В сквере, на зеленой полянке, энтузиасты гимнастики проделывают упражнения по древней системе «йоги». Один из них сидит, закинув ногу за шею, другой делает вращательные движения мышцами живота, третий, заткнув пальцами нос и уши, на долгие минуты задержал дыхание, четвертый стоит на голове…

Это — «часы пота», интенсивного труда в основном интеллигенции, время, когда жара еще не вошла в свою силу и солнце еще не бросило обжигающий, как огонь, луч.

В длинных красных рубашках с бляхами тянутся к вокзалам носильщики. На фабрики и заводы пешком, на автобусах или на велосипедах направляются рабочие. У многих из них под мышкой — медная кастрюлька с обедом.

В это утро Бахадур и Божанди не спеша шествовали по пригородной дороге за продуктами в свои лавки и на рынок.

Первыми мимо них с песнями и криками веселой толпой промчались велосипедисты-молочники — дудхвала, игнорируя самые элементарные правила движения. Их велосипеды без тормозов и сигналов были увешаны большими бидонами с молоком.

Бахадур привык к этому и не обращал ни малейшего внимания на происходящее, тем самым демонстрируя свое скептическое отношение и к торговцам «этим противным молоком», и к средству их передвижения. В отличие от него Божанди с завистью взирала на велорикш и, конечно, на автомобили, все еще лелея в душе свою заветную мечту.

Несмотря на ранний час, вся семья Берджу уже была на ногах. Алака успела побывать у соседа-молочника, откуда принесла трехлитровый бидон, наполненный ароматным парным молоком.

Анита, словно девчонка, веселилась и бегала по двору. Она чувствовала, что стала прежней, что вновь обрела себя.

Берджу не уступал ей, проявляя мальчишество и непосредственность. Большой ребенок Берджу нашел спутницу жизни! Такую же поэтичную и чистую душой, как и он сам. Было отчего веселиться.

Когда вернулись четвероногие «снабженцы», отец семейства объявил, что сегодня праздник и они позавтракают не дома, как обычно, а в кафе.

— А какой праздник? — спросила Алака.

— По случаю предстоящего поступления Бету в школу! — слукавил Берджу, так как мотив праздника был совсем другим.

Бету кое-что слышал из ночного разговора родителей и обо всем догадался, но предпочел дипломатично промолчать и только задорно блеснул умными и чистыми глазами.

* * *

Семья уличного комедианта в полном составе весело шла по городской улице. Солнце уже поднялось над горизонтом. На работу ехала целая армия мелких служащих, клерков-бабуджи. У каждого на руле велосипеда — медные судки.

— А что в этих судках, мама? — прищурившись от солнца, спросила Алака.

— В них чапати — пшеничные лепешки, — ответил Берджу, — и сладости из творожной массы.

— А мы будем есть чапати и сладости? — лукаво взглянув на отца, спросил Бету и подморгнул ему.

— Конечно, сынок! Ну вот, мы и пришли. Прошу рассаживаться.

В кафе самообслуживания, приютившемся под могучим манговым деревом, было немноголюдно. Через несколько минут стол был накрыт. Дымились свежие чапати, пестрел салат из сладкого перца, помидор и огурцов, стояли бокалы с соком манго. Около Божанди лежали два апельсина. Она не спеша очистила их и принялась с удовольствием поглощать. Покончив с ними, она бросила корки в урну.

Когда завтрак подошел к концу, солнце поднялось уже довольно высоко. Стало нестерпимо жарко. Улицы наполнились шумом. Послышался дробный стук барабана, и они увидели бандарвалу — дрессировщика обезьян, который шел от дома к дому, ведя на веревке двух макак, одетых в грязноватые кукольные платьица.

— За одну рупию они вам станцуют, изображая жениха и невесту! Только за одну рупию! — время от времени восклицал бандарвала.

Божанди взирала на макак со снисхождением.

«Во-первых, я — хануман, во-вторых, умею проделывать такое, что им до меня далеко! Да и одежда у меня с иголочки, можно сказать», — гордо подумала она и взобралась на плечо к Аните, обняв ее левой лапкой за шею.

— Бету, а я рассказывал тебе о заклинателях змей?

— Да, отец. Им удаляют зубы. И они все глухие. А пляшут они не под звук флейты, а под ее движение.

— Мне кажется, я слышу — звучит свирель из полой тыквы! — воскликнула Анита.

— Это сапвала — заклинатель змей! — торжественно изрекла Алака.

— Да, моя милая! Ты угадала, — подтвердил Берджу. — Около Дели есть деревня, да и где-то недалеко от нас тоже, где из поколения в поколение воспитываются заклинатели змей. Это трудная и опасная профессия. Ею занимаются в основном люди из племени ком йоги. Вначале надо… что сделать?

— Поймать змею! — ответил мальчик.

— Верно, молодец! Потом необходимо обезвредить ее ядовитые зубы и только тогда работать с ней. Иногда заклинатель приводит с собой и юркого зверька — мангусту. За хорошую плату он может показать бой мангусты с ее заклятым врагом — коброй.

— Наша Божанди тоже однажды оторвала кобре голову, — заметил Бету, — когда змея заползла в колыбель Алаки, а Бахадур первым, учуяв опасность, схватил змею.

Удивленная Анита нежно провела рукой по загривку Божанди.

— Отец! Мы ведь собирались завтра выступать? — спросил мальчик. — А ты, мама, завтра свободна?

— Конечно свободна, сынок! Завтра я буду танцевать лучший в своей жизни танец! — и она прижала к себе весело скакавшую на одной ножке родную дочурку.

Навстречу им шел высокий крестьянин. Бету и Алака мигом оказались около него. Минуту спустя, его буквально облепила детвора. Стоял шум, гам, крик и смех — беззаботный, лучший на свете детский смех. На плече у крестьянина лежали длинные круглые палки, похожие на стволы бамбука. Это были ганна — стебли сахарного тростника. За несколько анн Бету купил две ганны. Всю дорогу до дома дети молчали, занятые пережевыванием сладкой мякоти. Им добросовестно и со знанием дела помогала Божанди.

Бахадур, безразличный к растительной пище, спокойно шел с правой стороны от своего великого хозяина, рядом с которым легко шагала Анита, облаченная в сари цвета спелого лимона. Ее глаза светились счастьем, а в украшениях играли яркие лучи солнца.

Длинная белая рубашка из домотканой хлопчатобумажной ткани кхади с разрезами по бокам подчеркивала статную, широкоплечую фигуру Берджу. На нем были длинные светлые брюки из той же ткани и легкие сандалии — повседневная рабочая одежда фокусника-джадугарга. Артист был весел и доволен: сегодня Анита была прекрасна.

— Как замечательно все сегодня выступили! И Божанди, и Бахадур! Просто дух захватывает.

— Главное, неплохо заработали! — надломленным голоском заметил Бету.

— Ты становишься расчетливым, сын. Наверное, будешь финансистом.

— Ведь за учебу платить надо, отец! — обиженно отозвался мальчик.

Анита улыбалась и время от времени грустно посматривала на Алаку.

— Я тоже довольна сегодняшним выступлением. Дети были великолепны. Настоящие артисты. У них прекрасный слух и чувство ритма. И артистичность неплохая. Но подучиться им не помешало бы, — добавила она, помолчав.

— Учиться — никогда не лишне, — согласился с ней муж.


Адвокат Чатури изнывал от жары. Кондиционер в его кабинете не работал. Секретарша уже дважды приносила ему чай, который так и не снял усталости. Пот мелким бисером скатывался по его круглому упитанному лицу. Он промокнул батистовым платком свою лысину, поблескивавшую в лучах предзакатного солнца.

«Горячий, хоть чапати поджаривай!» — с досадой подумал он, находя удовлетворение лишь в том, что его еще не покинуло чувство юмора.

В последний месяц дел у него было невпроворот. Завтра предстояло еще одно судебное разбирательство, где он будет выступать в качестве защитника одного из богатых проходимцев из сферы бизнеса. Коррупционеры не давали ему покоя…

Дело Аниты Дели было давно закончено, но не закрыто, поскольку он так и не встретился с ней. Авенаш заверил адвоката, что она гастролирует где-то в Европе, и настаивал на своем поручительстве. Но это противоречило закону, и Чатури не согласился.

— Сита! — хрипло позвал он секретаршу.

Дверь бесшумно открылась, и легкий сквознячок ласково овеял его разгоряченное лицо и голову.

— Дверь пусть будет открытой, — попросил он ее.

— Я слушаю вас, шеф, — мягко и вкрадчиво проговорила Сита.

— Свяжитесь еще раз с Авенашем Бабу… хотя нет, не надо. Это подлый субъект. Лучше вот что, Сита, позвоните в «Джатру» — народный театр, и справьтесь, где находится некая Анита Дели. Затем… найдите ее дело. И попросите ее, где бы она ни была, пусть свяжется со мной лично. Я все понятно объяснил?

— Хорошо, шеф, все будет исполнено! — и она направилась к двери.

— Вы куда?

— Звонить в «Джатру», — улыбнулась Сита и окинула взглядом круглую, плотную фигуру своего уважаемого шефа, которого она сравнивала, никому в этом не признаваясь, с императором Акбаром.

— А-а-а! Да, да… — рассеянно произнес «Акбар».

Не успела секретарша выйти, как раздался резкий телефонный звонок, который заставил адвоката вздрогнуть. Он зацепил рукой чашку с чаем, разлив его по столешнице.

— Господин адвокат Чатури? — послышался в трубке грубый мужской голос.

— Да! — ответил верный слуга законности и провел рукой по влажному лицу. Его крупная плотно сбитая фигура напряглась.

— Вам бы не помешало быть более сговорчивым со своими клиентами! Если до завтрашнего утра вы не выдадите заключения по делу Аниты Дели тому, кому следует, говорить с вами будем иначе…

— Плевать мне на вас, мерзавцы! — презрительно сжав губы, произнес Чатури, когда в трубке застонали короткие гудки.

На следующий день, войдя в кабинет шефа, Сита застала его склоненным над толстой папкой дела Аниты Дели. Он снял очки в массивной оправе и с удивлением посмотрел на секретаршу.