Значит, нужно поторапливаться. Рыч полез дальше. Хорошо, что проход был только один — не нужно плутать в лабиринте. Но плохо, что он местами очень узкий. Еле пролезешь. К тому же рюкзак пришлось снять — и тащить его отдельно. И вот Рыч уткнулся в железные ворота. Прочные. Такие, пожалуй, и гранатой не разорвешь.

Но граната и не нужна, потому что есть инструкция Удава. Слева от ворот под плоским камнем должен лежать ключ. Рыч посветил в левый угол.

Камня там не было. Ни плоского, ни круглого, ни квадратного. Никакого. Вот тут Рыч почувствовал не только холодок погони. Его всего прошиб холодный, крупный, с горошину, пот! Он начал лихорадочно обыскивать заветный угол. Нет камня — ну нет! Может, ключ там где-то сам по себе?

Но нет, нет. Нигде нету ключа! Сердце начало выстукивать громкие тамтамы. Рыч подтолкнул плечом ворота, раз, другой, третий. Эффекта — ноль. Разве что плечо расшиб.

Стоп-стоп, это уже похоже на панику. Нужно успокоиться. Так, что произойдет, если он сейчас не сможет уйти отсюда? Ежели повезет и Баро со своими не отодвинут камень, он пересидит, переждет и выйдет через первый вход.

А если отодвинут? Тогда всё! Затравят медведя в берлоге. Рыч сел на землю, уперся спиной в ворота. Показалось, что сейчас, вот-вот, уснет.

Вдруг послыигался какой-то странный звук. Откуда это, может, снаружи, из-за ворот? Нет, это уже Баровы молодчики лезут по проходу. Плохо. Совсем плохо. Не повезло…

Что теперь делать: просто сдаться им, на милость победителя, или забрать с собой на тот свет как можно больше?

Звуки становились все громче. Рыч начал прощаться с жизнью. Вспоминать, что с ним было хорошего. И оказалось, что вспомнить можно не так уж много. Да и то, стыдно сказать, почти все из детства. И все, что связано с мамой. Вот она его моет, вот сопливый нос утирает. Вот лечит (хотя что хорошего в том, что тебя лечат, ведь это значит, что ты больной, но вспомнить почему-то все равно приятно)… Что это теплое и щекочущее бежит по лицу? Неужели слезы? Рыч, а ты, оказывается, умеешь плакать!..

А из недавнего, свежего, ну неужели ничего хорошего не было? Не может же быть такого!

И память услужливо вытолкнула одну картинку. Он с Люцитой, стоят близко-близко. Рыч уже чувствует, что в следующую секунду она его оттолкнет. И поэтому жадно ловит всю радость этой секунды, а не следующей.

Потом опять вспомнилась мама из детства. А потом два этих лица, мамы и Люциты, слились, объединились.

Оказывается, они так похожи! Так вот почему его всегда тянуло к ней! Вот почему хотелось говорить что-то хорошее и трудно было грубить. И, наверно, именно поэтому он грубил ей чаще, чем мог бы. Просто сопротивлялся внутреннему влечению. Хотел показать себе, что сильнее своих чувств, червячками копошащихся где-то внутри…

Как же захотелось жить!

Зачем?

Ну, хотя бы для того, чтобы еще раз сходить на мамину могилу. И чтобы еще много раз увидеть Люциту.

Да, видно, жить — уже не получится. Нужно готовиться к последней схватке. Есть у него пистолет. Но к нему лишь одна обойма.

Вот пистолет. Вот — обойма.

И еще нож. Самый лучший — с медведем на лезвии. Но где он? Где? Ножны пусты и не застегнуты! Рыч взвыл от досады. Так вот что означало то скользящее движение, когда он нагнулся за шоколадкой? Пижон! Зачем ему сейчас эта шоколадка! А нож, его любимый, верный нож, ох как пригодился бы!

Ладно, значит, нужно поискать удобный камешек, чтоб было чем воевать, когда патроны кончатся.

Рыч полез в один угол. Пусто. Ах, ну конечно, он же там уже искал.

Полез в другой и нашел плоский, как блин, камень. Драться с таким неудобно.

Стоп — плоский?!..

Может, и ключ здесь — точно, вот он ключ! Хватит хныкать, погоня уже совсем близко. Нужно открывать ворота.

Рыч вставил ключ в скважину и совершенно бесшумно открыл ворота. Вышел на белый свет, точнее — в темную ночь, и также профессионально тихо закрыл их на два оборота.

А потом сделал последнее, что следовало исполнить согласно инструкции Удава, — размахнулся и бросил ключ подальше в Волгу.

Рыч понял для себя три важные вещи.

Первое. Он будет жить.

Второе. Он обязательно должен увидеть Люциту.

И третье. Теперь он никогда не сможет быть точно таким же, каким был до этих слез в пещере.

* * *

Миро доставил Ваську в табор ночью. Малыш даже заснул у него на руках.

А Розаура уже не находила себе места. Она давно привыкла, что Васька целый день бегает по всему Управску. Но никогда еще не было, чтоб он не возвращался к ночи. И самое страшное: никто — ни одна живая душа, — никто не сказал ей, что Васька мобилизован с мужиками на поиски Рыча.

Поэтому, приняв спящего Ваську с рук на руки, она заботливо уложила его на матрас. А отхлестать пообещала Миро, как единственного, оказавшегося поблизости, представителя дурного мужского племени.

И еще — Миро протянул ей какую-то железку, завернутую в тряпку. Сказал куда-то спрятать. Да быть поосторожней, чтоб не порезаться.

Васька проснулся с ощущением полнейшего жизненного счастья. Сразу даже и не вспомнил, отчего ему так хорошо и радостно.

А когда вспомнил, тут же бросился искать нож, подарок, точнее — трофей, врученный Баро. Ножа нигде не было. Побежал к матери. Та сказала с такими глупостями не подходить, а то она с ним еще за вчерашний героический побег не рассчиталась. Васька по-мужски терпеливо выслушал глупые женские рассуждения.

И правильно сделал, что не стал спорить. Потому что тут ему на подмогу прибыл сам Баро. И торжественно при всех вручил ножны для быстренько найденного матерью ножа. Это был полный, абсолютный триумф жизни.

“Послетакого, — философски подумал Васька, — и помереть не страшно. Но лучше, конечно, пожить немного. Хотя еще раз достичь такого успеха вряд ли удастся”.

Потом взрослые занялись своими делами. И к Ваське набежали таборные малолетки. Спрашивали, как будто ничего только что не слышали:

— Вась, ну скажи, откуда у тебя такой нож?

— Мне Баро дал!

— Васька! Ты что? Тебе же еще рано! Тебе же только восемь лет!

— У мужчин нет возраста. Я заслужил! Я Рыча выследил.

— Ой? Сам? И не испугался? — ойкнула какая-то из девчонок.

— А чего мне пугаться? Я бы его вообще сам поймал и куда нужно доставил, просто Баро сказал ему оставить. Вот я и оставил.

— И ты бы с ним справился?

— Справился бы!

— Он же большой, сильный…

— Я тоже сильный… — сказал Васька, мудро умолчав насчет “большого”. — А с ножом теперь еще сильнее!

Пацанва посмотрела на Ваську с восхищением, смешанным с обожанием.

* * *

Только потом, погодя, остыв и успокоившись, Рыч понял, почему ключ оказался в другом углу. Человек, оставлявший его (уж не сам ли Удав?), имел еще один, второй ключ. Он оставил первый ключ под камнем, вышел в открытые ворота и закрыл их другим ключом. И если смотреть снаружи, то угол, в котором остался ключ под камнем, был слева. А если искать ключ изнутри — то справа.

И вот из-за такой мелочи Рыч мог погибнуть.

Но выжил.

А значит, нужной дальше делать то, что по жизни положено.

Прежде всего, следует позвонить Баро.

Рыч набрал номер.

— Алло? — послышался голос Баро.

Странно, но сейчас Рыч уже не ощущал той жгучей, мстительной злости, что бушевала в нем раньше. Интересно, надолго ли это? Или, может быть, навсегда? Неужели он настолько изменился, разок всплакнув в пещере?

— Доброе утро, Баро. Вот уж не думал, что ты любишь ночами бродить по пещерам… Ну что, поймал меня?

— Как тебе удалось уйти? Ты что, увидел… — Баро осекся, решив не называть Ваську, вдруг Рыч решит и ему мстить?

— Ну? Ну, что? Ну, скажи… скажи, кто меня выследил?

— Цыган тебя выследил. Настоящий цыган, у которого нет подлости в душе, как у тебя.

— Оставь громкие слова при себе. Лучше скажи, сколько вас там было? Четверо? Пятеро? Десятеро? Баро, я хоть и Рыч, но все же не совсем медведь. Разве не стыдно охотиться на меня, как на зверя? Нет чтобы один на один поговорить! И после этого ты еще будешь говорить, что подлость у меня в душе?.. Молчишь? Вот что, Баро. Поймать меня больше не пытайся. Последний раз говорю. А то… Поверь, очень не хочется, но, видит Бог, придется отдать золото на переплавку.

— Где оно? Где золото?

— Оно у меня. Все еще у меня. А будешь еще охоту устраивать, уйдет налево, к ювелирам. Лучше готовь нам обещанных полмиллиона евро.

— Нам?

— Да, Баро. У меня, оказывается, есть настоящие, верные друзья, не то что ты.

— Слушай, Рыч, у меня сейчас большой праздник. Свадьба дочери.

— Опять? — съерничал Рыч. — В который уже раз? Сколько у тебя дочек?

Баро продолжил разговор, стерпев и это:

— Так вот, свадьба — святое. Давай объявим перемирие. Просто храни золото, какя его раньше хранил. А я займусь семейными делами. Как порешаю, потом поговорим.

— Ладно, Баро. Только рекомендую тебе совместить подготовку к свадьбе с поиском денег.

Глава 35

Утром, перед работой, Максим забежал к Свете с корзиной фруктов всех цветов и форм: бананы, яблоки, апельсины, черешня, киви…

— Проходи! Дед Мороз! Что-то рано ты явился. До Нового года еще далеко.

Максим неловко кашлянул:

— Насчет “рано явился” это ты намекаешь, что я вчера не пришел?

— Ну типа того.

— Так получилось. Коллег встретил, дела там по работе, в общем, все навалилось, — соврал Максим, причем достаточно убедительно. — А это вот тебе и твоему ребенку.

— Спасибо. Витамины нам нужны в большом количестве.