— Макс, ну что ты? Главное, что я так не считаю. Света обняла его, поцеловала. Он ответил на поцелуй. Целуясь, она взъерошила его волосы.

И вновь в дверь позвонили. Сначала они решили не обращать на это внимания. Но гости все звонили и звонили.

— Кто бы это мог быть? Я побегу, открою.

Света спустилась вниз, не глядя открыла дверь. На пороге стояла Кармелита.

— Привет, подружка! — за показной бодростью цыганка пыталась скрыть чувство неловкости, ведь она пришла, чтобы отозвать свое приглашение на свадьбу.

— Это ты? — спросила Света с изумлением.

— Я, — Кармелита внимательно посмотрела на смущенную, раскрасневшуюся Свету и молча прошла в глубь дома.

И там увидела взъерошенного Максима. Потом посмотрела на огромный букет, потом на портрет Максима (как же она его в прошлый раз не заметила?!).

В студию вошла Света:

— Кармелита, я… я сейчас тебе все объясню, я хотела сказать сразу… но не решилась…

— Да не нужно ничего объяснять. Все и так понятно! Ладно, удачи вам…

Кармелита пошла к выходу. Светка бросилась за ней.

— Стой! Стой! Кармелита, ты меня ненавидишь, да? Кармелита молча отвернулась.

— Но ведь ты сама говорила, что это тебя не волнует, если у Максима появится девушка…

— Света, ну зачем ты сейчас-то врешь? Я сказала: не должно волновать, но волнует… Неужели ты ничего не понимаешь, неужели у тебя самой сердца нет?

— Есть. И оно болит.

— А если есть, то могла бы хоть подождать, пока я с табором уйду.

— Да ты же мне сто раз говорила, что выходишь замуж и Максим тебе вообще больше не нужен!

— Не тебе судить, кто мне нужен, а кто нет! Кармелита ушла.

Неужели навсегда?

Глава 17

Одиноко и пусто.

Чтобы хоть немного развеять ставшее уже привычным тягостное настроение, Тамара поехала к Игорю. Рассказала ему все. Но от этого ничего не изменилось. Более того, сейчас, вглядываясь в лицо Игоря и находя в нем черты Антона (или наоборот?), она чувствовала, как по крупицам из нее уходит прежняя беззаветная, слепая любовь к Игорю. И взамен остается на душе все то же черное, выжженное поле…

А Игорь будто ничего этого не чувствовал. А может быть, просто крепился, стеснялся показать свою слабость. Делал вид, что ничего страшного не произошло, не происходит и вряд ли произойдет. Тамара впервые за все эти годы подумала, а стоит ли говорить что-то этому человеку? Нужно ли открывать ему душу?..

— Знаешь, Игорь… Вот смотрю я на нашего сына, и мне становится страшно.

— Почему?

— Ты еще спрашиваешь! Может, ты не слышал, о чем я тебе только что рассказала? Он же делает из нас орудие для осуществления своих планов. Он полностью подчинил нас своей воле! Он не считается ни с тобой, ни со мной. И это мой сын, которого я растила, оберегала… любила…

— Том, ты не обижайся, но мне лично он чем-то даже нравится в такой роли.

— Чем? Чем он может нравиться? Я — его мать. А как он со мной разговаривает?

— Зато он точно знает, чего хочет, и четко идет к своей цели. Я всегда мечтал быть таким. Да не поручалось. Знаешь, говорят, мечты отливаются в де-гях. Может, ему удастся добиться того, что мне не удалось…

— Неужели мечта всей твоей жизни — ограбить Астахова?

— Тамара, что за слова! “Ограбить”! Мальчик хочет скачать все хозяйские активы на счет подставной фирмы. Это авантюра, изящная комбинация, но уж никак не грабеж. А я-то, дурак, думал, что он собирается стричь купоны только с автозаправки… М-да… Мне всегда масштаба не хватало.

— Теперь дело за малым: сынок поручил нам найти это самое подставное лицо.

Игорь изменился в лице:

— Ты… ты хочешь сказать… что Антон хочет повесить эту фирму на меня? Я не буду!

— Что, испугался? — с легким злорадством спросила Тамара.

— Нет, не испугался, — не очень убедительно ответил Игорь. — Но я просто не хочу в тюрьму!

— Успокойся! Никто от тебя таких жертв не требует! Ты ведь и на меньшие жертвы не способен!..

А вот это Тамара зря сказала.

— Не способен?! — взвизгнул Игорь. — Вас, баб, послушать, так мужики ни на что не способны! А что ж вы сами к нам лезете? Кто эту старуху-цыганку по твоей просьбе в тюрьму засаживал? Кто свеженького яду для нее принес? А? Кто?

— Ты. Так ведь все равно это ничем не закончилось. Вон, жива Рубина — бегает, как молоденькая.

— Ну, извини, я — любовник, а не киллер.

— Ну, ладно, ладно, — Тамара сменила гнев на милость. — Киллер ты действительно хреновый. А вот любовник неплохой.

— Ну вот, — проворчал Игорь. — Уже “неплохой”. А раньше был “очень хороший”, “замечательный”. Так какое там задание дал сынок?

— Нужно найти подставное физическое лицо для фирмы. В принципе, человек может и не знать, что он владелец фирмы. Просто нужны его документы.

— Проще говоря, паспорт?

— Да! Но мне не приходит в голову ни одна подходящая кандидатура.

— А мне уже пришла! — хвастливо сказал Игорь. — Кто?

— Угадай! Сдаешься?

— Ну?..

— Твоя горничная и моя дорогая невеста — Олеся!

* * *

Пока Света разговаривала с Кармелитой, Максим причесался. И сам же посмеялся над собой: “Раньше причесываться нужно было!”

Вернулась Света.

— Что она тебе сказала? — спросил Максим.

— Что она не знает, нужен ты ей или нет. Точнее, что это не мое дело, кто ей нужен! Так что беги к ней и сам разбирайся.

Максим обошел вокруг своего портрета, прошелся по комнате. Понюхал букет, оторвал от него один маленький цветочек и вставил его в петличку своей рубашки.

— Света-Светочка, никуда я не побегу. Устал я бегать. Ужасно устал. И плыть против течения тоже сил больше нет.

— Да, Макс, — зло сказала Света, — ты не спортсмен. Плыть устал, бегать устал… Если так, то что же со мной общаешься?

— Ты о чем?

— О чем? Если устал плыть против течения, то со мной тебе легче не будет. Против наших отношений не только Кармелита с Антоном, но и отец мой тоже!

— Перестань, успокойся. Я ведь уже говорил. Мы взрослые люди. И ни у кого не должны спрашивать разрешения!

Света вдруг сникла — желание спорить почему-то сразу пропало.

— Эх, Максимка, головой я все понимаю… Но чувствую себя неуютно как-то…

— Почему? Ну правда, объясни мне. Объясни, почему мы должны ото всех прятаться?

— Не знаю, — грустно сказала Света. — Наверно, чтобы никому не сделать больно… Чтобы к нам не приставали с вопросами, не бросали косые взгляды.

— Так ты боишься косых взглядов?

— Ничего я не боюсь.

— Тогда собирайся. Я приглашаю тебя в ресторан.

— В ресторан?

— А что тут такого? Мы с тобой еще ни разу не были в ресторане. Вот я тебя и приглашаю. Пойдем?

— Ну не знаю, Максим, как-то это неожиданно… — Света вспыхнула от удовольствия.

— Чего ты стесняешься? Илиты меня стыдишься?

— Нет, ну что ты…

— Значит, вперед! Собирайся!

— Тогда подожди меня минуточку.

Света взяла косметичку и пошла к своим шкафам.

Максим понял, что ждать придется не минуточку, а намного больше: наведение красоты — это не шутка.

* * *

Да, пожалуй, Земфира все правильно сказала. Нельзя требовать от Кармелиты сразу всего. И чем дальше, тем больше. Ну что он пристал к ней с этой свидетельницей? Хотела Свету — пусть будет Света.

И тут же Баро прислушался к себе. А не становится ли он подкаблучником? Не слишком ли часто соглашается с мнением Земфиры? Припомнил все их разговоры за последнее время. Да нет! Ерунда! Разве он виноват, что у него такая мудрая невеста?

“Да-а-а, — подумал Зарецкий, усмехнувшись. — Если бы в восемнадцать все невесты были такие же мудрые, как в сорок!”

— Папа, к тебе можно? — в дверном проеме показалась Кармелита.

— Да, доченька. Конечно, проходи, — мягко сказал Зарецкий.

— Знаешь, я была не права… Одним словом, прости меня, папа.

— За что? Тебе не за что передо мной извиняться.

— Нет, есть за что. Прости все мои выходки. Я понимаю, как тебе со мной трудно, Баро совсем расчувствовался. Права Земфира, абсолютно права: у него замечательная дочь. Нельзя же все время пытаться ее переделать. Человек — не оглобля, волю сломаешь — потом не починишь. Зарецкий обнял дочь.

— И тебе, доченька, со мной тоже трудно. Это я должен просить у тебя прощения за то, что иногда слишком суров с тобой.

Кармелита посмотрела на отца с удивлением.

— Нет, папа! Ты самый лучший отец на свете! — сказала она, забыв все недавние обиды.

— Знаешь… Вот что решил твой самый лучший отец: пусть будет так, как ты хотела. Если хочешь, чтобы у тебя подружкой на свадьбе была Света, значит, будет Света.

Кармелита улыбнулась сквозь слезы: какая идиллия… увы, запоздалая…

— Нет, папа, моей подружкой будет Люцита.

— Что ты, Кармелита… Ты, наверно, неправильно меня поняла.

— Я все правильно поняла, но я действительно хочу, чтобы подружкой была Люцита, а не Света.

— Почему?

Отец, он, конечно же, хороший, только зачем ее сейчас мучает расспросами? Принял бы все как есть… А так, делает ей больно, сам того не желая. Вынуждает врать:

— Просто я подумала: раз я цыганка, то должна блюсти наши традиции.

Баро посмотрел на нее с сомнением:

— Доченька, у тебя все хорошо?

— Да, папа.

— И все же у меня такое впечатление, что с тобой что-то случилось. Ты не хочешь мне рассказать?

— Нет, папа, у меня все хорошо. Хорошо, папа, просто замечательно…

Кармелита выбежала из комнаты, чтобы отец не увидел ее слез.