- Тёть Вась, вам в дверь стучат!

Ну, наконец-то, нарисовалась! Бегу, позабыв обо всём на свете, и лишь чудом не наступаю на жёлтую лужу, утекающую под мою лучшую пару обуви. Чёртов кот, чтоб он провалился!

- Здрасьте, - и Верка с ним за компанию, ведь вряд ли она бы успела сменить пол за пятнадцать минут.

Долговязый курьер вкатывает в квартиру бутыль, а во мне начинает зреть беспокойство. Странно всё это, даже долгожданная вода больше не радует.

- Так кушать будем? Васька тоже голодный, - и девочка, уж слишком спокойная. Я в её возрасте уже б истерику закатила, оставь меня мама даже на пять минут с малознакомой женщиной. А тот факт, что с родственницей, никакой роли бы не сыграл... Много разве в таком возрасте понимаешь? А эта довольная! В кухню сама идёт, без стеснения в ящики заглядывает...

- На, - кладу перед ней неаппетитное печенье и ставлю чайник на закипание, хватая и сахарницу и пакетированный чай. - Невкусно, конечно, но у меня варенье есть...

- А у нас с поезда бутерброды остались. В моём рюкзаке, - Сонька кивает в сторону прихожей и вполне себе счастливая принимается хрустеть галетами. Прям уникум! Ей за её железные нервы хоть сейчас памятник ставь!

И аппетит отменный, вон, уже пакетом шуршит. Ладно, не плюётся, значит, и такой завтрак сойдёт. Иду за её поклажей и некоторое время раздумываю, можно ли в чужие вещи лезть? Хотя, сама же предложила... Что не удивительно, ведь отыскать хоть что-то среди всевозможного барахла - задача не из лёгких. И на кой чёрт ей сломанный пупс? Или эта вот перемотанная скотчем палочка феи?

- Соня! - кричу, наконец, отыскав отрекламированные ей бутерброды, и жду, когда же она прибежит на мой зов. Потому что сама сдвинуться с места уже не могу.

- Чего?

- Что тебе мама сказала, перед тем как мы за вещами ушли? - сверкаю глазами и дышу так часто, будто на себе шесть этажей все эти баулы тащила.

- Чтоб я вела себя хорошо. А ещё, что будет скучать. И вот, - указывает пальцем на белый конверт с моим именем, что я нашла на дне детской сумки, - сказала письмо вам отдать.

Это плохо. Это ведь очень плохо, верно?

* * *

Ты только не злись, Васька. Видит Бог, я не хотела вот так... Знаю, что ты не хочешь детей, и что Максим тебя в этом вопросе поддерживает, но мне обратиться больше не к кому. Не к бабе Зое же Соньку везти! Там, в деревне, для ребёнка никаких перспектив. Одни козы да курицы, помнишь ведь, как мы их в детстве гоняли?

Васька, Сонька у меня спокойная, покладистая, никаких хлопот с ней не будет. И игрушки за собой всегда уберёт и даже посуду помоет. Правда, мне всегда после неё перемывать приходится, но это же мелочь... Господи, даже не знаю как теперь буду одна...

Вась, у меня период в жизни сложный, сама не знаю, где окажусь завтра. Было бы всё иначе, разве ж я на такой шаг решилась? Да если бы могла быть уверенной, что чёрная полоса скоро пройдёт, я бы никогда так с дочкой не поступила. Не злись на меня, ладно? Не от хорошей жизни я на такую крайность пошла...

- Тёть Вась, - девочка опять выбегает из кухни, с аппетитом уминая заветренный бутерброд, и ссорит крошками на и без того грязный пол. А мне вот теперь кусок в горло не полезет...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Прячу за спину Веркино письмо и жду, что же на этот раз племяннице от меня нужно? Ещё чаю?

- Тёть Вась, так папка мой где?

- Кто? - даже головой мотаю, пытаясь понять, не послышалось ли?

- Папка. Мама сказала, вы меня с ним познакомите.

Я? Я даже не знаю, кто он! Мы с мамой в своё время на Петьку грешили, он двумя этажами ниже жил и вечно за сестрой моей увивался, но Вера категорически отказывалась его отцовство признавать. Месяце на шестом мне по секрету призналась, что папа у малышки другой, но без подробностей всяких, поверхностно . Мол, экватор с одногруппниками праздновали, всей толпой в клуб пошли, а там текила рекой лилась... В общем, ни имени толком не помнит, ни даже как выглядел...

- Студентка же, без вечеринок никак! Вот и перебрала чуток, - оправдывала её про себя и перестала в этом копаться. Какая разница, ну ошиблась. Главное, что на крайние меры не пошла и решила для себя малыша оставить.

А тут такое заявление! Где я его искать должна? В местных кабаках у всех подряд интересоваться, не тискали ли они миловидную шатенку лет шесть назад в кабинке грязного туалета? Бред же!

- Сонь...

- Ну, ладно. Потом давайте, когда я доем. Только платье я сама выберу, чтоб папе понравиться. Мы с мамой специально новое купили! И завяжите мне бантики!

Ну, Вера! Жду, пока две жиденькие косички сбегут обратно к столу, и вновь вонзаюсь взглядом в сестринские каракули. Подложила же мне свинью! И кота, который прыгает мне на колени, урча, как старый холодильник "Саратов".

Не от хорошей жизни я на такую крайность пошла - собственную дочку на родню повесить. И сердце кровью обливается, как представлю, что она без меня... Но я и тебя знаю, Вась, ты справишься. И если всё для меня кончится плохо, вырастишь из неё хорошего человека.

Что значит плохо? Столько лет ни слуху ни духу, и первое, что она делает, заявившись ко мне, сбегает, оставляя такие вот странные послания? Чтоб я спать не могла, гадая, в какую передрягу  попала её пухлая задница! И ребёнок... Что я с ребёнком делать буду? Я пса воспитать не могу, а тут человек! Маленький, которого, между прочим, нужно кормить, одевать, и учить чему-то... Не печенье же ей лопать до совершеннолетия!

Вася, а теперь к главному. Я эту тайну в себе шесть лет ношу, не знаю как признаться... Духу не хватает, вот и сбежала от вас подальше. В общем, Сонька у меня не от Петьки Санникова, так что зря мама его столько лет чихвостила. Мы и не целовались ни разу, откуда ж ребёнку взяться? А отца её ты хорошо знаешь. Пожалуй, лучше всех на этом свете. От Макса она...

Руки у меня леденеют. Даже образ валяющейся в канаве Верки из головы улетучивается. И лист этот валится прямиком на кота Василия, который в панике тут же спрыгивает с моих рук и прячется за одну их коробок. Кажется, с сервизом...

Господи, что значит от Макса?

Не веришь, я доказать могу. У неё на правой лопатке...

Теперь я лист бросаю добровольно. Срываюсь с места, так и не дочитав до конца, и бегу к Соньке, немного напугав её своим появлением. Без лишних слов обхожу обеденный стол и задираю розовую футболку, под громкие возгласы недовольной племянницы. Она, кажется, колбасу с бутерброда уронила...

- Вы чего?

- Ничего, - шепчу непослушными губами и пялюсь на родимое пятнышко. Оно на пятачок похоже: небольшое, овальное, а в самом центре две тёмные точки... У моего бывшего мужа один в один такое же...

- Тёть Вась, у вас болит что-то? - девочка поправляет футболку и испуганно на меня косится. Как тут не испугаться, если я побелела, как эта керамическая чашка в её руках, да ещё и слёзы по щекам текут?

- Давайте, доктору позвоним? Я номер знаю. У вас телефон есть? А, ладно! Я свой возьму, мне мама старый отдала!

И вправду мобильник достаёт, простенький. Но вызвать скорую я ей не даю. Они от таких ударов судьбы не лечат...

- Нет. Просто не выспалась... Сонь, ты тут сама ладно? Чай наливай, если добавки захочешь. А я с собакой погуляю...

И убегаю. Только влезая ногой в левый кроссовок, осознаю, что пса я благополучно забыла. Хватаю рулетку трясущимися руками, не с первого раза зацепив её за ошейник, и в полном тумане выбираюсь в подъезд.

Я к такой правде совсем не готова... Ведь это абсурд, полнейший абсурд, который Верка зачем-то хочет выдать за правду. Чтобы Некрасов с моей сестрой... Думаю об этом, и его последняя любовница в памяти всплывает. Мария, или Марианна, так и не запомнила имени. Зато запомнила вишенку, набитую на её заднице...

Господи, а может, и мог... Он всё что двигалось в койку тащил. И вновь я слёзы по щекам размазываю, даже консьержки не постеснявшись.

- Антонина, а сестра моя...

- Так с полчаса, как ушла. Сказала, на поезд опаздывает. А вы племянницу к себе на лето взяли?

Я киваю, а женщина меня расхваливать принимается. Мол, вот что значит настоящая семья! Знала бы она, насколько крепкая... Вон, как оказалось, даже мужиков и тех из руки в руки передаём...

Сажусь на мокрую от дождя скамейку и вновь из куртки письмо достаю. Больно читать, но выбора же у меня нет...

У неё на правой лопатке пятно родимое. Увидишь, поймёшь. Вась, ты прости. И за ложь, и за Соньку... Я потому и уехала, боялась, что правда наружу всплывёт. Ты же его так любила! В дом привела с родителями знакомить, а у меня всё внутри заледенело, ведь такое только в фильмах бывает... Впервые в жизни спуталась с незнакомцем, и вон как. Не узнал он меня, и к лучшему. Надеюсь, простит, что столько лет дочь от него скрывала, и станет для неё хорошим отцом. Вы берегите Соньку, Вась. Мне, кроме вас, её доверить некому. А там... Может и обойдётся. Увидимся и втроём поговорим.

Твоя Вера.

P.S. В одной из коробок Сонькины документы. В них найдёшь блокнот с хомяком на обложке. Прочти! Это важно!

Отлично. Макс наложил кучу посреди тротуара, а значит я могу вернуться домой. Только как себя заставить подняться? Ведь я не имею ни малейшего понятия, что мне теперь со всем этим делать...

Глава 2

- Уволю! Ты, Некрасова, совсем оборзела? Мало того, что задержалась на час, так ещё и с ребёнком заявилась! У нас что здесь детский сад? - Анатолий Никифорович, или Толик, как мы зовём его за спиной, швыряет в меня смятый листок. Обычно мне удаётся увернуться, но сегодня я в плохой форме, а потому забракованная начальником статья попадает мне прямиком в лоб. - Ты для стенгазеты, что ли, пишешь? У нас солидное издание, как я такое в печать пущу?