Теперь нужно было поговорить с дочерью графа Клеймора. Самого потомственного морехода в столичном особняке не было, за дамами присматривал его кузен. В этот вечер старшее поколение веселилось внизу, в большой гостиной. Девушки, ровесницы младшей, незамужней дочери Клеймора поднялись в маленькую гостиную, расположенную на втором этаже. Среди подруг были невесты, похваляющиеся обручальными кольцами или браслетами, в зависимости от традиций рода, вот и младшая хозяйка решила похвалиться подарком, для чего после чая отправила горничную в свою спальню.

Все это Ринкоту совместно изложили Гален, расспросивший слуг и Илувис, допросивший местных призраков. Особняк был старым, так что парочка приведений в нем водилась. Вот только призрачные сущности давно умерших людей мало замечали живых, кроме родственников по крови, поэтому толково объяснить кто побывал на лестнице для слуг не могли.

Маркиз помассировал виски: нужно было идти к взволнованным и расстроенным хозяевам дома, опрашивать гостей. Ринкот не желал афишировать свою связь с полицией. Поэтому во время допроса ему приходилось прятаться за ширмой, слушать, как Гален задает вопросы, записывать в блокнот ответы и думать над тем, чего спросить не удосужились или позабыли. Одновременно мужчине пришло в голову, что леди Мелисса уже побывала на чаепитии у графини Марч, теперь в его дом приглашения хлынут рекой, значит, нужно будет проследить, чтобы одно из них непременно было из дома Клейморов. Вдруг «воспитаннице» удастся узнать больше?

В ходе расспросов выяснилось, что рядом со спальней младшей дочери располагалась гардеробная графини, а чуть дальше – «Драгоценный кабинет». Так называлась комната без окон в которой семья Клеймор хранила свои сокровища – от фамильных драгоценностей, до трофейного оружия. Графиня уже лично проверила сокровищницу и уверила полицию, что ничего не пропало. Юная леди Баринда Клеймор не смогла вспомнить, кто подарил ей медальон, украшенный изображениями рыбок и дельфинов:

– Я помню, что мне его подарили, а кто не помню, – удивленно сказала девушка.

Ринкот отметил, что даритель хорошо знал вкусы семьи морского министра. Все в роду Клейморов обладали даром к водной магии, многие служили морю. Женщины именно этой семьи нередко становились морвейнами – морскими ведьмами способными заклинать морских обитателей. В юной леди Баринде пока не ощущалось такой мощной силы.

Маркиз задумчиво скользнул взглядом по тонким запястьям девушки и его взор зацепился за тонкий браслет с маленькими золотыми шариками. Скромное девичье украшение, допустимое даже утром, впрочем, совсем недавно он видел где-то точно такой же! Написав на листке несколько слов Дрэйм подтолкнул листочек к ведущему допрос сыщику. Тот прочел и любезно улыбаясь обратился к дамам:

– Леди Баринда, скажите пожалуйста, откуда у вас этот браслет?

– Этот? – девушка удивленно покрутила безделушку, – бабушкин подарок, я его никогда не снимаю.

– Ваша бабушка, морвейн Бранвейн?

– Да, – юная леди улыбнулась, словно вспомнила что-то приятное, – бабушка надела мне его в три года и велела носить не снимая.

– Спасибо!

Вскоре Гален отпустил Баринду, но задержал ее мать:

– Леди Клеймор, что вы можете сказать о браслете?

Дама оценила ауру сыщика – обычную человеческую, тщательно натянутую поверх разноцветных всполохов силы бастарда высокого рода, после графиня аккуратно подбирая слова сказала:

– Род Клейморов славится сильными морскими магами, – Гален поощрительно кивнул, – но в столице нет моря. Тоска по нему могла бы вызвать у Баринды серьезное расстройство, к тому же она девушка, ее магия войдет в силу только после брачного ложа. Зачем травить юную душу невозможным и несбыточным? Поэтому наша дочь носит ограничитель.

– То есть любой маг не знающий о традициях рода сочтет девушку обычным человеком?

– Не совсем, некоторые способности пробиваются и в минуту опасности ограничитель не поможет, сила крови и рода сметет все заслоны, – признала леди, – но в обычной ситуации да, Баринда выглядит и ведет себя как обычный человек.

– Благодарю вас, леди Клеймор!

Гален рассыпался в любезностях, уверял, что полиция приложит все старания, а Дрэйм тяжко думал. Он вспомнил, где видел такой браслет – на руке леди Мелиссы.

Завершив допрос, сыщик устало собирал бумаги в потертую кожаную папку и насвистывал мотивчик из модной оперетки. Воспитание данное ему отцом включало посещение оперы, театра и представлений королевской Академии Искусств.

Маркиз очнулся от размышлений, услышал мелодию, вздрогнул. Песенка была навязчивой, и пелось в ней о деве у ручья, рыдающей о возлюбленном уплывшем за моря. В доме морского министра каждое упоминание соленых вод приносило дыхание магии. Сыщики об этом не знали или позабыли, зато теперь маркиз с удивлением таращился на стену, обшитую сине-зеленой тафтой. По шелковой ткани бежали тени, в виде рыб, колыхались водоросли, даже запах в комнате наполнился соленой влажностью!

– Гален, – Ринкот дернул сыщика за рукав, – надо бы со старыми слугами поговорить, может магия дома что-то сохранила?

Бастард принца выпрямился, увидел тени, вздрогнул, его род имел огненную магию, поэтому духи рода жили в каминах, свечах, в источниках огня, а ведь вода есть всюду, даже в воздухе! Осознав это, сыщик выругался:

– Вечно ты Ринкот найдешь что-то из-за чего тут до утра торчать придется!

Он отбросил свою привычную маску «простачка» и это означало, что лорд-сыщик действительно устал. Дрэйм лишь чуть виновато развел руками:

– Я не маг, поэтому не сразу заметил.

– Может и хорошо, что не маг, – буркнул Гален, – мне вот и в голову не пришло, некромант же проверял! Тут в доме столько лет уже морвейны живут, что даже стены солью пропитались! Может и дух какой есть, домашний, не призрак, а тень любимой собачки или там двоюродной бабушки. Надо некроманта нашего попросить на изнанку заглянуть, пока не уехал.

Иллувис уже спустился в холл, когда Гален его догнал и задал вопрос. В ответ некромант вынул маленькое зеркальце, сделанное не из стекла, а из черного камня, и дунул на него. Камень остался блестящим и гладким:

– Духов нет, семейные хранители морских колдунов и ведьм плохо приживаются вдали от моря. Призраки только слуги, да недавно почившие соседи, из тех, кто особенно любопытен. Даже девица с лестницы уже к Творцу засобиралась. Общий магический фон соответствует родовым защитным амулетам, плюс особая защита, созданная королевским магом.

– Благодарю вас, – коротко поклонился Гален.

Сыщик не минуты не сомневался в докладе некроманта, тем не менее он отправился искать дворецкого, экономку и старшего лакея. Его мероприятие увенчалось успехом. Слуги сгрудились в небольшой лакейской возле кухни и с любопытством поглядывали на закутанного маркиза и веселящегося сыщика:

– Вот давно бы уже дома бренди пили, кабы не твоя внимательность, – подначивал тот Дрэйма, пригубливая любезно приготовленный графской кухаркой чай.

Закутанная половина лица не позволяла Ринкоту пить, а усталость уже требовала хоть чего-то горячего.

– Не дома, а в Управлении, – самым вредным тоном возразил он, – да и бренди ты там держишь дешевый.

Бастард подмигнул коллеге, раскланялся с кухаркой и попросил чашку чая, перед тем, как приступить к опросу слуг. Дворецкий чопорный и сухой все отрицал, защищая честь дома. Экономка волнительно шмыгала носом, оплакивая горничную, переживая, как будет сообщать о ее гибели родителям, но толком не могла ответить на самые простые вопросы. Только старший лакей осторожно выразился, что иногда юная леди Баринда просила накрыть чай на двоих, чаще всего на южной веранде:

– Гостей в доме в тот день обычно не ждали, да и потом я сам не видел, чтобы кто-то приходил или уходил, – сообщил плотный мужчина в ливрее.

Уцепившись за это Ринкот пожелал еще раз поговорить с юной леди Бариндой. К сожалению, оказалось, что девушка уже легла. На призыв о помощи явилась сухопарая гувернантка и напомнила, что господам сыщикам пора удалиться и не позорить почтенный дом из-за смерти какой-то глупышки-горничной.

Дрэйм едва не рычал от бессилия выслушивая высокомерные поучения. Он прекрасно понимал: даже если он откроет сейчас свое инкогнито, до юной леди ему не добраться. Более того узнав секрет ему откажут от дома и тогда поговорить с Бариндой не получится ни при каких обстоятельствах. Даже король не пойдет на конфликт со своим морским министром ради горничной!

В раздражении Ринкот вышел из дома Клейморов первым. Добрался до полицейского экипажа, снял платок и уже собрался запрыгнуть на подножку, как голова взорвалась болью, свет померк.

Очнулся Дрэйм довольно быстро: голова нещадно болела, повозку трясло, вокруг чем-то отвратительно пахло так, что слезились глаза. Приподнявшись на локтях, он понял, что лежит ничком в куче мусора. Среди сломанной мебели, битой посуды и прочего хлама попадаются объедки. Плаща, камзола и сапог не было. Отсутствовали часы с брелоками и модная галстучная булавка, уцелел лишь фамильный перстень с гербом Ринкотов, да и то лишь потому, что на нем была «охранка», повешенная королевским магом.

Между тем раздались голоса. Маркиз с трудом приподнял голову и увидел, что телега покидает столицу через так называемые «мусорные ворота»! Он хотел было вскочить, но сильное головокружение, боль и тошнота не дали ему сделать это. Лежа лицом в мусорной куче Дрэйм готов был заплакать, как в детстве от собственного бессилия. Между тем возница перекинулся парой словечек со стражниками, кинул медяшку в кружку с налоговым сбором, проехал под низкой аркой – специально сделанной так, чтобы жадные мусорщики не грузили свои телеги «с горой» и направил лошадей через утренний туман к оврагу, в который сбрасывали весь городской мусор.

Только когда лошади встали, маркиз сумел приподняться, а заметивший движение мусорщик подскочил, и сотворил защищающий от нечисти знак: