– Это наш шанс, – прошептала Фиона. – Мы сбежим сегодня вечером.

– Сбежите? – переспросила Луиза, от удивления даже не понизив голос. Поспешно оглянувшись, она перешла на шёпот. – Почему ты мне не рассказала?

– Ты - моя лучшая подруга. Но, как бы ни было велико к тебе моё доверие, я не осмелилась сделать ни единого намёка на наши планы. Никому. Прошу тебя, не сердись на меня. Скажи, что всё понимаешь.

– Разве можно на тебя сердиться?! Разумеется, я всё понимаю.

Луиза понимала лучше, чем подруга могла себе представить. Она скрывала свои тайны от Фионы: тяжёлое финансовое положение отца и вполне вероятный отъезд семьи Уорд из Лондона. В первой неудобно признаваться, а что касается второй, она так надеялась, что их спасёт чудо.

А теперь чудо ускользало от неё из-за второй тайны. Если Фиона уйдёт посреди бала, кто познакомит Луизу с подходящими джентльменами?

– Мне нужна твоя помощь, – произнесла Фиона и вложила свою танцевальную карточку ей в руку. – Прошу тебя танцевать вместо меня. Скажи моим партнёрам, что у меня разболелась голова, и я поднялась наверх. Тогда они не станут меня разыскивать, и мама не обратит внимания на моё отсутствие. Она слишком занята обязанностями хозяйки.

– Но…

– Только до ужина в полночь. Именно тогда отправляется почтовый дилижанс. На нём быстрее всего добраться до шотландской границы. Как только мы уедем из Лондона, у них не останется ни единого шанса нас поймать.

– Фиона!

– Не волнуйся. Мама и папа меня простят. Я точно знаю! Они всегда хорошо относились к Ральфу. И скоро Рождество. Разве можно сердиться в такой день? – Фиона посмотрела через плечо. – Мне нужно уйти прямо сейчас. Он ждёт меня.

– Но…

Но что? Что могла Луиза сказать подруге?

«Откажись от долгожданного счастья, чтобы дать мне небольшую надежду»?

Конечно же нет!

– Ступай. Беги к нему. Я придумаю для тебя хорошие оправдания.

– Ты - настоящая подруга, – проговорила Фиона и порывисто обняла Луизу. – Жаль, что ты не будешь моей подружкой невесты на свадьбе.

Она улыбнулась.

– Взамен я требую, чтобы меня назначили крестной матерью вашего первенца.

– Решено.

Сжав в последний раз её руку, Фиона ускользнула.

После ухода подруги у Луизы в руках осталась заполненная танцевальная карточка. Она содрогнулась от страха. Фиона взяла за правило выбирать наименее подходящих, самых нежелательных партнёров по танцам. Никаких потенциальных женихов. Она любила другого и пыталась избежать предложения руки и сердца.

Луиза взглянула на список, оказавшийся ещё хуже, чем она предполагала.

Кадриль обещана стареющему вдовцу мистеру Юнгу, который не собирался вступать в повторный брак. Контрданс Фиона отдала четвёртому сыну графа без наследства, будущему священнику. Третий в списке - мистер Хавертон, милый человек и «убеждённый холостяк», который не заинтересуется ни Луизой, ни другой леди.

После танца с мистером Хавертоном незадолго до ужина в полночь назначен вальс. Фиона обещала потанцевать с…

Она пригляделась к расположенным вплотную друг к другу, тщательно выведенным буквам.

«Нет».

Не может быть! Так этот человек все время был в Йоркшире?

Луиза зажмурилась и снова посмотрела на неразборчивые буквы в надежде, что они вмиг перестроятся. Судьба не может быть такой жестокой!

Вальс в полночь обещан никому иному, как...

– Его светлость, герцог Торндейл.

Глава 3

– Его светлость, герцог Торндейл.

Долгое время Джеймс не двигался. Собравшиеся, вероятно, сочли его надменным или чем-то раздосадованным. Хотя, по правде говоря, ему потребовалось время, чтобы признать звучный титул своим.

Боже, как он этого не хотел!

Ему совсем не подходила роль герцога.

Как и Лондон, светское общество, строгие фраки, тесная обувь. Он был слишком большим, слишком грубым, слишком нетерпеливым. Его место на овсяном поле в Северном Йоркшире с закатанными до локтя рукавами и в сапогах, утопающих в грязи.

Сегодня вечером здесь надлежало быть Сент-Джону. Пока Джеймс учился управлять земельными угодьями отца, старший брат готовился принять титул дяди, изучая науки и правила хорошего тона. Но Сент-Джон погиб, а Джеймс стал герцогом, и ни просьбы, ни молитвы не могли ничего изменить. Ей-богу, он испробовал и то, и другое.

«Покончим с этим».

Джеймс избегал балов с тех пор, как приехал в город, но Карвилы приходились дальними родственниками, и от их приглашения он никак не мог отказаться.

Он взял бокал с подноса проходящего мимо слуги и одним неприличным глотком осушил содержимое. Вокруг уже гудели слухи и жалили, словно осы.

Джеймс приехал в Лондон исключительно по двум причинам. Во-первых, уладить дела с владениями и финансами, во-вторых, пройти через мучительное, но обязательное представление при дворе.

Раз за разом он отчётливо называл только эти две причины всякому, кто спрашивал.

Естественно, всё светское общество решило, что он приехал в Лондон, чтобы найти невесту.

И оно позаботилось о том, чтобы у него не было недостатка в кандидатках. Каждая встречная леди, достигшая брачного возраста, льстила и лебезила перед ним. Они находили предлог, чтобы взять его за руку и превозносили качества, которыми он не обладал. Заявляли о давнем желании поселиться неподалёку от йоркширских вересковых пустошей. Уверяли, что стремятся к сельской жизни. Как очаровательно жить в глуши!

Джеймс знал, что им нужна вовсе не деревенская жизнь, и, конечно, не он, а титул герцогини. Наверняка, они бы завтра же запрыгнули в карету, не имея ни малейшего представления о том, на что соглашаются.

А потом, одарив его требуемым наследником и ещё одним про запас, умчались бы обратно в Лондон. Если не на другой конец света.

Он знал, что происходит, когда на продуваемый всеми ветрами север привозят нежную бабочку. Осенью она улетает на юг. Его собственная мать подтвердила общеизвестное правило. Всё, что привлекало в романтичном ухаживании в Лондоне, поблекло, когда на севере её настигла реальность. И ничто в Йоркшире не смогло заставить её остаться.

Даже Джеймс.

Страсти и романтике не было места в его жизни ни в этом году, ни в последующих. Когда он, наконец, решит вступить в брак, то женится только на той женщине, которой сможет доверять. Той, что говорит без притворств, выполняет данные обещания и понимает, что значит разделить с ним свою жизнь.

Пока музыканты настраивали инструменты, он отошёл в другую часть бального зала и сверился со списком, который небрежно набросал на внутренней части левой манжеты. Так несправедливо, что у леди имелась танцевальная карточка, а джентльмену полагалось держать имена партнёрш в памяти.

Он намеренно договорился о своих танцах заранее во время визита к нескольким семьям в Лондоне, с которыми его семья якобы поддерживала отношения, и собиравшиеся на бал дочери и сестры внесли его имя в свои танцевальные карточки. Он не хотел снова попасть в западню, как на балу в Хадли. Как он мог догадаться, что у этого человека девять дочерей?! Ему бы и в страшном сне не приснилось, что у кого-то может родиться столько дочерей.

Несколько первых танцев прошло для Джеймса без инцидентов. Просто чудо какое-то! С другой стороны, они не отличались особой сложностью. Выстроившись в два ряда, танцующие двигались с мучительной чопорностью, и ему удалось с грехом пополам довести дело до конца, посматривая на джентльмена рядом с ним.

Но дальше его ожидало настоящее испытание - вальс.

К счастью, его партнёршей станет мисс Фиона Карвил, дочь хозяев дома, приходившаяся ему троюродной кузиной. Или четвероюродной?

Он осмотрел бальный зал. Если ему не изменяла память, мисс Карвил была хрупкой девушкой с волосами цвета меди. Ему придётся приложить усилия, чтобы не отдавить ей все пальцы на ногах.

– Ваша светлость?

Джеймс резко развернулся. Перед ним стояла молодая женщина, но точно не Фиона Карвил. Её волосы вовсе не были рыжими, а имели насыщенный каштановый оттенок. И пусть ростом она не вышла, хрупкой её точно не назовёшь. Девушка держала себя уверенно и раскованно.

И, ей-богу, она была прекрасна! Черты лица привлекали к себе внимание и просто требовали выразить восхищение. Он поймал себя на том, что залюбовался её красотой, взгляд его блуждал по пухлым губам, розовым щёчкам и окаймлённым пушистыми ресницами тёмно-карим глазам. Джеймс не мог с точностью определить источник её очарования.

Впрочем, где таилась красота йоркширских пустошей? Скрывалась в небесах? За скалами или под вереском? Вовсе нет. Она проявлялась во всём и сразу. Отчего в его груди что-то расширялось. Исчезали все заботы.

И даже захватывало дух.

– Ваша светлость. – Она сделала глубокий реверанс.

Джеймс кивнул в ответ.

– Я к вашим услугам, мисс…

– Уорд. Мисс Луиза Уорд.

– Мы были представлены? Не припоминаю вашего имени.

Он мог с точностью сказать, что оно не значилось в списке на внутренней стороне его манжеты. Если бы он встретил эту девушку, то наверняка бы её запомнил.

– Нет. Мы не были представлены.

На её устах заиграло нечто сродни улыбке. Ягодно-розовые губы слегка изогнулись без намёка на чувства. Это его насторожило. За последнее время он повидал так много неискренних натянутых улыбок, что они стали вызывать в нём презрение. Джеймс пришёл к убеждению, что в Лондоне искренность подобна бенгальским тиграм, явление столь же редкое.

У него появилось неприятное предчувствие в отношении мисс Луизы Уорд.

– Я подруга мисс Карвил. К сожалению, по причине головной боли она удалилась в свои покои, попросив меня танцевать вместо неё.

Вот оно! Явное оправдание. Однако такой приём использовали впервые.

– Как удобно! – ответил он.