— Завтрак! Идите за стол!

— Ща-а-ас…

Приглушенный ответ донесся из глубины квартиры, а потом появился Крис. Его голова была обмотана скакалкой, а Саманта прыгала у него за спиной и громко понукала свою «лошадку».

— Лошади не садятся завтракать за мой стол, мистер Мэтьюс.

— С каких это пор? Похоже, за эти месяцы многое изменилось.

Мы все засмеялись и принялись за яйца, вафли и тосты с грудинкой. Мы ели, болтали и шутили друг с другом, и я поняла — как же мне не хватало Криса!

Когда с завтраком было покончено, пришла няня, чтобы повести Саманту в парк.

— Не хочу! Я останусь с дядей Крисом. — Дочь надулась, явно намереваясь плакать.

— Ладно, цыпленок. Маме и мне нужно поговорить. А ты иди в парк и поищи сена для лошадок. Когда вернешься домой, я буду тут. Вперед, галопом!

Саманта все еще сомневалась, но потом ушла, помахав нам на прощание:

— Пока, дядя Крис! Увидимся. Пока, мамочка!

— До свидания, дорогая!

— Джиллиан, ты по-прежнему балуешь дочь. Ничего не изменилось.

— Ей нужна любовь.

— Ее как раз очень любят. Что ей нужно, так это чтобы ты проводила с ней больше времени. И баловством горю не поможешь. Не будь у тебя этих чертовых алиментов, ты не стала бы нанимать няньку, чтобы та водила ее в парк. Вам обеим было бы лучше!

— Я должна работать, знаешь ли.

— Это не оправдание… Мне нужно принять ванну. Где наша комната?

— Я тебе покажу. — Я двинулась вперед по коридору, досадуя на Криса. Что он знает о детях?

— Джилл, налей мне ванну, ладно? А я пока распакую сумки.

Я открыла краны, чувствуя раздражение. Снова мной помыкают! «Да, сэр, мистер Крис, сэр. Ваша ванна готова, ваша честь, сэр…»

Он вошел в ванную комнату обнаженный. Я заметила след от купальных плавок — летний загар еще не успел смыться.

— Ты подглядываешь.

— Не смеши.

— Да ладно тебе! Раздевайся, будем принимать ванну.

— Я уже мылась перед отъездом в аэропорт. Я распакую твои вещи.

— Нет, свои вещи я буду разбирать сам. Снимай одежду и забирайся в ванну. Хочу видеть твой живот.

— Крис, я не буду принимать ванну.

— Но ты это сделаешь. Ну же, девочка, шевелись. — Он вытянулся в ванне, глядя на меня снизу вверх. — И шапку тоже можешь снять. Я сказал, что она мне нравится, но, полагаю, сейчас ты обойдешься без нее.

— Ну, хорошо. — И под его внимательным взглядом я начала поспешно раздеваться, чувствуя себя полной дурой.

Обнаженная, я встала возле ванны, и Крис протянул мне руку, помогая забраться в воду.

— Да, ты действительно беременна.

— Кто тебе сказал?

— Намыль мне спину, Джилл.

— Конечно.

Я послушно взяла благоухающее гарденией мыло и принялась намыливать спину Криса, улыбаясь каждой родинке и веснушке. Я могла бы составить карту, показывающую расположение каждой из них. Подробнейшую карту! Я была счастлива… Скажи мне кто-нибудь, что на следующий день после Дня благодарения я стану намыливать спину Кристофера Мэтьюса, я бы рассмеялась этому человеку в лицо. Однако вот мы вдвоем, в ванне, и я широко улыбаюсь.

— Чему радуешься, маленькая толстушка?

— Что ты хочешь этим сказать — «маленькая толстушка»?

— То и хочу сказать, маленькая толстушка. Так чему ты радуешься?

— Ничему. Нам. Тебе. Как хорошо, что ты снова со мной, Крис. Совсем не то, что говорить по телефону. Я стала забывать, как ты выглядишь. Ты же не можешь передать через трубку взгляд или улыбку. Как же я по тебе соскучилась!

— Да, я знаю.

Почему-то с нами снова оказалась Мэрилин. Я видела, что Крис тоже подумал о ней. Она словно находилась здесь, я видела, как она пускает пузыри на поверхности воды, точно выпускает газы.

— Ладно, хватит. Теперь вымой мне грудь.

— Брось, Крис, ты вполне можешь вымыться сам.

— Нет, я хочу, чтобы меня вымыла ты. Намыль мне грудь. Послушай, не сделаешь ли ты мне одолжение? Пожалуйста, раздобудь в понедельник нормальное мыло. И выброси эту дрянь, воняющую орхидеей.

— Это не орхидея, а гардения. Из универсального магазина «Магнин».

— Вот и выброси его. Попробуй мыло из обычной бакалеи.

— Ты плебей.

— Я, может, и плебей, но не педераст. И не желаю вонять дурацкой гарденией. А теперь вымой мне грудь.

И я намылила его грудь, а потом нагнулась, чтобы поцеловать… Он снова улыбался.

— Иди сюда, маленькая толстушка… скорее же.

Мы брызгали друг на друга мыльной пеной, как во французском фильме. Пытались заняться любовью в скользкой ванне, залив водой весь пол, и смеялись до колик, будто дети.

— Давай же… — И Крис, не смыв мыльной пены, помог мне выбраться из ванны. Мы любили друг друга прямо на полу в ванной комнате.

Потом мы лежали и улыбались друг другу.

— Крис!

— Да, малыш?

— Я тебя люблю.

— Знаю. И я тебя тоже люблю. — Он слегка сжал мою руку и поднялся. — Я встану под душ и смою пену. Принеси мне стакан молока.

— Конечно.

Жизнь возвращалась в привычную колею. Крис пел в душе, а я, голая, наливала ему стакан молока, и мыльная пена застывала на коже коркой. Неожиданно я подумала о Гордоне. Какая разница между ним и Крисом! С Гордоном я становилась старше, Крис же возвращал меня в юность. И эта сторона моей души еще не рассталась с мечтами; они никак не желали исчезать.

Я поставила стакан с молоком на раковину в ванной и отправилась в спальню. Тем временем Крис продолжал наслаждаться паром и горячей водой. И тут зазвонил телефон.

— Джиллиан? Как насчет того, чтобы пообедать вместе? — Это был Гордон.

Господи, что же я ему скажу? Хорошо, что Крис в ванной и не может нас слышать.

— У меня возникли кое-какие дела, извини, Гордон.

— Какие-нибудь проблемы?

— Нет. Но сейчас я не могу вдаваться в объяснения. Давай пообедаем в понедельник.

— Ничего плохого не случилось?

— Нет, не беспокойся. И еще, Гордон… Мне очень жаль.

— Ничего страшного. Все равно у меня полно работы. Увидимся в понедельник. Позвоню тебе позднее. До свидания.

— Кто это был? — раздался из ванной голос Криса.

Я не заметила, что вода больше не шумит.

— Приятель из редакции.

— О-о-о… У маленькой толстушки завелся любовничек?

— Нет. И прекрати называть меня маленькой толстушкой.

— Ладно. — Крис послал мне воздушный поцелуй.

Меня поразило, что он сразу почувствовал себя как дома — в этом у Криса был талант. Я направилась в ванную, чтобы смыть мыльную пену. Я размышляла о Гордоне и о том, что сказала ему и Крису. Нет, Гордон не любовничек. И нет, ничего не случилось. Беда только в том, что я солгала им обоим, и мне от этого тошно. Да, этот месяц, пока Крис будет жить у меня, обещает быть интересным!

Я вошла в спальню, и Крис шлепнул меня по попе.

— Накинь на себя какое-нибудь старье, Джилл. Я хочу пойти прошвырнуться.

— Хорошо, любимый…

Хлопнула дверь, и стены квартиры задрожали от восторженного вопля:

— Дядя Крис! Дядя Крис! Привет, мамочка! Угадай, кого я встретила по дороге домой? Горррдона! — Это имя прокатилось у нее во рту, словно стеклянный шарик. — Я сказала ему, что приехал дядя Крис, а он ответил, что это здорово. Просил передать тебе привет.

Счастливого Дня благодарения… В эту самую минуту я почувствовала себя индейкой, отправляемой на убой.

ГЛАВА 25

Я стояла перед дверью кабинета Гордона и не решалась войти. Что ему сказать?

— Миссис Форрестер, я могу вам чем-нибудь помочь? — Секретарша с любопытством наблюдала, как я топчусь под дверью.

Я осторожно нажала на ручку двери, постучала и переступила порог. У Гордона было совещание. При моем появлении в кабинете он так посмотрел на меня…

— Что, Джиллиан? — Его взгляд был холоден и непроницаем.

— Простите, я не знала, что вы заняты. Зайду позднее.

— Я вам позвоню, когда закончится совещание.

Почувствовав себя лишней, я тихо притворила за собой дверь и побрела в свой кабинет, гадая — что же дальше? Вздохнув, я взяла из кофемашины чашку кофе и пачку сдобного печенья и села за стол. Ясно, что ничего хорошего меня не ждет. И не Гордона же винить за это! Я бы на его месте обиделась.

Телефон зазвонил через час, когда я пыталась сосредоточиться на работе, хотя мысли были далеко.

— Джиллиан, жду тебя внизу через десять минут.

— Гордон, я…

— Все обсудим внизу.

— Хорошо.

Но он меня не услышал, потому что уже положил трубку. Закрыв глаза, я ждала, что в голове наконец прояснится, затем поднялась из-за стола. Вот было бы нелепо, если бы мы встретились в лифте! Но этого не произошло. Когда я спустилась, Гордон ждал меня на улице и, как только я поравнялась с ним, стремительным шагом двинулся по Лексингтон-авеню, да так, что я едва поспевала за ним.

— Почему ты мне не сказала, что он приезжает? Неужели думала, что я не смогу этого принять?

— Разумеется, нет! Я сама не знала, что он приедет. Он позвонил сразу после твоего ухода, и через несколько часов уже был у меня.

— По какому праву?

Трудный вопрос, однако! Мы переходили улицы на красный свет, на ходу ругались с водителями — и все это с такой скоростью, словно за нами гнались тысяча чертей.

— Гордон, при чем здесь какое-то право? Просто он снимает здесь фильм и не знает, как обстоят дела.