— Алин, спишь, что ли? — громким шепотом, в самое ухо, спросила сидевшая рядом Мила, первая красавица курса.

Затуманенное сознание стало проясняться. Приоткрыв глаза, Алина повернулась к ней, сфокусировав взгляд на Милкиных бриллиантовых серёжках, подарке очередного любовника. Но почему же так хочется спать?

— Это Макс тебя ночами так терзает, что ли? На, глотни минералки.

Мила протянула ей пластиковую бутылку с водой. Эвиан, Мила другую не пьёт, по её разумению такой красавице должно доставаться от жизни только самое лучшее. Спрятавшись за спиной сидевшего спереди парня, Алина сделала пару глотков. И поперхнулась. Что это? Похоже, её сейчас вырвет. Да и в обморок она готова грохнуться, как кисейная барышня…

Помахав в воздухе рукой, она получила благосклонный кивок преподавателя, разрешавшего выйти. Пока бежала до туалета, гнала от себя счастливую мысль, лучше которой нет и быть не может. Беременна… Да! Ей никакие две полоски не нужны, чтоб понять это. Вон и соски уже совсем дурные, болючие, жёсткие… Бе-ре-мен-на… Сейчас лучше этого некрасивого слова нет ничего на свете. Потому что это ребёнок Никиты. Ошибки быть не может, с Максом они предохраняются, её жених строго за этим следит, считая, что ещё рано им думать об этом. Им, да, рано, но в отношении Никиты вступают в силу совсем другие законы. И Алинино тело надумало, для него не рано, а самое то…

Прямо в туалетной комнате она уселась на подоконник, прислушалась к своим ощущениям. Желудок успокоился, дышалось глубоко и легко. Будущее не ужасало, радовало. Конечно, сложности будут, даже родители её вряд ли поймут, а о реакции бедного Макса и подумать страшно, этот будет рвать и метать… Но она выдержит, потому что их теперь двое, и сил у Алины вдвое больше. Подумать только, теперь Никита навсегда с ней. Она сына так и назовёт — Никита, а если девочка родится, то Ника. Алина засмеялась радостным смехом, и этот смех здесь, в этой комнате, выглядел так странно, что зашедшие сюда студентки удивлённо переглянулись.

Алина осторожно спустилась с подоконника, подошла к зеркалу. Оттуда на неё смотрели счастливые глаза. Очень счастливые, зеркала не умеют врать. Ну, что, всё получилось? Не зря она совершила тот поступок, ужасный и прекрасный, соблазнила парня, если уж говорить честно и не выбирать выражения.

Интересно, сколько у неё времени, пока станет заметен её растущий животик? Месяц? Два? Это время Алина проживёт один на один со своей замечательной тайной. Никому ни слова, ни полслова, люди умеют всё испортить. А она в это время придумает, как жить дальше. С учёбой легче всего разобраться, она возьмёт академический отпуск. Потому что её малышу будет нужна свободная, занятая только им мама. А другие проблемы Алина будет решать по мере их поступления, то, что они будут, сомневаться не приходилось.

Проблема нарисовалась примерно через неделю.

— Алина, с тобой всё в порядке? — Вытирая посуду, Мария взглянула на дочь, притихшую и задумчивую, которая сосредоточенно водила вилкой по столу и совсем не интересовалась кусочком запечённой в фольге рыбы, лежавшей перед ней на тарелке. — Может, ты всё же займёшься обедом?

— Да, мам, прости…

Трудно, но она всё же попробует проглотить кусочек рыбы, несмотря на приближающуюся тошноту.

— Уж который день у меня вертится на языке вопрос, — отложив полотенце, Мария присела за стол рядом с ней. — Дочь, ты не беременна?

Мария попыталась поймать её взгляд. Не хотела она именно сейчас задавать этот деликатный вопрос, но, если это так, может, стоит поторопиться со свадьбой?

— С чего ты взяла?

Ну, вот, тайне конец. Неестественно выпрямившись, Алина перебирала в голове варианты ответов. Или просто тянула время перед признанием, которого не избежать? Так что же, сказать или нет? Днём раньше, днём позже всё откроется, какая теперь разница… Вздохнув, она взглянула в лицо Марии и молча кивнула головой.

— Ты угадала, мама…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Макс ждал её на улице, расхаживал по тротуару перед зданием института, заложив руки за спину. Алина увидела его, выглянув в окно третьего этажа, смотрела долго, набираясь мужества перед серьёзным разговором. Бывший жених… Хоть он не знал пока о своём новом статусе, но это ненадолго, совсем скоро она это исправит. Иногда Макс поднимал голову, щурясь, разглядывал мозаичную икону Христа на фасаде, которая чудесным образом нашлась во время реставрации здания, и Алина отступала от окна. Как ей не хотелось спускаться вниз, но перед смертью не надышишься. Сколько могла, Алина ещё тянула время в гардеробе, не спеша надевая пуховик и думая о том, что все давно перешли на демисезонные пальто, а она по-прежнему куталась в зимнюю одежду. И ладно, у неё особый статус.

Ну, всё, час икс настал.

— Макс!

Алина окликнула его, стоя у дверей, наблюдая, как при взгляде на неё расцвечивается радостью лицо парня. Он подошёл торопливым шагом, чмокнул в щёку.

— Алина, здравствуй… А у тебя утомлённый вид. Замучили на занятиях?

— Жизнь — сама по себе штука утомительная, — она пыталась шутить, чтобы смягчить неприятный момент, который вот-вот настанет.

Его беспокойный голос и глаза, смотревшие с любовью, добавили Алине чувства вины, но и без того эта тяжёлая ноша томила душу. Тускло светило солнце, жёлтое, как яичный желток, словно призывало вспомнить о весне — времени любви, накладывая запрет на невесёлые разговоры.

— Идём, я напою тебя чаем, — Макс протянул ей руку.

Она кивнула. На этой улице с нестандартным названием Правда находилось маленькое кафе, где они не раз бывали вдвоём, где весёлая официантка Юлия уже знала ребят и приветливо улыбалась при их появлении. Белые буквы названия кафе на фоне красной черепицы были видны издали. «Хижина». Вот оно, место, где Алине предстоит нанести Максу решающий удар. Наверное, потом она долго будет обходить «Хижину» стороной. Да что там, никогда не ступит сюда её нога.

Они устроились у окна. Сделав пару глотков чая, который принесли уж слишком быстро, Алина, наконец, произнесла:

— Макс, выслушай меня, — она протянула к нему руку, но не рискнула накрыть своей ладонью его ладонь. — То, что я скажу, тебе не понравится, ужасно не понравится.

— Мне понравится всё, что ты скажешь, — начал Макс улыбаясь, но улыбка постепенно сползла с его лица. Погасла, как робкий огонёк догоревшей свечи. — Разве что ты скажешь, что бросаешь меня. Но ведь ты не скажешь этого, Алина?

— К моему большому сожалению, Макс, именно это я и хочу сказать… Хоть и другими словами…

Он смотрел на неё и молчал. Было видно, что не поверил ни на секунду, ни на миг.

— Если это шутка, Алин, то жестокая какая-то… Шутка? — взглянул с надеждой.

— Понимаешь, я не хочу тебя обманывать, Макс. Случилось так, что я забеременела, — продолжила Алина и добавила быстро, словно в холодную воду с разбега прыгнула: — Не от тебя…

Ну, вот, она произнесла эти роковые слова. Всё, главное сказано.

Макс молчал пугающе долго. Его красивое лицо побледнело, губы сжались в тонкую ниточку.

— Ты уверена? — наконец, спросил он. — Или это ты выдумала, чтоб от меня избавиться?

Он приблизил к ней своё лицо. Взгляд жёсткий, неодобрительный, призывающий к ответу.

— Не выдумала. Я виновата, Макс. Очень… Случайный секс… Понимаешь, студенты-театралы, у них всё проще. Поддалась на празднике общему настроению… И вот… Буду рожать, ребёнок же ни в чём не виноват…

— А если это мой ребёнок?

— Исключено, — быстро ответила Алина. — Сам знаешь, мы предохранялись идеально.

— В мире нет ничего идеального. Даже ты…

Он не договорил, просто смерил её пристальным взглядом, в котором недоверие, обида, даже презрение. И ещё что-то, кажется, острая неприязнь, которая сменила исчезавшую на глазах любовь? А может, всё гораздо хуже, чем самые мрачные предположения Алины?

Молчание повисло, электризуя воздух, выжидающее и напряжённое, ничего хорошего ждать от него не приходилось. Боясь поднять глаз, Алина неотрывно смотрела в чашку, словно там было что-то интересное, ждала, когда же закончится этот унизительный разговор, и Макс уйдёт. А она вздохнёт с облегчением, пережив эти опасные минуты.

— Алина, родная, — Макс, наконец, подал голос, — даже если и не твой, я согласен. Буду воспитывать, как своего. И ни слова упрёка, клянусь…

Вот так, значит? Медленно она перевела взгляд на его глаза, засветившиеся надеждой. Что ответить? К такому предложению Алина не была готова. Она ждала другого: взрыва эмоций, быстрых негодующих слов, хлопанья дверьми, за которыми навсегда исчезнет фигура ненужного ей человека. Так что сказать ей в ответ? Пустота, одна пустота… В голове… В душе…

— Ты пожалеешь об этом, — тихо, но уверенно ответила Алина. — Не сразу, но пожалеешь. Эта моя измена не даст тебе покоя, Макс. И я буду вечно маяться чувством вины… Мы оба будем несчастны, поверь.

— Давай не будем сегодня ставить точку, — перебил её Макс. — Подумаем обо всём еще раз, прошу…

В его серых глазах и надежда, и вера, и немой укор. Желая закончить эту неловкую сцену, сбросить напряжение последних минут, уже достигшее предела, она согласно кивнула.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Алина, а почему Макс не заходит? — спросила Мария, разливая чай из весёлого, в красный горох, чайника.

— Я тоже обратил на это внимание, — поддакнул Иван. — Поругались, что ли?

Алина замерла, не успев поднести ко рту ложку овсяной каши. Не к месту этот разговор. Отец ещё ничего не знал об её интересном положении, мама пока хранила секрет, и она тянула волынку, как могла. В чём в чём, а уж в поспешности её никто не обвинит.