А утром привычно уже проснулась и уткнулась взглядом в его спину. Оправившись от простуды, он в отличие от меня мерзлячки предпочитал спать обнаженным. Одеяло сползло с его тела, и я лежала и смотрела на чуть заметную в полумраке родинку, темнеющую на левом плече. Сколько раз за эти ночи я касалась её губами, она единственная осмелилась нарушить совершенство его кожи, и этим мне, такой не идеальной, была особенно мила. А сейчас даже она казалась мне чужой.

— Ева?

От звуков имени, такого чужого, пусть и похожего на моё собственное, я вздрогнула. Он снова проснулся, едва почувствовав мой взгляд. Повернулся ко мне, и я поняла — все тщетно. Сколько бы не бродило в моей голове пугающих мыслей, стоило лишь посмотреть на меня, и я пропадала. Такого не было даже с Аликом, это настораживало, но…бог мой, как же сладко, просто невыносимо, и я, как последняя наркоманка, была готова отдать все, что было, лишь бы удержать его сейчас возле себя, в своей постели, своей жизни.

— Проснулась?

Я улыбнулась и приникла к нему, к его груди, прячась от взгляда, который, казалось, читал самое сокровенное, даже мой ночной иррациональный страх и опасения. А я не хотела показывать ему их. Прижалась губами к коже, под ней слышался стук сердца все быстрее и быстрее…О да, он тоже в какой-то степени зависел от моего тела и моих желаний.

Насытившись друг другом, мы сбежали вниз по скрипучей лестнице жарить яичницу и делать салат из последнего огурца. Адам мурчал под нос популярную песенку и возился у плиты, получалось у него смешно, я то и дело покатывалась со смеху, когда он, пародируя исполнителя, пытался вытянуть очередную высокую ноту. Яйца фырчали, огурец дурманяще пах весенней свежестью, за окном солнце отражалось в миллиардах снежинок. Я и думать забыла и про то, как сидела на лестнице боясь вдохнуть, и про то, каким страшным может быть взгляд прозрачных серых глаз Адама.

— У нас осталось молоко? — спросил Адам, не отрываясь от готовки.

— Сейчас посмотрю.

Молоко было, плескалось на самом дне бутылки, вполне достаточно для того, чтоб плеснуть в мой кофе, но в магазин наведаться уже пора. Я захлопнула дверцу холодильника и, поворачиваясь, зацепилась взглядом за телефон. Ему было здесь не место — именно поэтому он бросился мне в глаза. Я точно знала, что он должен лежать в моей сумке, а сумка висеть на вешалке в коридоре. Я хотела было потянуться к нему, небрежно брошенному на тумбу за нелепой статуэткой пастушки, но остановилась на полпути. Что-то удержало меня. Я сделала вид, что ничего не заметила, подлила молока в подставленную кружку с кофе, улыбнулась. А сама размышляла. Он брал мой телефон. Кому он звонил? Он же ничего не помнит. Или помнит?

— Как ты себя чувствуешь? — невинно поинтересовалась я.

— Прекрасно, — таким же тоном отозвался он. — Горы бы свернул. Но начать планирую с сугробов, снега выпало немерено. Хочешь со мной? Мороз и солнце, день чудесный…

— Нет, спасибо. Я…почитаю. Ещё летом начала книгу и никак не дочитаю, а она тут есть на полке. Это судьба.

Тарелки, звякнув, опустились в мойку, зашумела вода. Я вытирала стол и думала. Я лгу ему. Он лжет мне. Мы улыбаемся друг другу, подставляем губы для поцелуев. Словно прочитав мои мысли, он склонился ко мне, почувствовав его губы на своих, я подумала было — а может ну их, эти тайны? Зачем ломать голову, если можно просто наслаждаться друг другом?

Однако стоило Адаму одеться и выйти на улицу, я побежала на кухню. За статуэткой пастушки телефона не было, он нашёлся там, где ему и положено было быть, в моей сумке. Я включила его и поднялась наверх. Во-первых, интернет здесь в разы лучше, а во-вторых, я могу видеть Адама и успеть спрятать телефон до его возвращения. Возможно, мой страх был глупым, но я ничего не смогла с собой сделать.

История вызовов была подчищена. Последний звонок Алику, в тот день, когда мы ещё только собирались ехать на дачу. В СМС куча информации о непринятых звонках, причём большая их часть от таинственного родственника Вани-Адама. Поглядывая в окно, я вошла в личный кабинет и вскоре увидела информацию о последних сделанных с моего телефона звонках. Два звонка, оба на один номер нашего местного провайдера. Я постаралась заучить номер наизусть, это было несложно, а затем выключила телефон и вернула его на место.

— Легко поверить, что кроме нас, в этом мире никого, не правда ли? — спросил у меня Адам, когда мы шли к магазину, следуя тропками, протоптанными постоянными жителями посёлка.

— Да, — согласилась я. — Поверить легко.

Перед нами расстилался снег. На чистом полотне замерзшей реки виднелась лишь одинокая лыжня, на противоположном берегу темнел лес. Уставшая от длинного и тоскливого рабочего дня продавщица горела жаждой общения, но мы её стремлений не разделили. Адам не хотел впускать в наш мирок никого, даже на какие-то мгновения, не нужно это было и мне. Улыбнулась ей слегка виновато и поспешила за своим мужчиной в нашу тихую обитель.

Этой ночью я вновь проснулась в одиночестве. Страх нашептывал мне — оставайся на месте, незнание безопаснее, оно дарит мнимый покой. Но любопытство упрямо толкало вперёд, и я пошла у него на поводу. Все также струился свет с первого этажа, рассеянный, жёлтый, также поскрипывали пословицы, отсчитывая шаги Адама. Я не стала спускаться на ступени, боялась взгляда, животный страх перед которым был ещё свеж в моей памяти. Присела прямо на крохотной лестничной площадке и прижалась лбом к холодному полированному дереву, которым была облицована стена. Минуты тянулись неторопливо. Адам ходил, иногда останавливался, словно выжидая, я слушала, задерживая дыхание, боясь, представляя, что в эти минуты тишины Адам крадется вверх по лестнице и сейчас вот увидит меня, жалкую, сидящую на полу и слушающую его шаги. И я увижу его глаза, такие тёмные в ночи. И…что он сделает? Наверняка просто засмеется, пожурит за простуду, которую я наверняка подхвачу, если буду сидеть на сквозняке, подхватит на руки, унесёт в комнату греть своим телом. Да, наверное…А отчего же тогда так страшно?

Снизу раздалась вибрация телефона, такая оглушительная в тишине, что я едва не вскрикнула от неожиданности. Прижала пальцы к губам, умоляя себя успокоиться и унять сердце, которое своим бешеным стуком могло заглушить слова Адама.

— Да? — коротко ответил он на звонок. Я вся превратилась в слух. Шаги стихли, зато послышалась лёгкая дробь, наверняка Адам нетерпеливо отбивал пальцами по столешнице. — Я сказал, все будет. Не паникуй. Несколько дней. И не звони больше, если будет нужно, я сам тебе позвоню.

И все, лишь несколько отрывистых фраз. Я вернулась в постель и скользнула под одеяло. О чем может говорить этот разговор? Определенно о том, что он вспомнил своё прошлое. Или не забывал вовсе? Заскрипела лестница, Адам поднимался. В голове метались мысли, а сама я старалась выровнять дыхание, чтобы он не догадался, что только несколько минут назад я подслушивала его разговор. Чуть прогнулся под его весом матрас, он лег рядом со мной. Затем, чуть помедлив, потянулся ко мне. Его холодная ладонь легла на мою спину, нырнула под футболку, вперёд, накрыла мою грудь и слегка её сжала. С моих губ сорвался непроизвольный стон. А затем он накрыл меня своим телом, подминая, торопливо избавляя меня от одежды. Никаких ласк, лишь небрежные касания, которые тем не менее заставляли пламя струиться по моим венам, и вот он уже внутри меня. Я распахнула глаза — темно было так, что я могла этого не делать. В тишине слышалось лишь наше прерывистое дыхание и визг пружин старого матраса. Адам навалился на меня так, что мне стало трудно дышать, но я послушно обхватила его руками и ногами, стремясь прижаться сильнее, ощутить ещё глубже.

— Ты мне веришь? — вдруг спросил Адам, толчком вдавливая меня в постель, в надсадно взвизгнувший пружинами матрас. Где-то внутри моего живота родился огонь, но, чтобы вспыхнуть, ему было мало, ещё, ещё немного…Но Адам остановился, куснул меня в шею, затем лизнул место укуса. Я вскрикнула, то ли протестуя, то ли поощряя. — Веришь?

— Да! — крикнула я. А затем закричала снова и снова, но уже от удовольствия. И уже уплывая на его волнах, успела рассеянно подумать — как же всё-таки хорошо, что сейчас я не вижу темноты его глаз.

Просыпаться одной стало уже традицией. Подушка Адама была холодной, он встал уже давно. Но на этот раз меня поджидали неожиданности. Записка на кухонном столе лаконично гласила: «скоро буду». И все. Я села на стул, взяла записку в руки. Куда он мог уехать? Что все это значит, как трактовать его поступки? Слишком много вопросов и ни одного мало-мальски приличного ответа.

Телефон лежал в кармашке сумки, но, право слово, не ожидала ли я, что Адам сбежит, прихватив его? Это было бы смешно. Телефон послушно отозвался, тренькнул несколькими СМС, не несущими никакой важной информации. Я смотрела на него, словно ждала. И думала — ведь я могу все бросить. Вызвать такси, да даже позвонить Алику. Он приедет, заберёт меня назад, в старую привычную жизнь, прочь из этого темного дома и непонятного мужчины. Думала, но отстранённо, даже не рассматривая эти варианты всерьёз, понимая, что все равно буду сидеть здесь и ждать, сама не зная чего. Телефон в моих руках, словно не выдержав моего напряженного ожидания, затрясся вибрируя. На экране тот самый номер, по которому звонил Адам. Я даже не думала, брать ли трубку, палец сам скользнул по экрану, принимая звонок.

— Да? — спросила я, замирая от собственной смелости и глупости.

— Мммм…. А с кем я говорю?

Голос был небрежным. Уверенным. Дерзким. А самое главное — женским. Я представила, что будет, если мой второй, самый важный в мире мужчина окажется глубоко и прочно занят другой женщиной, и не смогла сдержать нервного смешка.

— Я Ева, — ответила я как можно увереннее. — Вы говорите с Евой.

Седьмая глава