Я киваю, вспоминая, как Брик внезапно прекратил нападать на меня вскоре после нашей встречи, но держался рядом, несмотря на то, сколько раз я пытался отгородиться от него.

— Мы нуждаемся в них, — наконец, соглашаюсь я, зная, что их два уравновешенных ума помогут охладить жаждущее мести пламя, которое горит внутри нас троих.

— Хорошо, но давай сделаем это завтра, — предлагает Сара, зевая в подушку. — Сначала мне нужно пойти в комнату, принять душ и поплакать несколько часов.

Эверли обнимает ее.

— Просто попытайся уснуть.

— Я так и сделаю, — обещает она, поднимаясь с дивана.

Она посылает нам воздушный поцелуй и исчезает в своей комнате.

Я опускаюсь на колени рядом с Эверли на кушетку и целую каждый ее сустав, когда подношу ее руку к своему лицу.

— Я все исправлю, — обещаю я, увидев беспокойство у нее на лице после того, как ее лучшая подруга рухнула у нее на глазах.

— Нет, мы исправим. Вместе.

Кивнув, я соглашаюсь. Это все еще чертовски пугает меня, но я не мог уйти сейчас. Она была моей, а я ее, и единственный способ добиться чего-либо в этом мире — это держаться за руки.

Вместе.

***

Войти в дом, который Брик делил с женой, было нереально. Ничего подобного я не ожидал.

Несколько раз, когда я посещал офис Брика, он излучал эту стильную прохладную атмосферу — гладкая мебель, прохладные успокаивающие тона и мягкая музыка, чтобы помочь расслабиться.

Тем не менее чем дольше я знал Брика, тем больше понимал, что его офисная личность была полной подделкой.

Хотя сам Брик был спокоен и собран, то его внешний вид, как правило, не был таким. Одетый во что угодно, от ярких гавайских рубашек до брюк цвета хаки и поло, мужчина половину времени выглядел туристом, а остальное — профессиональным игроком в гольф.

Когда мы устраиваемся на потертых мягких диванах, я пользуюсь моментом, чтобы осмотреться. Табита приносит нам закуски. Старые фотографии усеивают стены, воспоминания о давно минувших годах и двух переплетенных жизнях. На полках стоят старые книги — от дрянных любовных романов до классической поэзии и даже старых университетских учебников.

Дом кажется обжитым, теплым и манящим. Я провожу так много ночей в собственном доме, и холод одиночества пробирает меня до костей, когда я жажду прикосновения Эверли хотя бы еще раз. Сидя здесь, среди лет беспорядка и пыли, я с нетерпением жду будущего. Жажду собственного будущего. Куда это нас приведет? Как мы будем жить, и какие битвы нас ждут?

Я знаю одно: наше будущее может оказаться невозможным, если мы позволим Тренту управлять нашими жизнями. Мы должны остановить его, и сегодня выясним как.

— Знаю, вероятно, не должна этого говорить, но я так рада видеть вас двоих, сидящих вместе, — говорит Табита, возвращаясь в комнату и принося поднос с сэндвичами.

Мы позвонили им всего час назад и сказали, что зайдем. Когда она успела приготовить столько еды?

— Это действительно успокаивает мои нервы, — вмешивается Брик, появляясь из-за угла позади жены, несет несколько литров содовой и бутылок воды.

Ожидали ли они нас, или это как раз то, что делают пожилые, хорошо приспособленные люди — держат еду под рукой для импровизированных гостей?

Что бы это ни было, я впечатлен.

И голоден.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы успокоить твои нервы, Брик, — шучу я, разглядывая большой сэндвич с ростбифом в углу подноса, который зовет меня по имени.

Эверли ловит мой взгляд и накланяется, схватив сэндвич моей мечты и вручая его мне с улыбкой.

— Ребята, вы не должны делать все это. Мы не ждали обеда, — говорит Эверли.

Я откусываю большой кусок сэндвича и стону от удовольствия.

— Но мы действительно ценим это, — бормочу я, заставляя Эверли хихикать.

— С удовольствием, — замечает Табита, садясь рядом с мужем на диван напротив нас.

Сара садится на единственный стул так, что, кажется, будто она сидит во главе невидимого стола. Должно быть, она не обращает на это внимания, потому что все ее внимание сосредоточено на сэндвиче с индейкой, который она разбирает, поедая только индейку и овощи. Хлеб остается нетронутым.

Эверли как-то сказала, что проблемы с едой у Сары обостряются, когда ее жизнь рушится. Я никогда раньше не видел, чтобы она была одержима чем-то. Обычно девушка просто стонала по поводу калорий, ела маленькими порциями и давала несколько обещаний отработать все это позже.

Но сегодня она все тщательно изучает, и именно Трент причина ее беспокойства.

— Мы хотим, чтобы Трент заплатил за все, что он сделал, и нам нужна твоя помощь, — говорю я, откладывая еду и переходя к делу.

— Значит, ты наконец-то понял, что не сможешь сделать это в одиночку? — спрашивает Брик, с состраданием глядя мне в глаза.

Я киваю.

— Да, и я хочу извиниться. За все, через что я заставил тебя пройти за последние несколько месяцев. Вообще-то, всех вас. Я думал, что сам справлюсь с Трентом. Он был моей проблемой, и я надеялся, что, отталкивая всех, смогу защитить тех, кого люблю. Но Трент намного умнее, чем я думал, и он держит меня на коротком поводке. Всегда держал. Если я чему и научился в своих воспоминаниях, так это тому, что не могу продолжать этот путь. Мне нужна помощь, и надеюсь, что мы впятером сможем его остановить. Во благо.

— Как? Чем мы можем помочь? — спрашивает Брик.

Мы разрабатываем стратегию весь день, съев всю тарелку сэндвичей и выпив несколько литров Кока-Колы, пока Эверли не спускает ноги и не идет искать кофе, чтобы подзарядить свой опустошенный разум. Все, о чем мы думали, сводится к одной простой проблеме.

Трент всегда будет на шаг впереди нас. Казалось, у него были уши повсюду, и не зная как, мы никогда не могли быть слишком осторожны.

Когда я оттолкнул Эверли, надеясь, он увидит, что я больше не интересуюсь ею, и переключит свое внимание на что-то другое, он вместо этого последовал за ней, формируя растущую связь с Сарой, и начал держать себя в курсе. Когда я приезжал к Магнолии, он, казалось, всегда знал, что я делаю, и в каком направлении двигаюсь.

Как я должен был копаться и получать ответы, когда он постоянно дышал мне в затылок?

— Что, если я сыграю в шпиона? — спрашивает Сара, глубоко вздохнув.

— Нет, — тут же отвечаю я.

— Но…

— Ни в коем случае. Ты не можешь вернуться к нему. Кроме того, он должен понимать, что мы тебе все сказали, особенно после того, как я пришел к нему прошлой ночью и избил его до полусмерти за то, что он причинил тебе боль.

— Ты этого не делал, — у Сары расширяются глаза, когда ее взгляд падает на мою разбитую губу и синяки. — Я собиралась спросить, но не была уверена, стоит ли.

— Мы перекинулись парой слов, — замечаю я, крепко сжимая руку. — Кроме того, даже если бы он захотел играть в эту игру и продолжать встречаться с тобой, я не мог бы просить тебя об этом. Это было бы слишком.

Она кивнула, зная, я прав.

Что оставляет нам только один вариант. Что-то, что я оставил на последнюю минуту, если ничего больше не было на столе. Эверли возненавидит эту идею.

— Что, если мы вернем Магнолию, и я отдам Тренту сделку века? — предлагаю я, боясь даже взглянуть на Эверли.

Как бы она отреагировала, услышав имя Магнолии… зная, что мы были более чем случайными?

— Объясни, — спокойно говорит девушка, все еще сжимая мне руку.

— Я пытался разобраться во всем этом. Почему Трент так сильно хотел меня вернуть… почему он пошел на все, чтобы удержать меня здесь. Я все еще думаю, что ответ спрятан где-то в моих воспоминаниях, и именно там мне нужна помощь Брика. Хочу погрузиться глубже в гипноз и посмотреть, что еще я могу найти.

— И Магнолия? — спрашивает Эверли напряженным голосом.

— Это триггер Трента. С тех пор как я вернулся, он боролся за эту сделку, даже сжег художественную галерею, где была выставлена моя фотография, просто чтобы держать меня в фокусе.

У нее округляются глаза, когда она поворачивается ко мне.

— У тебя были выставлены фотографии? В художественной галерее?

— Да, — отвечаю я, — мне позвонили в тот вечер, когда появился Трент. Я так хотел тебе рассказать.

Выражение ее лица изменяется, когда слеза течет по щеке.

— Жаль, что я этого не видела.

— Может быть, когда-нибудь, — отвечаю я, приподнимая ее подбородок, чтобы еще раз увидеть эти прекрасные голубые ирисы. — Вот, почему мы должны сделать что-то радикальное, — продолжаю я.

— Ты прав.

— Дать ему такой огромный счет все равно, что бросить кучу денег ему на колени. У него закружится голова. Надеюсь, это волнение сделает его беспечным, может быть, даже немного безрассудным в том, как он ведет себя в офисе. До сих пор мне не удалось проникнуть ни в один из запертых файлов, но возможно, если я смогу поработать над ним, сделать его счастливым, он немного сдвинется с места.

— Это маловероятно, — говорит Сара, с сомнением поднимая брови.

— Знаю, но это наша лучшая идея. А пока мы надеемся и молимся, что найдем что-то лучшее в моих воспоминаниях. Что-то твердое. Потому что мы должны повесить это на Трента и только Трента, иначе…

— Тебя тоже могут обвинить, — заканчивает за меня Эверли.

— Да.

— Тогда давай сделаем все правильно, — говорит Сара, поворачиваясь к Табите и Брику за советом.

Брик глубоко вздыхает, глядя на меня.

— Ты действительно собираешься забрать деньги у Магнолии и ее отца? — нерешительно спрашивает он.

— Нет, — отвечаю я, наблюдая, как у него грудь опускается от облегчения. — Буду откровенен. С ними обоими. Они это заслужили. Я познакомился с отцом Магнолии за то короткое время, что мы были вместе, и надеюсь, он согласится на эту маленькую аферу, которую мы придумали.