— Доброе утро, господин Венаш Бабу! Рам, рам!

— Доброе утро, господин…

— Чатури, адвокат.

— А-а!.. — вспомнил Венаш. — Пожалуйста, садитесь, — и указал на коричневый кожаный диван.

— Нет, благодарю вас, мне нужно срочно переговорить с Анитой и вашим сыном, ее супругом.

— Пожалуйста, но что произошло? — подняв седые брови, спросил Венаш. — Надеюсь…

— Все хорошо, — опередил его адвокат. — Есть добрые известия. Я по делу Ганга Дели и, естественно, ваших молодых…

— Одну минуту, я сейчас им сообщу, — и старик, тяжело ступая, поднялся наверх.

Кишори и Авенаш возились около клетки с канарейками.

— Подержи клетку, Авенаш! — строго попросила мать.

— Отвлекись, дорогая! — обратился к ней вошедший муж. — К нам пришел адвокат!

— Адвокат? — сердце Кишори екнуло. — Может быть, я грех какой совершила, если к нам пришел адвокат? О, я несчастная! — запричитала она, чувствуя что-то неладное, и взволнованно заметалась по комнате.

Сын смотрел на родителей с недоумением.

«Наверное, он с дурной вестью!» — подумала Кишори, и ее сердце наполнилось тревогой. И это было, конечно, не случайно, ибо она прекрасно помнила свое преступление, совершенное по отношению к невестке.

— Ошибаешься! — возразил ей Венаш. — Он пришел по делу нашего сына.

— По делу нашего сына? — переспросила она и бросила взволнованный взгляд на Авенаша.

Венаш спустился в холл и пригласил адвоката наверх, а сам вышел в сад.

Чатури вошел в комнату и с поклоном поздоровался.

— Прошу вас, господин адвокат, садитесь, пожалуйста, — вежливо, соблюдая этикет; предложила ему Кишори, указав на кресло.

Адвокат сел.

— Надо принять гостя как следует, Авенаш! — сказала она сыну.

— Я пришел к вам с доброй вестью! — произнес Чатури.

— С доброй? — удивленно переспросила Кишори и внутри у нее полегчало.

— Очень! — улыбаясь, торжественно подчеркнул адвокат. — Наше дело выиграно.

— Какая радость! — воскликнула Кишори и засуетилась.

— Недвижимое имущество и все деньги Аните возвращены.

— Вот удача! Прямо, как обухом по голове! — промолвила мать Авенаша, у которой прямо-таки отвисла челюсть.

Авенаш плюхнулся на стул и несколько мгновений сидел, словно пораженный громом.

— А где Анита? — быстро спросил адвокат и, встав с кресла, громко позвал: — Анита! — но, не дождавшись ответа, повернулся к Авенашу и снова спросил: — Где она сейчас?

— Э-э… — начал было Авенаш, но Кишори, как юркая ящерица, мгновенно вклинилась в разговор:

— Она у подруги!.. Знаете, соскучилась и пошла ее навестить… Дело молодое, сами понимаете…

Ее ответ немного смутил Чатури, поскольку в индийских семьях не принято, чтобы жена одна навещала своих подруг. Однако он сказал:

— Передайте Аните мои поздравления!

Тон его голоса насторожил мать и сына.

— Скоро я еще зайду к вам. А сейчас мне пора! — он направился к двери, открыл ее и быстро вышел.

— Да-а!.. — это было все, что смог произнести Авенаш.

— Постойте, куда же вы? — закудахтала Кишори. — Сынок, его надо задержать! Какой ужас! — воскликнула она, когда шаги адвоката затихли. — Если он узнает правду, мы останемся ни с чем! — Она схватила сына за руки и, качая головой, с большим волнением тихо произнесла: — Такое богатство! И всей ей одной! Какой дворец! С ума сойти! Деньги! Боже мой!

— Мама! Ма-ма! — в панике закричал Авенаш. — Я совершил ошибку! Но мне известно, где она!

— Известно? — обрадовалась и вместе с тем удивилась Кишори. — Так иди скорее! Упроси вернуться домой. Приласкай, наконец! — призывала она сына голосом трагической актрисы, играющей леди Макбет в приливе алчности и испепеляющей зависти.

— Она своенравна! Но если не вернется, то ей же будет хуже! И тогда… — глаза Авенаша бешено сверкнули. Он зловеще загоготал. Красный луч солнца пробежал по его лицу.

— Что «тогда»?! — Кишори испуганно уставилась на него, открыв рот.

— Тогда… — тихо прошипел сынок, — тогда прольется кровь…

— Кровь?! Боже!.. — Кишори в изнеможении опустилась в кресло. — Какое богатство!.. И все ей одной…


Пообедав кое-как, без аппетита, Авенаш закрылся у себя в комнате.

Однажды он был на концерте известной танцовщицы, выступавшей под именем Аниты Дели, и убедился, что это была его жена. Тогда ему и в голову не пришло снова сблизиться с ней. Но сейчас, когда к ней вновь вернулось такое богатство, он решил, что должен во что бы то ни стало воспользоваться своим правом, и готов был даже «снизойти» до того, чтобы уговорить ее.

На его пути к достижению этой цели стояло лишь одно, но важное препятствие. Анита была его женой, однако юридически их брак не был оформлен, поскольку с ее отцом случилась такая трагедия. «Если дело дойдет до суда, то может ничего и не «выгореть». Тогда мне останется лишь одно: обман и сила…» — он пристально посмотрел на себя в зеркало.

Через час, облаченный в синий костюм европейского покроя, Авенаш выкатил из гаража устаревшую марку «ауди» серого цвета и вырулил на дорогу.

Он знал, что Анита выступает в концертном зале «Эрос» почти каждый день, и поэтому сразу поехал туда. Сегодня, действительно, был ее концерт. Когда он кончился, Авенаш подошел к ее импрессарио и представился мужем танцовщицы.

— Я сейчас же доложу о вас, господин, — сказал тот и направился вдоль по коридору к гримерной танцовщицы.

Авенаш незаметно пошел следом за ним и остановился около закрывшейся двери.

Минут через пять вышла Анита.

— Здравствуй, Анита! Милая, я так восхощен твоим талантом! — воскликнул Авенаш. — Отчего ты не возвращаешься домой? Мы сбились с ног, разыскивая тебя! Ты извини меня… я тогда погорячился.

Анита спокойно и грустно смотрела на своего бывшего мужа, слушая его слова, полные фальши и лицемерия.

«Удался в мамочку», — подумала она.

— Извини, но у меня нет ни времени, ни желания выслушивать эту ложь! — Она немного помедлила и резко добавила: — Прощай, Авенаш, нам не о чем говорить! У нас разные пути. Наша встреча была ошибкой судьбы, но она ее исправила, правда, с великими жертвами!

— Что ты говоришь, Анита? Ведь я твой муж. Ведь все это произошло из-за матери. Она наговорила мне про тебя всякого вздора. Но теперь она призналась мне во всем и раскаялась. Она ждет нас, тебя и меня. Анита, прости!..

— Я сказала все! Прочь от меня, негодяй! Я прокляла тебя и всех негодяев, родившихся на свет! Разве ты забыл об этом? А сейчас мне надо идти. Прощай! — и она захлопнула перед его носом дверь. Резкая волна французской парфюмерии ударила ему в лицо.

«Ну, красавица моя, погоди же! Вот только бы тебя не разыскал адвокат! Надо спешить!» — и он, круто повернувшись, решительно зашагал по узкому коридору на улицу…

* * *

Неприятный визит Авенаша, его наглое поведение и коварное, вероломное предложение вернуться потрясли Аниту до глубины души. У нее участились приступы головокружения. По ночам она просыпалась в холодном поту, испуганная: ее вновь преследовали картины надвигающегося поезда, вспышек молний. Она слышала, как наяву, плач грудной девочки, истошный крик свекрови: «Вон отсюда, нищенка!» — и грязные слова мужа, которые всплывали со дна ее измученной души. Весь ужас трагедии, которую перенесла Анита, мягко затянувшийся пеленой забвения за год, проведенный в доме шейха Юсуфа, вновь всплывал, туманил ее мозг. Встреча с мужем разрушила все. Анита снова впала в отчаяние.

— Где моя дочь? — кричала она во сне.

В разгар катхака, на сцене, когда раздавались аплодисменты публики, артистке виделось искаженное злобой лицо свекрови и слышался крик Авенаша: «Убирайся, потаскуха! Вон отсюда! Убирайся со своим ублюдком подальше! А если хочешь отправиться на тот свет, то я с удовольствием оплачу твои похороны!» — который болью отдавался у нее в голове. В такие минуты в глазах Аниты темнело, вспышки молнии поражали сознание, а плач дочери разрывал душу.

«И этот человек, уничтоживший мою жизнь и жизнь моего ребенка, просит вернуться к нему, призывая меня соблюсти супружеский долг! — с содроганием думала она. — Неужели что-то изменилось? Ведь он садист, он жаден и расчетлив!»

Анита была настолько потрясена встречей с этим убийцей, что не могла мыслить логически, это было выше ее сил. Ее чистой, девственно искренней и поэтической натуре был нанесен сокрушительный удар.

* * *

В небе кружились ласточки. В парке было тихо. Бархатные тюльпаны еще не закрыли свои лепестки; сладкий запах акации привлекал мотыльков и пчел. Ракша-сизоворонка, сидя на манговой ветке, терзала ящерицу. Трещали попугаи и цикады. Вечерело… Анита села на скамейку… Вдруг она услышала голос:

— Вы Анита Дели?

Не успела она ответить, как двое мужчин схватили ее за руки и, зажав рот, быстро втиснули в душный салон машины, которая, видимо, слишком долго простояла на солнцепеке. Сиденье обжигало ноги танцовщицы.

— Ну вот, дорогая, мы снова встретились! — услышала она скрипучий, как треснувшая доска, голос Авенаша.

Волна гнева, обиды и ощущение беспомощности окатили ее исстрадавшееся сердце.

Мужчина с узкой бородкой, обрамлявшей его круглое лицо с глазами буйвола, приставил к ее животу кирпан — небольшой, слегка изогнутый меч, который обычно носят сикхи.

— Негодяй! — вырвалось у Аниты.

— Молчи, дрянь! Иначе будешь в другом месте. Эта железка очень мягко входит внутрь! — прорычал бандит.

— Сейчас мы отвезем тебя домой. Там я запру тебя. Будешь у меня верной женой, и станешь все делать по дому: готовить, мыть посуду, стирать, чистить туалет…