— Не знаю, — так смущенно пожал плечами мальчишка, словно в этом его незнании была какая-то вина, — Только он последние полгода от нашей Хильде всех кавалеров гонял, а потом как-то пришел на посиделки и заявил, что женится.

— Ой, — только тут до меня начал доходить весь смысл сказанного, — Что, прямо при Хильде и заявил?

— Не, не при Хильде, ее мама как раз тогда наказала и на посиделки не пустила — помотал головой Айко. — Ну, помнишь, когда она зазевалась и целый горшок конфитуры сожгла?

— Умгу, — я кивнула. Еще бы мне не помнить, несчастная конфитура намертво прикипела к стенкам горшка, и не поддавалась ни отскребанию щеткой, ни отмачиванию в холодной воде… Агнесс мне тогда еще знатный скандал закатила, что ее любимый медный горшок поцарапан. А он столько стоит, сколько я, дармоедка, за всю зиму не напряду, и как обычно. — И что же, сказал он вам, в чем дело?

— Не-а, только остальные парни говорят, что его родители все сами решили. А за Кэте ее отец хорошее приданое дает, овцами. У них там в Кранборге знаешь, какие овцы? Лучше только у нашей Хельге, ну те, новые, что они с Якобом на ярмарке купили.

— Да, овцы в Кранборге знатные — рассеяно кивала я. Мы сидели на берегу Ауе — небольшой извилистой речушки, которая, тем не менее, широко разливалась по низинным лугам, питая влагой подрастающие травы, и, заодно, окрестные болотца. Айко трещал без умолку, а я сняла надоевшие тяжелые башмаки и чулки (непозволительная вольность для порядочной девицы, тем более для старой девы) и беззаботно болтала ногами в теплой мелкой воде.

Сколько же интересного я пропустила за эти полгода, думала я. Уж не из-за этого ли Герберта полезла Агнесс по нашим с Ирмгард сундукам? Почему-то я была уверенна, что вещей поубавилось не только у меня. Ожидала, что к дочке вот-вот сваты заявятся. Вот же ж дура набитая! — мысленно ругнулась я и тут же, устыдившись, попросила у Творца прощения за свою несдержанность. Могла бы и просто попросить, как Айко советует. То, что господин королевский наместник решил вдруг озаботиться моей судьбой — это что-то сродни чуду, и, понятно, никто не ждал этих сватов ни сейчас, ни полгода тому назад. Так что не знаю как Ирмгард, а я бы точно не отказалась поделиться с малышкой Хильде своим добром. Тем более, если с отдачей.

А еще лучше, не изгалялась бы Агнесс над нами с Ирмой, а просто загрузила бы работой. Все же, как ни крути, а мы с сестрой — это две пары умелых в рукоделии рук. Уж мы бы за зиму и нашили, и наплели… И отказать бы не смогли, деваться-то некуда. А колючую шерсть пусть бы дворовые девки пряли.

— … А я ей на юбку кислого теста налил, которое я для Герберта украл — ворвался в мое сознание обрывок фразы.

— Что? — Переспросила я — Прости, Айко, что-то я задумалась. А зачем Герберту кислое тесто?

— Да не Герберту! — Возмутился племянник. — Ты что же, совсем меня не слушаешь?

— Слушаю! — Теперь уже пришла моя очередь возмущаться. — Ты говоришь, что украл для Герберта кислое тесто. Наверное, это то, за которое на той неделе твоя мать кухарке чуть косы не повыдергала. Вот я и спрашиваю тебя, чудо ты мое, зачем Герберту наше кислое тесто?

— Да я не для него крал! То есть, для него, но ты не поняла ничего! — от возмущения Айко даже начал размахивать руками, — Я хотел подкараулить Герберта у купальни на речке, и налить ему в штаны кислого теста, за то, что он на нашей Хильде не женился.

— Айко, — теперь уже я встревожилась, — Но ведь Герберту уже, если я не ошибаюсь, лет семнадцать?

— Восемнадцать, — с готовностью кивнул Айко.

— Так он же тебе голову открутит запросто за такие шутки.

— Ну на штанах же не написано, что это я тесто налил. Ты же меня за дурачка не держи! — Айко, похоже, не собирался отрекаться от своего хитрого, как он думал, плана. — Только Хайко сказал, чтобы я не мешался, потому что Герберт Хильде ничего не обещал. А Герберту он сам потом вломит по самое не хочу. За что-нибудь другое, а Хильде, вроде, совсем ни при чем.

— Разумно. — Согласилась я. На рассудительного Хайко всегда можно было положиться. Практичность Агнесс удачно сочеталась в нем с железной волей нашей матери, а склонность к рыцарскому делу досталась племяннику не иначе как от деда. И только от мягкого Виллема, кажется, в характере Хайко не было ничего.

— Так а почему ты тогда не вернул тесто на кухню? — Поинтересовалась я. — И за что ты его кому-то там на платье вылил?

— Ильке, которая младшая сестра Сильке, ну, что замужем за рыцарем фон Кампен. Их Дорин, ну та, которая третья, сказала, что когда вырастет, то выйдет замуж за нашего Хайко. А Биргит спросила, не боится ли она. А Ильке сказала, что бояться нечего, все равно их папа Дорин за таких нищебродов не отдаст.

— И тогда ты подошел и облил ее кислым тестом? — Не поняла я. Вроде, тесто пропало еще на прошлой неделе, а рассерженного отца Ильке я у нас в поместье до сих пор не видела.

— Да нет же! Я подождал возле купальни, и залил ее платье кислым тестом, прямо на зад…

— Айко! — Теперь уже я искренне возмутилась. — А что ты делал возле женской купальни?!

— Искал неприятности себе на зад. — От обманчиво мягкого голоса Хайко подпрыгнули мы оба. Вот уж кто умел подкрадываться незаметно. Или это болтун Айко меня так заморочил, что я бы и медведя не услышала.

— Иди уже, пакостник, — махнул на него рукой Хайко, — пока тебя в поместье не хватились. И скажи, если спросят, что мы с теткой тоже скоро подойдем.

Айко кивнул головой и убежал. Иногда мне кажется, что этот мальчишка совсем ходить не умеет, только бегать.

— Ему через два года рыцарское посвящение принимать, а он — дите дитем. — Выразила я свою озабоченность вслух.

— Ничего, за два года подрастет. Дури и поубавится. — Не согласился со мной Хайко. — Ладно, ты лучше скажи, чего ты из дома вылетела, словно тебя ведьмы гнали? — и, неожиданно серьезно посмотрел на меня, — Много пропало?

— Что? А, ты про сундук. — Вопрос Хайко вернул меня к реальности. — Не знаю, примерно, около трети. Все самое дорогое.

— Ты не сердись на мать, — тихо и как-то виновато попросил Хайко. — Она как узнала, что родители Герберта другую сватать будут, словно взбесилась. Это он, дурак, с ними еще несколько месяцев спорил, пока уже и дату свадьбы не назначили. А они с самого начала сказали, чтобы даже не думал. И матери нашей сказали, чтобы не надеялась. Это только Герберт никого слушать не хотел. А наш отец, как обычно, плечами пожимает. Только с твоим приданным — это она все равно зря.

— Зря — согласилась я. Злость потихоньку ушла. То ли растворилась в теплой воде Ауе, то ли испугалась неуемной юности Айко, то ли устыдилась спокойной уверенности Хайко. — Надо было просто спросить. Ну да ладно, что сделано, то сделано. Гости уехали?

— Какой там! Когда я за тобой уходил, они там ругались.

— Кто с кем?

— А, все со всеми — подозрительно беспечно пожал плечами Хайко. Потом, вздохнув, уже серьезно пояснил, — Тетка Ирмгард сцепилась с мамой, а господин фон Хагедорн ругался на отца. Оказывается, господин бургман тоже получил приказ Наместника, для папы. И там черным по белому написано, что папа обязан выплатить тебе достойное приданное. Этот указ лежал у него все время в кармане камзола, просто, он нас перед гостями позорить не хотел, думал, папа сам додумается, что тут не до шуток.

Только ты, Трауте, не подавай виду, что я тебе все рассказал. Ты когда вылетела из дома, словно не в себе, меня господин бургман за тобой послал. На всякий случай.

— Ой, — теперь только я осознала, что могли подумать остальные. — Что, прямо так все и подумали?

— Ну, ты бы себя видела, — вновь хмыкнул Хайко.

— А чего ж тогда ты меня спасать не побежал, а под окнами подслушивал, словно Айко? — неожиданно накатило веселье, и стало вдруг все равно, уедут сваты или останутся. Мои мальчишки скоро вырастут и никому меня в обиду не дадут.

— Так я увидел, что Айко за тобой увязался. А как увидел, так и понял, что если ты и соберешься топиться, то только чтобы сбежать от этого болтуна.

— Да ладно, Хайко, не такой он и болтун. Сам говоришь, повзрослеет, поумнеет. Пошли уж домой, что ли.

— Пошли. А хочешь, через луга пойдем? Я там мужиков с утра выслал канавы чистить, а то совсем позаросли, как дожди пойдут, опять Ауе все пастбище зальет. Посмотрим, заодно, как там дело движется.

И мы пошли краем берега, обходя низинку узенькой тропкой. Хотя летом Ауе и была совсем маленькой, извилистой речушкой, но по нашим низинным лугам осенью и весной она разливалась очень широко. И если не прочистить вовремя канавы, все луга очень быстро превратятся в обычное болото, негде будет скотину пасти. Да что там луга! Говорят, в старые времена, ров нашего бурга был частью Ауе, но потом поселянам надоело постоянно вычерпывать воду из подвалов и, бросив все добро, неделями отсиживаться в бурге, пережидая паводки. И они, собравшись, прокопали реке новое русло, спрямив одну петлю и отведя Ауе чуть подальше в луга.

Выйдя из лозняка, мы сразу заметили мужиков, которые крутили ручку коловорота. Подсоединенный к механизму совок, похожий на тот, которым купец на ярмарке отмеряет орехи, только большущий, послушно черпал со дна мутную воду. Через часть луга по краю канавы тянулись две черные полосы жирного речного ила, отмечая проделанную за день работу.

— А это кто? — Глазастый Хайко сразу заметил чужака, который, закатав рукава белой, явно не мужицкой, рубахи, что-то втолковывал работникам.

Мы подошли поближе. Чужак оказался взрослым мужчиной, явно не из простых. Одет он был неброско, но добротно: штаны из хорошей шерсти, рубаха из плотного, но отлично выбеленного полотна. Кожаный рыцарский пояс, украшенный медными заклепками, ясно указывал на статус нежданного помощника.