— Да-да, боюсь.

— А ты рискуешь его потерять. По лезвию бритвы ходишь. В один прекрасный момент его достанет твое давление, и он уйдет из дома. Тогда вся наша жизнь и твои деньги потеряют всякий смысл. Попомни мои слова.

Такой поворот разговора сильно озадачил Астахова. Ни подтвердить, ни опровергнуть.

А Тамара тем временем вышла на яркий финал арии:

— И с кем же, с кем ты тогда останешься? С Олесей? Подумай об этом, Коля!

— А Олеся тут при чем? — сказал Астахов вслед захлопнувшейся двери.

Хотя сам, конечно же, прекрасно понимал, при чем тут Олеся.

* * *

Как ножом по сердцу полоснули. Как прилюдно высекли. Распредставлялся тут — молодой отец! Не твой это ребенок, не твой — Антона.

— Да, Максик, не будет ребенка. Не будет!

— Но ты не можешь это одна решить.

— Могу. Это мой ребенок.

— А Антон?

— Да пошел он…

Глагол, конечно, подобран правильный. Когда речь заходит об Антоне, он Максиму тоже часто на ум приходит. Но только для этой ситуации, пожалуй, не подходит.

— Светочка, прежде всего, давай не будем нервничать. А вдруг, узнав о том, что у вас будет ребенок, Антон изменится?

— Он никогда не изменится. Никогда.

— Дерьма в нем, конечно, много, но что-то хорошее тоже есть. Просто наружу оно нечасто вырывается. А вдруг… А если бы он все-таки изменился, ты бы оставила ребенка?

— Да. Я сначала очень испугалась. А теперь я понимаю, что очень-очень хочу, чтобы у меня был ребенок… Сын или дочка, — Света улыбнулась.

Посмотрев на нее, Максим сейчас неосторожно вспомнил Кармелиту. И тут же появилась следующая мысль: какие бы хорошие могли у них получиться дети! Стало больно. И неловко перед Светой.

— Тебе кофе сварить? — засуетился Максим.

— Ага. Крепкий.

— Ну, даже не знаю, — наставительно сказал парень. — Можно ли тебе сейчас крепкий?

— А сахар? Сахар можно? — закапризничала Света.

— Это да. В общем, так: будешь пить кофе с сахаром и без кофе.

— М-м! — возмутилась она. — Перестань шутить.

— Молчу…

— Странно так получается. Живешь, живешь, а вдруг — бац! — поздравляют: вы скоро будете мамой! Или сочувствуют.

Пока Максим делал кофе, Света решилась сказать о том, что давило ее изнутри:

— Знаешь, Максик, мне сейчас трудно с тобой общаться. Получается, я такая несерьезная женщина. К тебе — и с чужим ребенком.

— Да брось ты, Света…

— Нет-нет, дай мне договорить. Мне сейчас нужно побыть одной. Как-то осмотреться. Правда, я в полнейшей растерянности. Я… ну не знаю.

— Так, спокойно, я понял все, что ты сказала. И особенно — то, что недосказала. Первое. Мне кажется, да нет — я уверен: ты будешь хорошей мамой. Второе. Если нужно, я немножко отойду от тебя. Но если тебе станет плохо, если я понадоблюсь — зови. И третье. Я просто обязан поговорить с Антоном.

* * *

И снова позвонил Рыч:

— День добрый, Баро.

Как же он достал! Сказать бы ему по-мужски!..

— Что молчишь? Не хочешь даже поздороваться? Неужели не соскучился?

— Чего ты хочешь… Рыч?! Хватит словоблудия. Просто скажи, чего ты хочешь?

— Я много чего хочу, Баро.

— А конкретнее?

— Я хочу, чтобы ты мучился, извивался, как уж на сковородке, зная, что священное золото у меня.

— Отлично. Ты достиг своего. Если нужно, я дам тебе денег. Сколько ты хочешь?

— Не все измеряется деньгами, Баро.

— Согласен. Хотя не тебе об этом говорить. Моралист хренов!

— Но-но, Баро, полегче. Золото уже на полпути к переплавке.

— Понял. Тогда скажи, какие у тебя единицы измерения?

— Ну, например, преданность, верность. Я был тебе верен, а ты меня предал, вышвырнул из дома, как собаку.

— Рыч! Ты мной недоволен? Тебе кажется, я поступил подло, как предатель… Так приди ко мне, приходи: поговорим как мужчины! Ты же был крепким мужиком, Рыч. Был. А теперь… Что ты все прячешься за золото? Давай встретимся и спокойно все обсудим. Или неспокойно!..

— Разберемся, Баро, не сомневайся. Разберемся… но не все сразу. Мы еще встретимся с тобой как цыгане, один на один. Твой нож против моего ножа.

— Когда и где?

— Торопишься… Придет время — узнаешь, а пока учись ждать. Хотя я знаю… что ты ждать не любишь…

— Ты можешь только языком молоть, ты трус!

— Нет, Баро. Я, как и ты, уважаю, хе-хе, цыганские традиции. Не могу же я пойти с ножом на вожака? Я просто хочу, чтобы история с золотом стала известна всем.

— Зачем тебе это?

— Что! Испугался? Голосок, слышу, задрожал… А затем это мне, что цыгане не захотят иметь такого вожака, который не уберег их святыню!

— Рыч! Повторяю: я выкуплю у тебя это золото! Сколько ты хочешь?

— Конечно, выкупишь! Куда ты денешься!

— Сколько? — Баро сорвался на крик.

— Столько. В цену вот что еще входит. Сначала ты перестанешь быть вожаком. Вот тогда мы и поговорим. На равных…

Рыч положил трубку.

* * *

Ушел Максим. Как она и просила. И вот сейчас, когда она осталась одна, стало страшно. Что же делать, как жить дальше? И снова, снова оставался только один друг — Кармелита. Света быстро набрала ее номер:

— Алло?

А услышав голос, остановилась. Может, не стоит говорить с подружкой, скорее всего, бывшей? Но страх снова оказаться совсем одной перед целым миром взял верх.

— Алло, Кармелиточка, милая… Господи, как я рада, что дозвонилась до тебя. Ты мне очень-очень нужна сейчас.

— Зачем?

— М не нужно поговорить с тобой. Посоветоваться. Ты не могла бы ко мне зайти?

— Нет, я не могу. Извини, я к свадьбе готовлюсь.

— Но, Кармелита, это очень важно, иначе бы я тебе не позвонила. Я тебя очень прошу.

— Давай в другой раз, — Кармелита подумала, какой бы срок назвать, чтобы ее в этом городе уже наверняка не было. — Дня через три.

Но Света, не знавшая об этих хитростях, ответила совершенно искренне:

— Кармелита, три дня — это очень много. Я прошу тебя…

— Мне кажется, вы обо всем можете спокойно порассуждать с Максимом.

— О чем ты говоришь?! Максим тут ни при чем. Это касается только меня. И мне больше не с кем поделиться, кроме как с тобой, пожалуйста, приходи ко мне.

Светка всхлипнула.

— Свет, алло, Света, ты что, плачешь?

— Пока нет, но сейчас заплачу. Пожалуйста, приходи ко мне…

Ну не каменное же сердце у Кармелиты! Совсем неладно с подружкой — нужно выручать.

* * *

Сердце Максима кипело праведным гневом. Светка беременна. Значит, уже тогда, когда Антон хамил ей, выгоняя из собственного дома, уже тогда внутри нее зрел ребеночек от этого выродка! Нашла с кем связаться! А с другой стороны, что ее упрекать… Он ведь и сам прекрасно знает об этой удивительной двуликости Антона.

Максим решительно вошел в кабинет Антона. Тот поднял голову.

— А, ну здравствуй. Пришел отчитаться о результате розыскных мероприятий? Как там ревизия моего проекта?

— Я еще не досмотрел до конца.

— Что так? Сильно занят? Вообще-то, конца и не будет. Проект в развитии. Все время что-то новое происходит.

— Антон, мне нужно поговорить с тобой.

— Да? А что мы сейчас делаем?

— Мы сейчас треплемся. А нам нужно поговорить! Максим замолчал.

— Ну? — подстегнул его Антон.

М-да, с чего же начать? Поди угадай, как бывший друг отреагирует на такую новость. Соломки, что ли, ему подстелить…

— А может, ты выпьешь?

Антон удивленно вскинул брови.

— Интересное предложение. Тебе раньше категорически не нравилось, что я пью. А, понял-понял. Ты, наконец-то, увидел во мне достойного конкурента и решил таким нехитрым способом вывести из игры. В точку попал?

— Нет, — усмехнулся Максим. — Просто поверь мне… В сложившейся ситуации тебе действительно лучше выпить.

— Спасибо за заботу. Но, увы, вынужден разочаровать. С недавних пор я не пью.

— Что так? — иронично спросил Максим.

— С тебя пример беру, — с еще большей иронией ответил Антон. — Ты же у нас трезвомыслящий, правильный такой, сдержанный… Девушкам нравишься. Вот и я хочу быть похожим на тебя.

— Брось, Антон. Одной девушке ты тоже очень-очень нравился.

— Ну и что?

— Ни о чем не догадываешься?

— Нет.

— Света беременна.

— Что?!

Глава 28

Управск — город маленький. В нем трудно затеряться. Большую часть дня Рыч сидел в квартире, ключи от которой ему дал Удав. Рука и Леха носили еду. В квартирке было неплохо, довольно уютно. А телевизор с видиком и музыкальный центр скрашивали тоскливое ожидание.

Но все равно, Рыч начал чувствовать, что плесневеет. Появилась апатия, мышцы стали дряблыми. Гири и гантели, лежавшие в углу, уже несколько дней простаивали без дела.

И даже телефонные беседы с Баро уже не развлекали, как раньше. Не мужское это дело — лясы точить. Тут Зарецкий прав — обабился Рыч в последнее время, сильно обабился.

Поэтому очень он обрадовался, когда Удав назначил ему новую встречу все на том же старом месте — в темной квартире.

— Хватит развлекаться, Рыч, — первое, что сказал Удав.

Рыч промолчал, но мысленно согласился с собеседником. И мысленно же похвалил его за чутье.

— Что ж ты, Рыч, все в игрушки играешь? Пугаешь человека по телефону. Зачем тебе это нужно?

— Баро меня оскорбил. Я хотел отомстить. И потом — ты же сам мне добро на это дал.

— Дал. Хотел, чтоб ты потешил свое оскорбленное самолюбие. Ну как, потешил?