— Уходи, — рычит Хью. — Никто не хочет тебя здесь видеть. 

Джес, наконец, делает несколько шагов назад, находясь вне досягаемости Хью. 

— Уже ухожу, — говорит он, бросая взгляд на меня. Он поднимает доску над головой и бежит вдоль пляжа. Мы все смотрим на него, пока он не сворачивает за кривую скалу и скрывается из виду.

Белла нарушает тишину: 

— Великолепно! Итак, теперь она приводит Джеса на нашу сторону пляжа? 

— Это не ее вина, — говорит Пит, его рука все еще на моем плече. — И зачем ты сказала ему ее имя?

Она пожимает плечами:

— Какая разница? Он знает все наши имена. 

— Почему? — спрашиваю я вдруг. — Так вы ребята, кажется, хорошо друг друга знаете? 

Белла качает головой: 

— Притормози, — говорит она, поднимая доску с песка и направляясь к воде. Хью следует ее примеру.

— Пит? — напоминаю я. 

Наконец, он убирает руку с моего плеча и тянет меня сесть рядом с ним на песок. 

— Это сложно, — говорит он. Рев океана становится все громче, когда волны вновь поднимаются вверх. Белла умело ориентируется в воде, ее волосы развиваются за спиной в солнечном свете, как какой-то мистический ореол.

— Я попытаюсь, — Пит кивает. 

— Джес и я были друзьями когда-то. Я привёл его на пляж Кенсингтон много лет назад. Мы занимались сёрфингом вместе прямо здесь. 

— Что произошло?

Пит пожимает плечами. 

— А что ты думаешь? Он начал продавать порошок, а я не хотел участвовать в э том. Поэтому я его выгнал.

— Это сильные наркотики, Венди, — продолжает он. 

— Как только пробуешь, они цепляют тебя, и действительно трудно остановиться. Это отвратительный вид зависимости. Я видел это вблизи. 

— Ты имеешь в виду Джеса?

Пит качает головой.

— Нет, на самом деле, он никогда не принимал их сам. Лучшие наркодилеры никогда не употребляют дерьмо, которое продают, — Он смотрит на Хью. 

— Но несколько парней ввязались в это. Мне пришлось вытаскивать их до тех пор, пока они, наконец, не решили остановиться.

— Хью? — говорю я тихо, наблюдая, как парень берет волну. Трудно представить его пристрастие к чему-то еще, кроме серфинга. Прямо сейчас он представляет собой воплощение здоровья. Но это объясняет, почему он накинулся на Джеса утром, и то, как отчаянно он выгонял его с пляжа и с глаз долой. 

— И Белла, — добавляет Пит тихо, с печалью в голосе.

Вдруг он поднимается, и я делаю то же самое. Я знаю, что только что узнала что-то важное об этом парне, о том, почему он живет и занимается серфингом здесь, почему он держит свою компанию так близко, почему он чувствует ответственность за них.

— Эй, — говорю я, хватая его руку прежде, чем он мог взять свою доску и погрузиться в воду. Впервые я сама взяла его руку, а не наоборот. Я тяну его ближе к себе, обхватываю руками и крепко обнимаю. Его обнаженная грудь теплая напротив моей щеки; я закрываю глаза и слушаю его сердцебиение; так близко, что этот звук даже громче волн.

— Ты хороший друг. 

— Я? — спрашивает он, его голос такой искренний, что это заставляет мое сердце болеть. 

— Да, ты, — отвечаю я, несмотря на то, что он лгал мне. Потому что я знаю, что он пытается делать то, что правильно, а это что-то значит. Это много значит.

— Спасибо, — произносит он, прижимаясь к моей макушке. Я чувствую его дыхание сквозь мои волосы — теплое и ровное.

Улыбаясь, я ослабляю объятие. 

— Могу я спросить тебя кое о чем? 

— Все, что угодно.

— Что ты делал в Ньюпорте в ночь моего выпускного? Почему ты занимался серфингом так далеко от Кенси?

Пит пожимает плечами. 

— Одна вещь, которую сказал Джес этим утром, была верна: тебе нужно следовать за волной. В ту неделю на Кенси не было волн. Поэтому мне пришлось уйти.

—Тебе пришлось? — говорю я, посматривая на океан: идеальные волны, идущие одна за другой.

— Почему, когда ты знал, что волны в конце концов вернутся сюда?

—Ты не можешь ждать, что они вернутся к тебе, — отвечает он. — Ты должен гнаться за ними. Иначе... 

— Иначе что?— спрашиваю я. Я думаю о моих братьях, об утре, когда они вышли за погоней волн, в то время как остальной мир все еще спал.

— Иначе, кто знает, какие возможности ты бы могла упустить?


15 глава

Волны этим утром поднимаются все выше и выше, пока не становятся слишком большими для меня, поэтому я возвращаюсь в дом.

Я одна в своей комнате — странно, что я уже считаю ее своей. Достаю свой ежедневник, готовая написать больше о том, что узнала о Кенсингтоне, но вместо этого я пишу в нем, как будто это мой дневник: о моем отчаянии, о том, что не нашла ничего нового, о том, что не могу произнести вслух — "Джон и Майкл Дарлинг", о том, как Джес брал волны сегодня утром, как Хью набросился на Джеса. И, в конце концов, я пишу о том, что не могу перестать думать о Пите. О том, как у меня словно бабочки в животе каждый раз, когда он приближается.

Должно быть, я задремала, потому что у меня чуть душа в пятки не уходит, когда раздается стук в дверь. Это Хью. 

— Прости, я боялся, что разбужу тебя,— говорит он. 

Я отрицательно качаю головой: 

— Не переживай. Что-то случилось?

—Ты ушла утром, не взяв ни одной волны,— отвечает он. 

Я киваю. 

— Я знаю. Те волны казались слишком сложными для меня. 

— Волны успокоились, — говорит он.

— Идем, вернемся на пляж. Все там. 

Я не решаюсь. Я очень хочу вернуться обратно к воде, чтобы хоть ненадолго вернуть то чувство возможности, надежды, неуязвимости, которое пришло, когда я взяла волну с Питом. Но делать это самой и на глазах у всех, это что-то совершенно другое.

Читая мои мысли, Хью говорит: 

— Я пойду с тобой. Все остальные более или менее уже закончили. Они просто тусуются на песке.

Я улыбаюсь и киваю

— Ладно.

Хью гребет рядом со мной и, когда мы оказываемся за пределами волн, он садится на свою доску, я делаю то же самое.

— Давай просто посмотрим на этих малышей минуту, — говорит он. — Тебе нужно почувствовать их прежде, чем грести в ту самую.

Я киваю, вспоминая, как Джес сказал этим утром, что лучшие серферы в мире наблюдают перед тем, как взять волну. Я оглядываюсь назад, на пляж. Мэтт и несколько других ребят лежат на солнце. Белла сидит и смотрит на нас. По крайней мере, Пита нет поблизости, чтобы увидеть мое несомненное унижение. Хью сказал мне, что утром он направился в город за дополнительными припасами.

Рев прибоя громкий, но не всепоглощающий, и я вдруг испытываю соблазн крикнуть имена своих братьев: как будто они там, на воде прямо сейчас, и даже расстояние в несколько километров до берега не помешает им услышать меня, и они начнут грести обратно в Кенсингтон, обратно ко мне.

— Извини за это утро, — говорит Хью.

— Что?

— Я накинулся на Джеса. Я немного... Я не должен был этого делать. Не тогда, когда парень не мог схватить меня, если бы он пытался.

Я улыбаюсь, вспоминая о том, как Джес возвышался над Хью этим утром.

— Не знаю, — говорю я. — Ты казался довольно рассерженным. Что всегда добавляет 20 фунтов и 6 дюймов сил, верно?

Хью смеётся.

— Верно, — соглашается он.

— Каково это было? — тихо спрашиваю я .Ритм волн, разбивающихся о скалы, убаюкивает, как мама, качающая своего ребенка, чтобы он уснул.

Хью не смотрит на меня, когда отвечает.

— Раньше я был тряпкой, — негромко говорит он.

Мне пришлось сконцентрироваться, чтобы расслышать его за прибоем.

— Я разбился на территории Джеса несколько месяцев назад, а когда у меня кончились деньги, он предложил мне работу.

— Работу?

Хью кивает, касаясь пальцами поверхности воды:

— Да. Я начал торговать для него и подсадил других ребят на это дерьмо. Я привозил его для каждого нового клиента и получал свою свежую дозу.

Не думаю, что слышала, чтобы чей-то голос звучал так стыдливо 

— Как тебе удалось уйти от него?

— Пит помог мне, — говорит он, указывая на пляж, на дом на скалах.

— Он увидел, как однажды я занимался серфингом, не настоящим серфингом — просто пытался взять самую маленькую волну и упал плошмя на лицо. Волны, которые я мог брать в моем сне. Наркотики стерли всего меня. Я больше даже не мог грести.

— И Пит предложил помощь? 

Хью кивает. 

— Он сказал, что я могу остаться с ним, и он научит меня серфингу. С одним условием. 

— Что за условие? 

— Что я никогда не прикоснусь к этой вещи снова.

— И ты выполнил его? 

Хью медлит, его глаза мутнеют. 

— Однажды я сделал это. Я думал, что смогу сам отвыкнуть от этого — избежать ломки, понимаешь? Думал, что буду принимать половину таблетки в день, четверть на следующий. Это будет легко. Вот что я думал.

— Но это не было легко?

Хью кивнул.

— Конечно, нет. Потому что я должен был привести Джесу нового клиента, прежде чем он даст мне еще одну таблетку. 

И было настолько трудно заставить себя сделать это теперь, когда я пытался выйти из этого дерьма сам, теперь, когда я знал, как это портит меня. Но я сделал это, и я получил свою таблетку. И, конечно, я взял не только половину. Я взял ее всю, желая заглушить все остальное — вину, боль, все. Пит нашел меня на пляже, танцующего, как придурок. Он потащил меня наверх и запер в одной из спален.

Хью перевернулся на своей доске так, что теперь он лежал на спине, глядя вверх, в небо. 

— Я не знаю, сколько времени потребовалось — несколько дней, несколько недель, но, наконец, тот хлам вышел из моего организма. Навсегда. Я поклялся, что никогда к этому не вернусь.