья. Когда-то прекрасное круглое оранжевое печенье теперь напоминает твердые куски древесного угля.

— Все в порядке, Эверли. Никто не идеален, — комментирует Трент, скользя рукой вокруг талии моей лучшей подруги.

Я наблюдаю за тем, как он опускает руку ей на плечо. Такая любовь и доверие, которые она ему отдала.

Он ничего не заслуживает.

Трент подмигивает мне, заставив живот так сильно напрячься, что я чуть не выпаливаю правду. Но потом я вспоминаю историю Сары — ее неудачи в любви. Если я выйду и скажу ей сейчас правду, она либо обвинит меня в саботаже ее единственного шанса, либо будет винить себя за то, что нашла другого странного человека.

Я знаю, что должна что-то сделать, чтобы убрать ее от него, но не могу сделать это в одиночку.

Мне нужна помощь.

Мне нужен Август.


Глава 16

Август


«Расслабься», — говорит он. — «Сделай глубокий вдох».

«Просто позволь этому случиться».

Прошло уже шестьдесят минут, и ничего не произошло. Вообще ничего. Даже ни малейшего подозрения, ни подергивания глаз, которые бы указывали на то, что я продвигаюсь к тому, чтобы оказаться под гипнозом Брика, и чем дольше мы пытались, тем больше и больше я разочаровывался.

— Август, ты не можешь сдаться, — говорит Брик, мягко подбадривая меня.

— Может быть, это не работает на мне. Разве нет определенных людей, на которых просто нельзя повлиять? Возможно, я не создан для этого, — замечаю я, поднявшись с дивана.

Присев, я инстинктивно поворачиваюсь к окнам и смотрю на воду, надеясь, что ее вид каким-то образом успокоит мои изможденные нервы.

— Есть люди, которые более подвержены внушению и гипнозу, чем другие. Меня не удивляет, что такой человек, как ты, с сильной волей и упрямой личностью, стал вызовом для моей работы.

Я бросаю жесткий взгляд через плечо, давая ему понять, что комментарий не остается незамеченным.

— Но я не думаю, что это невозможно, — добавляет он. — Тебе только нужно очистить свой разум — найти свой центр, это означает собрать мысли воедино и вперед.

Найти свой центр? Это звучит с каждой минутой все более странно.

— И ты думаешь, что музыка хиппи, которая играет на заднем фоне, поможет мне в этом, — говорю я, махнув рукой в сторону переносного бум-бокса, пока тот тихо проигрывает один из принесенных Бриком компакт-дисков.

Я подумал, это какая-то шутка, когда открыл дверь этим утром и увидел, что Брик стоит там, держа в руках коробку с бумом и коричневую сумку, заполненную до верха продуктами и компакт-дисками. Кто еще слушает диски? Они еще продаются в магазинах? Когда мужчина вытащил свежеиспеченные круассаны и начал ими меня кормить, я решил не критиковать древнее звуковое оборудование, а просто наслаждаться сумасшедшей поездкой в мир гипноза.