Александра Дельмаре - Встретимся через вечность

Жанна позвонила, когда оставалось два дня до завершения их путешествия. Маленький Биарриц, изученный, исхоженный, уже наскучил, хотелось домой, в большой и привычный Париж. Всё же там совсем по-другому светит солнце. Они оба, и Лиля, и Никита с нетерпением ждали дня возвращения. Так и получилось, словно кто-то разгадал их желания и тихонько щёлкнул пальцами…

Жанна произнесла только пару слов, а он уже понял — что-то случилось.

— Никита… Евгений в больнице, — она судорожно всхлипнула, замолчала, сдерживая слёзы. — Инсульт, — добавила обречённо. Жанна сделала паузу, ожидая его слов, а он молчал, не зная, что сказать. Пройдя через болезнь и смерть матери, он боялся всего, что с этим связано. — Никита, ты слышишь? Теперь ты за старшего в нашей семье, — Жанна глубоко вздохнула. — Приезжай. Ты мне нужен.

— Жанна… Как он чувствует себя?

— Плохо, всё очень плохо…

— Я приеду как можно быстрее. Жди. И держись…

Да, Никите не был близок этот человек, но сколько хорошего сделал для него Евгений. Даже эта поездка была свадебным подарком Медникова. И теперь он, тот, чья жизнь казалась незыблемой и устоявшейся, в большой беде.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Милый, можно я ещё немного побуду здесь? — подойдя сзади к стулу, где сидел Никита, Лиля запустила руки в его волосы, нежно пропуская через пальцы отросшие пряди. — Хотя бы недельку…

— Хочешь остаться в Париже? — он поднял к ней удивлённое лицо. — Ты уверена?

— Да, — она поцеловала его в макушку.

— Ладно, Лиль, мне сейчас некогда с тобой спорить, — Никита отставил кружку с недопитым кофе, поднялся. — Оставайся, вряд ли твоя помощь там понадобится. Тогда я сразу в аэропорт и не буду возвращаться, да?

— Надеешься купить билеты на ближайший рейс?

Он кивнул. Это было бы настоящим везеньем.

Вчера поздно вечером Ивлевы вернулись из Биаррица в Париж. Праздная жизнь закончилась. И как удачно, что его неразобранный чемодан дожидался своего хозяина в прихожей, Никита просто схватит его — и вперёд. Если б с ним полетела Лиля, сборы растянулись бы до полудня. Хоть какой-то плюс в том, что жена оставалась здесь. «Кстати, есть и другие плюсы. Не будет путаться под ногами», — вдруг сказал он сам себе и тут же устыдился этих крамольных мыслей.

В самолёте, ждать которого посчастливилось недолго, Никита впервые за долгое время спокойно заснул, несмотря на шумных соседей за его спиной, эмоционально обсуждавших своё путешествие в Париж. А проснувшись, почувствовал себя полным сил. Лайнер уже снижался, и земля стремительно приближалась. Возникло ощущение, будто он вернулся из чужой жизни в свою, настоящую. Тут его место, его дом…

Приземлившись, позвонил Жанне, сказал, что будет через час-полтора, но она велела ждать её в аэропорту. И совсем скоро уже искала его взглядом в зале прилёта…

Они обнялись, и Жанна, словно ставшая меньше ростом, повисла на его руке. Лицо измученное, неулыбчивое.

— Как долетел?

— Да всё нормально. Он-то как?

— Плохо. Не разговаривает, не узнаёт… — она вдруг заплакала, горько и тихо, уткнувшись в рукав его летнего пиджачка, но быстро, взяв себя в руки, подняла голову. — Не могу его такого видеть…

— А что врачи говорят? — Никита поднял руку, чтобы погладить её по голове, но не решился. Жанна сильная, и ей не нужна такая жалость.

— Врачи утешают… Заедешь сейчас со мной в больницу?

— Конечно. И знаешь, можешь во всём на меня рассчитывать, — сказал и внутренне поморщился, не любитель он таких пафосных слов.

Тихая, безжизненная тишина белого больничного коридора напрягала. Вспомнилась мама, запах её лекарств — запах горя. Жанна приоткрыла дверь палаты, неловко шагнула вперед. Он за ней. Евгений лежал на кровати, обмотанный трубками, которые вели к мигающим огоньками приборам. Постаревший, не похожий на себя… Никита вздрогнул, отвёл глаза, зацепил взглядом репродукцию, изображающую аллею деревьев с цветами всех мастей под ними. Эта картинка на голубой стене — единственное яркое пятно в больничной палате, наверное, должна вдохновлять больных на веру в скорое выздоровление. Вера — великое дело.

— Побудешь? — Жанна сжала его руку. — Я к врачу.

Никита кивнул. Всё ещё стоя у дверей, окинул взглядом палату. Собственно и палатой её трудно назвать, просто комната в загородном особняке, просторная и светлая. Кресло, шкаф, журнальный столик. Он подошёл ближе, присел на стул рядом с кроватью.

Видимо, почувствовав движение, больной открыл глаза. Не сразу, но его взгляд, вначале странный, прояснился и остановился на посетителе. Губы приоткрылись.

— Ни-ки-та, — произнёс он еле слышно.

— Да, это я.

Никита вскочил, не зная, что делать. Кажется, это кнопка вызова медсестры, он нажал её из всех сил. Сестра появилась почти мгновенно, следом за ней врач и Жанна… Взволнованный, молодой человек вышел в коридор, успев увидеть удовлетворённое лицо врача. Какое счастье, кажется, больному стало лучше.

Не в силах оставаться на месте, Никита прошёлся по коридору. Высокий худой человек в больничной пижаме медленно двигался ему навстречу, в глазах — страдание и боль. Никита посмотрел ему вслед. Только столкнувшись с болезнями, тяжёлыми, смертельными, начинаешь страстно любить жизнь.

Он не успел додумать эту простую и правильную мыль, пришедшую вдруг в голову. Подошла Жанна, взглянула на него глазами, полными слёз на просветлевшем лице. Непостижимо — и от радости, и от горя человек начитает плакать.

— Меня выгнали, больному нужен покой. — Она достала из сумки влажную салфетку. — Врач сказал, теперь пойдёт на поправку. Твой приезд совершил чудо… Милый, милый Никита…

Потом они сидели в ресторане и впервые вместе пили коньяк, этот ликер богов, общение с которым так украшает жизнь. Жанна заказывала всё подряд, ела и не могла насытиться. Устав жевать, откладывала вилку и нож и рассказывала ему о своей любви к тому человеку, который сейчас в больничной палате выкарабкивался из болезни. Он слушал и кивал, улыбаясь. Милая, милая Жанна…

Двенадцать. Ночь уже вступила в свои права, подарив избранным покой и сон. А он пока не в их числе. Закинув руки за голову, Иван лежал на спине, смотрел на размытые всполохи света от фар проезжавших мимо дома автомобилей. Они ложились неясными тенями на потолке, мелькнув, быстро исчезали. Один, другой, третий… Вот так и годы его уходили, таяли один за другим, исчезая в вечности, и жизнь неслась, как быстрая река. Подумать только, завтра ему пятьдесят. Рубеж, время подводить итоги. Когда, когда успел он дожить до такого солидного возраста, стать дедом, он, который до сих пор мнил себя мальчишкой?

Ночью всё не так, как днём. Ночь смешивает краски, воспоминания, мысли. И откуда они только появляются, эти мысли, тревожные и ненужные, будоража, не давая заснуть. Иван перевернулся на другой бок, осторожно, чтоб не потревожить спавшую рядом жену. Мария дышала ровно и спокойно. Марию не мучала бессонница, ведь в её жизни всё мудро и правильно. За это он ценил и уважал жену. А может, даже любил… Но не так, как ту, покинувшую его, по которой когда-то просто сходил с ума…

Маргарита вспоминалась всё реже и реже. Нехорошо это, неправильно. Хотя… забыть то, что было лучшим в его жизни, невозможно, это в сердце навсегда. В самом дальнем уголке, в который никому нет доступа. Иногда Марго снилась Ивану, вдруг мелькнут быстро в обрывках сна её синие, навсегда закрывшиеся глаза. И всё… И заколотится сердце, и пропадёт сон…

Иван тихо вздохнул. Наверное, надо навестить Маргариту, раз снилась, то значит, звала… Завтра с утра и съездит, до вечернего банкета в кафе у него уйма времени. Решено. А обо всё другом он подумает после, его сегодняшняя жизнь не требовала быстрых решений.

Утро выдалось суетным, но радостным, каким и должно быть утро большого юбилея.

— Поздравля-ем! Поздравля-ем!

Разбудили Ивана громкие голоса, два высоких женских и тонкий детский, дружно скандировавшие это слово. И аплодисменты в шесть ладоней.

— Братцы мои, вы ничего не перепутали? Я не артист, — сказал он хриплым ото сна голосом.

Его не слушали, потому что слушали Машу, которая начала поздравительную речь. Красивые слова, добрые пожелания…

— Спасибо, только в такие дни и узнаешь, какой ты хороший, — он сел на кровати, окончательно проснувшись.

Всегда бы так начиналось утро… Маленький Никита отличился особенно, вручив дедушке рисунок с разноцветными шарами, которые улетали в небо к золотому, неумело нарисованному солнцу. Внук его радовал, рос здоровым, толковым и пацаном. Не за горами и его небольшой юбилей, шутка сказать, три года.

Не сразу Иван смирился с известием о том, что его скромная и здравомыслящая дочь вдруг объявила о беременности. И отец будущего ребёнка — неизвестно кто, какой-то студент, уже укативший в свой город. Иван был зол на весь мир, рвал и метал, пытался что-то предпринять… Вот чудак, не понимал, что дети — это всегда великое счастье и большая радость. Без этого маленького человечка в доме уже никак невозможно представить свою жизнь.

Расцеловав мужа, Мария исчезла первой, у неё намечен поход в парикмахерскую и ещё какие-то женские дела. Она захватила с собой Никитку, завезёт по дороге в садик. Детсад внук любил, там большие машины с сиренами, а ещё красивая девочка Соня, с которой Никита складывал крепости и башни из разноцветных кубиков. Ушла и Алина, у неё съёмки в рекламе. Иван довольно улыбнулся: его дочь без дела не сидела, успевала и с сыном заниматься, и деньги немалые зарабатывать. Умница, одним словом.