«Гений и злодейство, гений и злодейство…» — болезненно забилось в виске взбухшей венкой, и я с силой прижала к ней пальцы, пытаясь унять нарастающую боль.

— Ты выходил позвонить… — прошептала я.

— И что? — изумление сменилось непониманием.

— А то, что у тебя было достаточно времени, чтобы подрезать канаты! — не в силах больше сдерживать переполнявшие меня чувства, выкрикнула я, да так громко, что барменша выронила коньяк.

Бутылка со звоном ударилась о каменный пол, во все стороны брызнули осколки.

— Блииин… — девушка оторопело глянула вниз, на растекшуюся лужу недешёвого пойла.

— Несите другую, — устало сказала я, откидываясь на спинку стула, — я заплачу…

— Я, — перебил Сергачёв.

Барменша повеселела, увидев, сколько желающих оплатить её оплошность, быстро выполнила наш заказ, после чего принялась споро ликвидировать последствия.

Я закурила и отвернулась к окну. Снова пошёл снег, но не тот утренний, праздничный, а то самое противное смёрзшееся крошево, которое я терпеть не могу. Оно тревожно билось в стёкла и, ударяясь о серый асфальт, разлеталось под ноги редким прохожим.

— Рит, — позвал Сергачёв, — ты в самом деле думаешь, что я мог бы такое сделать?..

— Не знаю, Влад… наверное, думаю, раз говорю, — я оторвала взгляд от унылого пейзажа и прямо посмотрела в глаза приятелю.

Какое-то время он молчал, хмуро глядя на меня, и лишь спустя пару минут заговорил снова.

— Я вот тоже, знаешь, за последние дни много нового о себе узнал, — медленно начал он. — Тяжело это, оказывается, с короной расставаться… Парень-то поспособнее меня был, — он снова помолчал. — Но всё-таки не такой я, Ритка, конченный человек, чтобы из ревности и зависти кого-то убивать, — Влад усмехнулся и налил нам в бокалы коньяка. — Да и не один я там был, как раз бутафор с художником подошли, и мне пришлось в коридор выйти.

— Извини, — смутилась я и, не чокаясь, выпила.

— Ничего, бывает, — печально улыбнулся он.

— Правда, прости. Мне очень стыдно…

Тренькнули колокольцы над входом, и в бар вбежал Женька.

— Да, ребятки, вот это мы влипли, — торопливо снимая пальто, сказал он. Барменша подсуетилась, притащила дополнительный бокал и спросила, не принести ли чего-то ещё. — Позже, — отмахнулся Женька и плюхнулся на стул. — Мальчишку жалко, спектакль жалко, — он болезненно скривился. — А самое отвратительное, что где-то рядом с нами убийца.

Влад плеснул ему в бокал коньяка.

— Ну… Рита, вон, решила, что это ваш покорный слуга Сергачёв.

— Влад… — с упрёком сказала я.

— Да ну? — удивился Женя. — Серьёзно?

— Нет, шучу не к месту, — Влад вздохнул и поднял бокал. — Давайте выпьем. Действительно жалко парня. Одно радует, что это не Рита там, наверху, оказалась.

— Сергачёв, какой же ты циник… — я выпила и снова заплакала.

— Рит, но если я и вправду этому рад.

— Да молчи уже… — всхлипнула я.

В общем, надрались мы до жуткого состояния. Зал постепенно заполнился людьми, музыка зазвучала громче — народ веселился, хохотал, жизнь продолжалась, и только мы втроём тихо напивались в углу — чужие на этом празднике, как сказал бы герой Ильфа и Петрова.

За первой бутылкой последовала вторая, затем, кажется, третья, потом, не знаю почему, приехал Сашка, вызвал эвакуатор для моей машины, а нас выволок из бара и развёз по домам.

Позже я узнала, что сама ему звонила, плакала в трубку, путано делясь нашими злоключениями, и просила меня забрать.

Глава 28. Новый переполох


Если бы в ту ночь мне приснилось что-то судьбоносное, запомнить я бы всё равно не смогла, ибо к своему стыду второй раз в жизни вышла на уровень полной атрофии памяти и очень удивилась, обнаружив себя утром в собственной постели. Да к тому же, не в джинсах и ботинках, а как и подобает приличной девушке, в ночной рубашке. Всё-таки великая это сила — автопилот.

Вчерашний день всплывал мучительными картинами, и я строго-настрого запретила себе думать о нём.

Всё проходит, всё! Я знала это точно. Вот и воспоминания о Савве уже не отдаются в моей душе такой болью… А ведь с ним я сблизилась куда больше, чем с этим парнишкой, с которым толком ни одного дня и не общалась вне работы, и всё что успела — лишь разглядеть его громадный творческий потенциал…

Тонкий луч света, просочившись между портьерами, рассёк воздух напополам и завис в метре от пола. Обманчиво-тёплый, он дрожал посреди комнаты, вобрав в себя поток танцующих пылинок и создавая иллюзию лета за окном.

Погода в наших краях неустойчива, вчера вовсю валил снег, потом было ветрено и сыпало крошевом, а сегодня опять тихо и солнечно.

Отопление мы уже запустили, в комнате было жарко, и некоторое время я, откинув одеяло, просто лежала и смотрела на луч, представляя яркое, умытое июльское утро. До тех пор, пока не зазвонил телефон.

Я нехотя протянула руку и нашарила аппарат.

— Привет, — бодренько поздоровалась трубка голосом Влада.

— Салют… — буркнула я.

— Ты как? Голова не болит?

— Сергачёв, в моей голове болеть нечему, — вздохнула я. — Ты на меня за вчерашние нелепые подозрения не обижайся, ладно?

— Я на тебя обижаться не умею, ты же знаешь.

— Правильно, так нас, дураков, — я стянула с тумбочки пачку сигарет, вытряхнула одну и щёлкнула зажигалкой.

— Я не в том смысле. В общем, проехали. На репетицию прийти не хочешь?

— Что, не терпится к работе приступить? — усмехнулась я.

— А то. — Теперь, пока Женька не найдёт нового дублёра, сцена вновь безраздельно принадлежит Сергачёву, и его нетерпение было мне вполне понятно.

— Не, пока не хочется что-то… — я выпустила в солнечный лучик струйку дыма. Дым рассеялся, не пролетев и половины расстояния. Надо бы форточку открыть, но даже вставать лениво. — Когда ещё выпадет три дня выходных, хоть слова наконец выучу, а то стыдно уже.

— Ну, смотри, — расстроился приятель. — Надумаешь, приезжай, я тебя жду.

Он попрощался, я затушила сигарету, перевернулась на живот и обняла подушку.

Поспать ещё, что ли?..

Только я успела это подумать, как телефон зазвонил вновь. Теперь звонил Женька.

Ага, поспишь тут с ними…

— Рит, мне кажется, я вчера погорячился, отправив тебя в отпуск, — обменявшись со мной примерно такими же первыми фразами, закинул он удочку.

— Не выйдет, я уже расслабилась.

— Нет, ну правда, чего тебе три дня дома делать? Серьёзно, приходи, а?

— Вы что, сговорились с Сергачёвым? Никакого покоя от вас с утра… Не хочу.

— Ясно. Ну ладно. А я такой потрясный спектакль ночью задумал, как вернёшься, обсудим.

— Представляю, что ты мог надумать в том состоянии, в котором мы вчера расстались… — проворчала я, прекрасно сознавая, что это чисто манипуляция, но явственно ощутив, как шевельнулось внутри любопытство. — В двух словах не расскажешь?

— Приходи, расскажу. Можешь даже опаздывать, — милостиво разрешил он, продолжая искушать.

Не, ну льготы мне, конечно, не помешают на будущее, но и восстановиться хоть чуть-чуть тоже надо. Может, и не три дня, но хотя бы один денёк точно.

— Змей ты, Рубацкий, — вздохнула я. — Хорошо, я подумаю.

— Подумай. Мы тебя ждём.

Кто бы сомневался. Конечно «мы». Конечно «ждём». Уже, наверное, раз сто созвонились.

Я закрыла глаза, пытаясь снова уснуть, но сон не шёл. В голове крутились разные мысли. Ну вот что за сволочизм, несусветная рань для бездельника, спи не хочу, а не выходит.

Я поднялась, неспешно умылась, накинула халат и решила спуститься вниз. На лестнице меня встретил возмущённый Маг и тут же принялся выговаривать за вчерашнее.

— А ты вообще ко мне ночевать не приходишь, — обиженно сказала я, на что кот разразился гневной тирадой о пагубном воздействии на кошачий организм ядовитых перегарных паров, вдыхание коих ведёт к замедлению процесса обратной связи нейронов, а также к нейродинамическим изменениям в коре головного мозга, что в свою очередь…

— Ууу… как всё серьёзно, — перебила я, борясь с нестерпимым желанием вставить беруши и ничего этого не слышать. — Я уже всё поняла. Спи, где тебе удобно, котик. Сейчас я такого рода информацию точно воспринимать не в состоянии.

— Вот-вот, — с готовностью поддакнул он. — У тебя уже все связи нарушены! На месте Виктора я бы триста раз подумал, прежде чем оставить тебя без присмотра!

— Какой же ты зануда, Маг… — я скривилась и ответила на очередной звонок, как раз таки от Виктора. — Да, любимый, доброе утро! — Что у нас происходит, я так и не рассказывала и всем остальным строго-настрого запретила что-либо говорить, чтобы не вызывать у него лишних переживаний. Посему всегда старалась отвечать бодрячком. Только сейчас каждый мой ответ сопровождался язвительным бурчанием кота.

— Как спала моя красавица?

— Отлично, милый.

— Так же, как все в пьяном угаре! — закатив глаза, вставил Маг.

— Как же я соскучился…

— И я ужасно скучаю!

— Интересно, когда? — кот с сарказмом хмыкнул. — В перерывах между бутылками?

— Не могу дождаться, когда тебя увижу.

— Поторопился бы, а то и впрямь не дождёшься, если она будет и дальше так заливаться, — продолжала язвить несносная животина.

— Вить, я тебе перезвоню, хорошо? — прощебетала я в трубку. — Мне сейчас говорить не очень удобно.

Я нажала отбой и напустилась на нахальную зверюгу:

— Маг, ну что ты несёшь?!

— А что? — сделал он невинные глаза. — Ни слова неправды.

— Тебя послушать, так я просто выпивоха со стажем!

— Да ты б вчера себя видела!

Я знала, что говорит он это всё не потому что так на самом деле думает, а из-за повышенной тревоги за меня, потому не обижалась, конечно. Ну, не умеет он по-другому её выразить.