— Я понимаю, но я подумал и решил, что мне не нужна эта свобода. Ребенок — это совсем не плохо, это даже хорошо…

- “Даже хорошо”! — хмыкнула Света.

— Ну не придирайся к словам. Не придирайся. Ты слушай, что я по сути говорю. Если мы будем вместе… Если создадим семью… Родится ребенок… В этом же нет ничего страшного!

- “Ничего страшного” — удивительно! Антон, не обижайся, но мне трудно тебя слушать. И больно. То, ЧТО ты говоришь, и то, КАК, абсолютно не совпадает. Понимаешь? Нет? Ты похож сейчас на щенка, который сам себя убеждает: в том, что он нагадил в углу, нет “ничего страшного”! Тебе трудно понять и представить, что я уже все воспринимаю совершенно иначе. Для меня ребенок — это прекрасно…

— Ну чего ты кипятишься? Я же так и сказал.

— А вот я уверена, что ты как-то иначе изъяснился по этому поводу! “Даже хорошо”, “ничего страшного”. А с другой стороны, “это прекрасно” — разницу улавливаешь?

— Извини. Я просто не успел все это переварить и принять. Ты-то об этом раньше узнала. А мне еще нужно привыкнуть к этой мысли. Одним словом, дураком я был, когда так говорил.

— А поумнеешь?

— Постараюсь! Главное, чтобы у ребенка был настоящий отец…

— Хорошо. Допустим, что я тебе поверила. Но…

— Что “но”?

— Ты же знаешь, что у нас были отношения с Максимом… Сможешь ли ты это забыть? Не будешь попрекать ежечасно?

— Конечно нет. Я же помню все. У меня тогда было такое состояние. Вел себя как идиот. Как погромщик. Готов был поубивать всех на фиг. И на тебя ни за что обрушился.

— Да, это правда, совсем-совсем ни за что. Я к тебе — а ты так нагрубил. Чуть не побил. М не просто страшно стало. И больно: за что?..

— Ладно, давай забудем о том, что было раньше! А теперь…

— Что теперь?

— А теперь, как ты и хотела, я предлагаю тебе выйти за меня замуж.

— Что? Опять? Как “я хотела”? То есть ты этого не хочешь?

Антон почувствовал, что теряет терпение. Это уже выше его сил — быть настолько “пушистым”, когда придираются к каждому его слову.

— Да какая разница, как я сказал?! Главное, чтобы у ребенка был нормальный отец.

— Да?! Большая разница, — с нотками беременной истеричности произнесла Света. — Она в том, Антон Николаевич, что мне не нужен муж и отец моего ребенка любой ценой. Ясно?

— Ясно! Ей доброе дело делаешь, а она еще на рожон лезет! Куда яснее?! Так ты вообще одна останешься с таким характером…

— Знаешь, лучше одна с таким характером, чем вдвоем с таким мужем! Уходи.

— Не пожалеешь?

— Уходи, я сказала.

— Ну, смотри…

Все. Не получилось. Не срослось. Не склеилось.

* * *

К концу рабочего дня Астахов пришел к четкому выводу: пора кончать с прежним отношением к Антону. Всеми своими делами сын показал: он дорос до того, что ему можно не только верить, но и доверять!

Как бизнесмен, как руководитель, Николай Андреевич очень хорошо чувствовал момент, когда растущий работник упирается головой в установленный ему потолок. Тут дальше возможно много вариантов развития событий.

Самый идеальный — когда человек пробивает на хрен этот потолок и растет дальше. Но бывает и иначе — потолок сверху укрепят бетоном, ну никак не пробить. Тогда человек, чаще всего, останавливается в росте. Или, что еще хуже, — продолжает расти, но из-за нехватки места и сам ломается и крушит все, что вокруг.

Поэтому Астахов всегда помнил это святое правило — не мешай расти тому, кто это заслужил. Если все делать вовремя, это будет на благо не только тому человеку, но и твоей организации.

А уж если речь идет о сыне, то вообще можно только радоваться: парень, что называется, созрел.

Астахов позвонил Форсу, попросил его приехать для консультации. А потом звякнул нотариусу в соседнем офисе. Сказал, пусть готовит бумаги для срочного оформления. И последним о приятной новости предупредил Антона.

— Можно? — заглянул Форс.

— Можно, можно, заходи. Давно жду тебя.

— Простите, дела задержали.

— Садись. С твоими делами я уже и забыл, когда тебя видел.

— Николай Андреевич, а мне кажется, что если человек долго не видит адвоката — то это показатель его абсолютного благополучия. Значит, у него все в порядке. Так что желаю вам меня подольше не видеть.

— Ну, Леонид, ну, молодец. Ты просто корифей своего дела! Берешь мои слова, с ног на голову переворачиваешь. Потом мне же возвращаешь, причем так, что я не могу с ними же не согласиться. Одно слово — настоящий юрист!

— Вы мне льстите.

— Ладно, не скромничай. Посмотри лучше вот это.

Форс взял протянутые бумаги, начал просматривать. Вроде бы бегло, но на самом деле очень внимательно. Цепкий взгляд пытался найти какие-то неувязки, да не вышло.

— Да, недурно, — подвел итог. — А что это?

— Проект Антона. Так сказать, второй вариант.

— Толково написано. Логичное обоснование, перспективы хорошо прописаны. Грамотно.

— Вот именно, грамотно. Наконец-то я убедился, что у моего сына светлая голова.

— Но раньше вы так не считали.

— Так раньше он не давал мне повода для этого.

— А теперь что, перебесился? Взялся за ум?

— Ну, судя по этому проекту, да. И я даже позволил ему осуществлять его самостоятельно.

— Но на ваши деньги.

— Ну разумеется, а на чьи же еще?

— Скажите, Николай Андреевич… Ну, такой вот психологический экскурс. Если бы Антон не был вашим сыном, вы бы отдали ему деньги на этот проект?

— Скорее всего, нет. Но, в конце концов, должны же у него быть какие-то преимущества, раз он мой сын. И я скажу больше… Я решил выписать доверенность на его имя — на право подписи.

— В том числе, на финансовые документы? — изумился Форс.

— Да! — гордо ответил Астахов.

— А не боитесь? Ведь это означает, что его подпись будет иметь силу, равную вашей.

— Риск, конечно, есть. Но надо ведь давать дорогу молодым.

— Ну, раз вы так решили…

— Да. Я так решил.

В кабинет вошли Антон и нотариус, началось оформление бумаг.

Через полчаса, вскрывая бутылку виски, Форс провозгласил:

— Таким образом, Антон Николаевич Астахов получает право ставить свои подписи на финансовых документах фирмы Николая Андреевича Астахова.

— Ура-а-а! — закричали все и опрокинули по маленькой.

Но Антон пить не стал — лишь намочил губы. Астахов это заметил и еще раз поздравил себя с правильно принятым решением.

— Поздравляю, сынок. Ведь это именно то, чего ты хотел. Теперь тебе легче будет работать. Развернешься, так сказать, во всю ширь.

— Ну, отец, даже не сомневайся! — совершенно искренне сказал Антон. — Надеюсь, смогу в полной мере оправдать твое доверие.

Форс, немного наслышанный, а еще больше догадывающийся о планах Антона по “оправданию доверия отца”, еле сдержался, чтоб не расхохотаться. И чтобы сдержать смех, обратился к Антону с напоминанием:

— С сегодняшнего дня, Антон, твоя подпись получает такую же силу, как и подпись твоего отца. Та-ким образом, ты практически становишься совладельцем фирмы.

— Это так. Я тебя еще раз поздравляю, Антон.

— Папа, я даже не знаю, как тебя благодарить. Знаешь, я, наверно, в первый раз почувствовал себя по-настоящему взрослым.

— Этого я и добивался, — чуть не прослезился Астахов.

А Форс решил, что пришла пора поднять второй тост:

— Сегодня Николай Андреевич совершил очень серьезный поступок. И я уверен, что он в нем никогда не разочаруется. И вообще, впредь мы будем вспоминать этот день как день рождения преуспевающего бизнесмена Антона Астахова.

— Ура~а-а! — снова закричали все.

Все выпили. Все, кроме Антона. Это было его торжество. И он хотел ощутить его в полной мере, не дурманя голову алкоголем. К тому же когда-когда, но теперь для него начиналась слишком уж серьезная игра, чтобы позволить себе рисковать ради какой-то выпивки.

Глава 36

Ну вот и пролетели дни, названные незамысловато — “до свадьбы”. Сколько работы переделали! Все подготовили, заготовили и приготовили. Волноваться как будто бы больше не о чем. Но все равно — появляется в сердце какое-то щемящее, тревожное ожидание — как-то завтра будет? Трудно представить, что вот так в один день все переменится! Миро и Кармелита наконец-то соединятся. Отгуляют свадьбу и уедут с табором. Первое время Управск, и особенно Зубчановка, будут скучать по таборным. Придется отвыкать и от их представлений в театре. А ведь народ уже пристрастился к этому действу. Уже даже со всей области приезжали на концерт (или на спектакль — называй как хочешь). Да что там! Из самих Самары и Саратова ехали. И, по слухам, один человек из Санкт-Петербурга прилетал…

Будет жить Управск так, как раньше жил, до приезда табора.

Но все равно, очень многим трудно смириться с этими переменами. Вот и не спят они. И мучают свое сердце сомнениями, царапают собеседников расспросами.

Баро с Земфирой не спят, представляют, как теперь жить будут: с Люцитой да без Кармелиты.

Сашка, обняв Маргошу, представляет, сколько съест да выпьет, как напоется да натанцуется.

Миро — гот вообще по табору мечется, места себе не находит. Не может поверить, что вот оно, то самое, о чем столько мечталось, наконец-то сбудется. А из-за Миро и Рубине с Бейбутом все никак не уснуть. Он между ними как экспресс курсирует, то с отцом поделится сокровенным, то с шувами Рубиной о чем-то посоветуется.

Да, пролетели дни, оставшиеся “до свадьбы”.

Но ночь, одна ночь, последняя, осталась.

А за ночь очень многое может измениться…

* * *

Кармелита сначала заснула. И очень крепко. Но снился совсем не жених. А снова Максим, в который раз он! Во сне они обнялись, и тогда она закричала: “Максим!”