— Иди, моя дорогая. Развлекитесь, как следует.

На улице, жёлтой от раскалённого зноя, царило белое солнце, жгло асфальт и жухлую траву, словно показывало своё превосходство над землёй. Этим летом июль удивлял горожан невиданной жарой и редкими дождями, что для Питера большая редкость.

К месту встречи, у витых решёток Летнего сада, Алинка приехала заранее. А где ещё встречаться с другом, как не в том самом месте, где познакомились когда-то. В поисках спасительной тени она зашла в парк, остановилась под деревьями недалеко от входа и замерла в ожидании. Что-что, а ждать Алина умела, веря в то, что многое получает от жизни тот, кто умеет ждать. Никиту она увидела издали, он шёл, подбрасывая в воздух ключи от машины, потом ловко ловил их. Мальчишка, любимый мальчишка…

Она вышла к нему навстречу, с трудом сдерживая себя, чтоб не броситься парню на шею. Девичья интуиция подсказывала Алинке, что это неправильно, надо быть холодной, сдержанной, пусть он увидит другую Алину. И удивится. А удивление — маленький шаг к успеху.

— Алинка, подружка дней моих суровых, — Никита сам обнял и поцеловал её. — Как я рад видеть тебя!

— И я, — Алина замерла в его объятиях, наслаждаясь этой минутой, слушая, как бухало в груди потревоженное сердце. А рядом с сердцем душа пела свои нехитрые песенки.

— Красотка, просто красотка.

Не снимая рук с её плеч, Никита немного отстранился, разглядывая девичье лицо, зардевшееся от комплимента. Удивительно, он сказал именно те слова, которые Алина ждала.

— Рассказывай, как ты?

Они направились вглубь сада по аллее, где когда-то гуляли Блок и Ахматова, шли шаг в шаг, рука к руке.

— Все скромно в моей жизни. Учусь, надеюсь стать актрисой. Хотелось бы хорошей, — пошутила Алина.

— В кино будешь сниматься, да? А я буду показывать пальцем на тебя на экране и кричать: «Я знаю её»!

— Кстати, завтра первые в моей жизни кинопробы.

— Да? Возьмёшь меня в качестве группы поддержки? Макс не будет возражать? Или он соглашается со всеми твоими решениями? — спросил, улыбаясь, Никита.

— Соглашается. Но группа поддержки — это как раз то, что мне очень понадобится завтра.

В глаза Алине светило солнце, добавляя красоты и счастья этим минутам, и белые скульптуры, загадочно наблюдая за ними белыми глазами, радовались её счастью. Она слушала рассказ Никиты об учёбе в Париже, о трудностях с языком, о друзьях и мечтала, чтоб этот день продолжался вечно. Но, увы…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Алин, — молодой человек взглянул на часы, — знаешь, мне нужно ехать. Ещё одна встреча. Увидимся завтра, идёт? Я позвоню.

Вот так всегда… Как это грустно. Но Алина расстроилась бы ещё больше, если б узнала, на какую встречу торопился Никита. Прекрасное неведение, хорошо, что ты есть на свете…


— Ну, что, желаю успеха! Помни, Алина, ты лучшая!

Алина машинально кивнула, сосредоточенная, она была уже там, за дверью, в образе, в роли. Вместе с Никитой она стояла у этих заветных дверей, за которыми решались судьбы персонажей будущего фильма, среди взволнованных и не очень претендентов на роли. Подошла очередь Алины, тридцатый номер, выданный сидевшим тут же за ноутбуком ассистентом. Оглянувшись на Никиту, который сжал руку в кулак в знак поддержки, она закрыла за собой дверь. Теперь ей надо постараться выдать те эмоции, которые ждал от неё режиссер, и правильно отыграть сценку, крохотный эпизод, указанный в приглашении на кастинг. Для первого раза задачка не из лёгких.

Десять минут — и всё закончилось. Недовольная собой, чуть не плача, Алина выскочила в коридор, поискала глазами Никиту.

— Как всё прошло? — он шагнул к ней, вглядываясь в расстроенное лицо. — Что-то не так?

— Всё не так! Я как деревянная была… Испуганная жалкая деревяшка…

— Думаю, ты преувеличиваешь, — Никита подвёл её к стулу, усадил. Пусть немного успокоится, вон как щёки горят. — Даже если не всё удачно, это ж первый блин. И ты получила полезный опыт, — добавил он уверенно.

— Да? — девушка подняла на него глаза, взглянула недоверчиво.

Алине хотелось бы верить в эти слова, но не получалось. Не выйдет из неё актриса, нет. Отбиралась на второстепенную роль, и то провалилась. С треском! И как у неё получилось сыграть Джульетту в школьном спектакле, непонятно.

— Простите, — к ним подошёл ассистент, строго взглянул на Никиту. — Вы, кажется, забыли отметиться у меня?

— Нет, я не на кастинг.

— Передумали? А ваш типаж очень бы подошёл нам.

— Я не актер, юноша, — Никита добавил металла в голос. — Мне это неинтересно. — Отвернулся, давая понять, что разговор окончен. — Ну что, идём? — Никита протянул руку Алине, которая в изумлении смотрела на него.

— Да, сейчас.

Ему неинтересно? Может, передумает? Алинка, решив потянуть время, достала из сумки зеркальце, отвернувшись, взглянула на своё отражение. Так и есть, тушь размазана, и глаза, как у грустной собачки. «Встряхнись, Алина», — приказала себе. Досчитав до пяти, захлопнула крышку зеркала, встала. Она готова продолжать этот не самый лучший день.

— Парень, постой-ка!

Они уже шли к выходу, когда сзади раздался хриплый требовательный голос. Крепенький мужчина средних лет, одетый с богемной небрежностью, догонял их. Коричневая сигаретка дымилась в его руке. Бесцеремонно окинув взглядом повернувшегося к нему молодого человека, он удовлетворённо кивнул. Никите это не понравилось.

— А зубы смотреть будете? — спросил он, нахмурившись.

Мужчина хохотнул, запрокинув голову, хлопнул его по плечу.

— Не буду. И так вижу, что зубастый. В кино хочешь сниматься?

— Не особо. Но если ненадолго и вместе с этой девушкой, будущей актрисой, так и быть.

— Ну ты наглец, — восхищённо произнёс киношник. — Твоё счастье, что нам такие и нужны. А девушка… — он выдохнул в её сторону тонкую струйку дыма. — Смотрел я её, трясётся перед камерой, как банный лист.

— Я исправлюсь, — быстро ответила Алина.

— Она исправится, — подтвердил Никита.

— Ладно, хватай свою протеже, и за мной, — поправив выбившуюся футболку с не очень приличной надписью на груди, мужчина направился в зал просмотров.

Удивительное дело, но пробы Никиты режиссёру понравились сразу. Может, потому, что тот играл самого себя? И не старался особо, излишняя старательность загубит всё, что угодно. Не сдержавшись, Алина захлопала в ладоши, крикнула «браво». Сейчас и она также, не напрягаясь, отыграет свой эпизод. Не хуже Никиты. Ведь на неё с надеждой и верой будут смотреть серые, как небо перед дождём, глаза.

Глава 8


Сидя за рулем машины, белой Мазды, которая верно дожидалась его все эти годы в отцовском гараже, оттеснённая в угол его лендроверами и мерседесами, Никита медленно ехал по Невскому проспекту.

А Невский всё тот же. Казалось, время остановилось здесь и замерло, чтоб сохранить неизменной его красоту и гармонию. Большой Першпективной дорогой называли во времена Петра эту самую важную улицу города. Забавно, но очень правильно. Никита проехал мимо Строгановского дворца великого Растрелли и грандиозной колоннады Казанского собора. Недалеко Дом книги, где он часто бывал с мамой, большой любительницей чтения.

Мама… Все дальше и дальше уходит в прошлое страшный день её кончины, теряя очертания в великих глубинах памяти. Но боль осталась и, наверное, не исчезнет никогда. Сейчас… Сейчас он наберётся мужества и отправится на кладбище. Сегодня мамин день рождения, и он положит к её памятнику десять алых роз.

Старинное кладбище на реке Красненькой было малолюдно. Пройдя через массивные ворота мимо могил героев и старинных надгробий, мимо тронутого временем мраморного бюста певицы Марии Бриан, смотревшей куда-то вдаль белыми слепыми глазами, Никита направился к боковым аллеям. Он хорошо зал дорогу, с завязанными глазами нашёл бы нужное ему надгробье под старой, склонившейся над ним ракитой. Стали попадаться люди, медленно прохаживавшиеся между могил. Что их тянет сюда? Былая энергия ушедших людей? Или поиск умиротворения и покоя в этом особенном, загадочном месте?

Её он заметил ещё издали. Высокая темноволосая женщина стояла у ограды маминой могилы, задумчиво глядя на портрет Маргариты. Портрет хорош, на нём светловолосая счастливая женщина улыбается этому миру.

— Здравствуйте!

Никита подошёл ближе, вглядываясь в лицо удивительного человека, который тоже помнил о дне рождения Маргариты. Или это простое совпадение, что женщина появилась здесь именно в этот день. Лицо незнакомое, что странно, он знал всех маминых подруг.

— Здравствуй, Никита! — она быстро взглянула на него и отвела глаза. — Не буду тебе мешать, — добавила, постояв явно для приличия с минуту и кивнув на прощанье, быстро пошла по аллее прочь.

— Простите, а вы хорошо знали мою маму? — крикнул он вслед.

Ответа не последовало. Женщина поспешно уходила, словно сбегала. От Никиты, от его вопросов, от прошлого, которое словно возвращалось вместе с портретом Маргариты, её улыбающимися глазами. Возвращалось, словно пыталось вмешаться в настоящее. Опять пришла мысль, что в смерти матери есть какая-то тайна, то, что он не знает, но обязательно должен узнать.

Никита достал салфетку, протёр фотографию, вгляделся в её лицо. Он очень скучал по ней, по их общей жизни, по завтракам с запеканкой, щедро сдобренной сливовым вареньем и долгими разговорами вечером на кухне… Да много ещё по чему. Здесь, в этом месте, один на один с её глазами Никита мог позволить себе быть слабым. Вечно быть сильным, а ещё настойчивым, упорным, терпеливым, невозможно, но это то, что потребовала от него новая, после смерти мамы, жизнь.