Высокий худощавый мужчина, с интересом смотревший на неё, был совсем не страшным. Открытое, немного обветренное лицо, глаза с прищуром. На нём спортивное трико и старый свитер, надетый на голое тело, из тех, что любят и донашивают до дыр. Алина взглянула пристальней. Он похож на геолога из какого-нибудь старого фильма. Или учёного-биолога, изучающего жизнь зверей и птиц в глухом лесу. Хотя… что она знает о биологах? Украдкой взглянула снова. В разрезе глаз, в разлёте бровей угадывалось сходство с Никитой. Или она ошибалась, потому что везде ей виделся Никита?

— Это ты мне названивала, юное племя? — В его густом и низком голосе и удивление, и насмешка.

— Здравствуйте, Константин.

Первые слова произнесены, что дальше? Сразу сказать, что у него есть сын? Нет, так нельзя.

— Эй, так что надо? — мужчина наклонил голову, заглянул в лицо. — Ты кто, девочка? И откуда меня знаешь?

Кажется, он начинал сердиться.

— Я объясню. Понимаете… — Алина тянула время, соображая, как половчее сказать ей то, зачем пришла. — У меня есть друг, Никита. Его маму зовут… звали Маргарита Ивлева. Так вот, Маргарита, ну, когда вы были знакомы… — она запуталась в собственных словах и замолчала. Мужчина молча ждал, сверлил её строгим взглядом. — Вы ведь знали её?

Константин вскинул глаза вверх, словно припоминал. Потом кивнул утвердительно.

— Была такая в моей путаной жизни. Давным-давно… А что с ней?

Алина решила пока оставить этот вопрос без ответа. Неизвестно, как он отреагирует. Надо сказать главное. Прямо вот так взять и сказать, что у него есть сын. Или не надо? Ведь она лезла не в своё дело. Чужая жизнь, чужая тайна… Обрадуется ли суровый Константин этой правде? На минуту ей стало не по себе. Стоило ли вообще приходить сюда? Правильнее было б рассказать Никите об этом человеке, нашедшемся случайно через столько лет. Пусть сам бы и решал, что делать.

— Знаете, я, наверное, пойду. Простите… — она сделала шаг назад.

— Так зачем приходила-то? И что с Маргаритой?

— Умерла Маргарита…

— Вот так, значит… — помолчав, произнёс Константин, помотал головой, словно отрицая сказанные Алиной слова, нахмурился. — Жаль. Очень жаль…

— До свидания, — она уже сбегала по ступенькам вниз. На улицу, на свободу, подальше от невесёлых разговоров и трудных тем.

На повороте лестницы не стерпела, оглянулась. Мужчина стоял, глубоко задумавшись, неподвижный взгляд направлен мимо неё. Может, в далёкую, быстро промелькнувшую юность заглянул он в эту минуту?

Плотнее запахнув куртку от пронизывающего, разбушевавшегося не на шутку ветра, Алина поспешила домой, ругая себя за этот странный визит. Константин будет думать, что незнакомая девушка с букетом в руках зашла рассказать ему про Маргариту? С чего вдруг? Причина визита шита белыми нитками, и если он поразмыслит… Ладно, что сделано, то сделано.

Она пока никому не расскажет о разговоре с Константином, тем более, что отец, единственное заинтересованное лицо, в командировке. Никому не расскажет, кроме Никиты. Совсем скоро, через три дня, они встретятся. Всего пять дней. А завтра уже останется четыре, вот такая у Алины математика. Да, она считала дни до этой придуманной ею встречи, а вот Никита? Алина очень надеялась, что и он помнит об этом дне. И придёт. Но сомнения были, тревожили и расстраивали.

Одиннадцатое ноября, день рождения Достоевского… Ей будет, что рассказать своему другу в этот день. О Константине, это в первую очередь. Говорить ли ему о сыне, Алина ещё не решила. Решит, когда глянет ему в глаза. Если безразличные — промолчит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Спасибо, ночь, за прекрасное субботнее утро! Оно началось с того, что ей позвонили! Оттуда! Да, режиссер выразил желание встретиться снова. Ура! Это уже половина успеха на пути к желанной роли.

В очередной раз попросив маму побыть с Никитой, Алина начала торопливо собираться. Собственно, процесс сборов начался ещё вечером. Ведь сегодня Этот день. День встречи. В чём она предстанет перед Никитой? На решение этого вопроса ушло немало минут. Путём нелёгких раздумий она выбрала джинсы, косуху и яркий шарф. Лёгкий беспорядок на голове, немного помады на губах — и Алина готова к особенному дню, надеясь, что день оправдает её надежды.

На киностудию она приехала за полчаса до назначенного времени, зная, как режиссёры ненавидят опаздывающих актёров. Алина медленно шла по коридорам киностудии, разглядывая таблички на дверях, где красивыми буквами были написаны известные фамилии, иногда отступала в сторону, чтоб дать дорогу спешащим людям, и думала, что вот оно, её место. Хоть бы так и случилось. Хотелось, чтобы мир кино принял её всерьёз и надолго.

Режиссёр ворчал, ругался, делал замечания о дикции, движении, и Алина совсем пала духом. Махнула на всё рукой и больше не стала стараться. Без толку! Это сработало. Главный перестал ругаться, даже улыбнулся в свои знаменитые на всю страну усы.

— Ай, маладца! Ну, можешь же, можешь! Убедила…

Она убедила… Оказывается, она может убеждать?! Сердце колотилось, рискуя разбиться о грудную клетку. Первая большая роль… Получила, смогла… Глупо улыбаясь, Алина наслаждалась минутами своего маленького триумфа. Подходили какие-то люди, что-то спрашивали, она отвечала, но всё было, как в тумане. Что-то говорил помощник режиссёра, протягивал бумаги… Договор Алина почитает дома, но и ежу понятно, что она со всем согласна.

Всё еще под впечатлением от грандиозного события, счастливая Алина вышла на улицу, прижимая к груди папку с ролью, направилась к остановке. Ей надо спешить. Сейчас она заедет за Никиткой, вызовет такси, и они вместе отправятся в Летний сад. Холодный ветер забирался под куртку, но Алине было всё равно. День Достоевского принёс ей удачу. Будет ли такой же яркой вторая половина дня? Придёт ли к решёткам Летнего сада тот, который так нужен ей?

Никита, обрадованный предстоящей прогулкой, был весел и возбуждён. С помощью бабушки он быстро собрался и уже стоял у дверей, приплясывая от нетерпения. Красавчик! Вот кто делает значимым и чудесным каждый её день…

Они приехали за десять минут до назначенной встречи. Никиты не было видно. Было холодно, Достоевский выбрал не самый тёплый день, чтобы родиться. Постояв минутку у входа, пошли дальше по белой, заснеженной аллее. Чтоб Никита не заскучал, Алина начала рассказывать ему сказку. Сочиняя на ходу, придумала историю о заколдованных людях, которые превратились в статуи и живут здесь, в этом саду, уже много лет.

— Мам, а их расколдуют? — Никитка поднял к ней хмурое лицо, страшная сказка не очень понравилась её сыну.

— Обязательно. Придёт смелый и сильный человек, который знает секретное заклинание. И они оживут.

— А дальше? Что с ними будет дальше?

— Пойдут в свои дома, к своим близким людям.

— А папы моего здесь нет, среди заколдованных?

Алина остановилась, сильнее сжала ладонь сына в своей руке. Она ждала этих вопросов и боялась их. Что ему сказать? Алина и раньше думала об этом, но так не придумала ответа. Лётчика, разбившегося в небе, отмела сразу. Оглянулась беспомощно, вдруг увидит Никиту, идущего к ним. Это и будет ответ, самый лучший, самый правильный!

Взглянула на часы — они ждут уже двадцать минут. Неужели всё напрасно? Надо возвращаться домой, ещё немного, и Никитка застынет на холодном ветру. Впервые Алина усомнилась в том, что в своё время не рассказала Никите о сыне. Но это было бы давлением, принуждением к тому, чтобы он, ради сына, был рядом. Нужен ли ей такой мужчина? Очень жаль, что в её мире нет единственно правильного ответа на этот вопрос… ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​

‌‌‍Глава 18


— Я пока поживу у себя…

Это была последняя фраза, сказанная им Лиле. Никита ушёл, собрав самые необходимые вещи. Без долгих разговоров, без хлопанья дверьми, но злость была, застряла внутри недобрым зверьком. Лилии полезно пожить одной и подумать о будущем их не самой дружной семьи. Живут, словно чужие люди, общих интересов ноль. Как два корабля, в начале пути плывшие рядом, они всё дальше и дальше уходили друг от друга.

Последней каплей стало то, что накануне Лиля вернулась домой в час ночи. Весёлая, невиноватая, с разрядившимся телефоном в сумочке. Неудивительно, что он не дозвонился. Бросилась ему на шею, заглянула в глаза, засмеялась, уткнувшись в шею. Никита молчал. Столько слов уже было сказано, а толку? Он, как мог, боролся за них за двоих, чтоб вместе, что рядом…

— Милый, это в последний раз! — Лиля дотянулась с поцелуем до его щеки, обдав лёгким запахом спиртного, — Гомельский пригласил поужинать, я не могла отказаться. Он собирается помочь мне…

Гомельский! Эту фамилию Никита слышал уже не первый раз. Некто Гомельский теперь лучший друг его жены. Гомельский то, Гомельский сё.

— А ты не забыла, что замужем?!

Хотел молчать — не сдержался. Начал говорить злые, колючками царапавшие горло слова. Он хотел бы по вечерам видеть свою жену дома, пусть хоть иногда ждёт и встречает мужа у дверей, пусть хоть иногда спросит, как у него дела. А если идти куда-то, то вместе. Неужели он многого просит? И ещё он хотел бы детей…

— Детей? — перебила Лиля. — Дорогой мой, ну… ну давай ещё поживём для себя, какие наши годы. Успеем, мы всё успеем. А я исправлюсь, обещаю, — она прижалась к нему, потёрлась грудью, сладко вздохнув в его ухо. — Скоро открою свою студию, суета эта закончится. Гомельский, кстати, завтра обещал…

Никита вскочил на ноги. Гомельский? Чёрт, опять! У него чесались кулаки при звуках этого имени! Крутится, сволочь, вокруг чужой жены. И что там снова завтра? Она не понимает, что не должно быть никаких завтра?!