— А? Нет, спасибо… У меня специально обученные люди наняты продуктов купить, убраться, приготовить. Главное условие — чтобы они тут не отсвечивали. Чтобы я их не видел.

— Замечательно, — отозвался друг, — и поэтому я у тебя в роли буфетчицы. А как было бы хорошо: молодушка в кружевном передничке, на твоей кухне… Ладно, оставим мои эротические фантазии в покое. Давай поедим — и я буду тебе новости сообщать.

— Еще новости? — скривился Владимир.

— А куда же без них! — ухмыльнулся Степа. — Ты ешь, ешь… Хочешь еще выпить? Нервы-то надо как-то лечить, а мы, кроме как водкой, не умеем… Дикие мы.

— Ладно… — и Владимир с сожалением отправил пустую бутылку под стол, к ее коллеге. — Давай свои новости.

— Скорее это твои новости, — не смог удержаться Степан. Дружба дружбой, а выступление Владимира существенно осложнило ему жизнь. — Это у тебя был роман с Терезой Тур. Это ты не умеешь держать язык за зубами и умеешь столь эффектно устраивать побоище перед журналистами…

— Ой, Степа, не начинай!

— А тут, мой друг, уже поздно начинать, ты уже все начал… Теперь все это надо пережить. Подождем, пока не появятся другие новости. Пока еще у кого-нибудь крышу не снесет прилюдно… А пока ваша любовно-постельная история в центре внимания. Она перетряхивается, обсасывается и обрастает новыми подробностями. Зато напиаришься на год вперед.

— Хорошо. Я идиот, придурок и урод, согласен. Что дальше? — отозвался Владимир, от вспыхнувшего раздражения слегка протрезвев.

— Дальше — больше! Смотри, — и Степан протянул другу газету «Наша жизнь».

«Чей ребенок?» — называлась статья.

— Степа, да что с тобой? — поразился актер. — Это даже не «желтая пресса», а… я даже не знаю, что. Такое же не читают нормальные люди!

— Не считая того, что у этой желтой прессы миллионные тиражи, — да, не читают!

— Ты где эту гадость достал?

— Неважно. А дело в том, что они пробрались в больницу и сфотографировали «Карту Беременной» Терезы Ивановны Тур и рассылают ее всем желающим по Интернету. В подтверждение того, что в статье написана чистая правда.

— И чей это ребенок?..

— Зубов, да ты спятил?

— У тебя тоже есть распечатка этой карты? Давай сюда. Так, сроки. Беременность с конца мая… Муж, скорее всего, отпадает… Кто остается? Ты, я да этот англичанин…

Владимир посмотрел на Степу — и осекся. Он понял, что еще пару слов в подобном роде — и он получит в морду. Жестоко, чем-нибудь тяжелым. Хотя бы этой банкой с рассолом… А чем тогда опохмеляться?..

— Если бы это была моя женщина, — Степан ронял слова медленно, весомо, тихим бешеным голосом, — если бы это был мой ребенок, пусть даже вне брака… уж поверь мне, их никто не стал бы склонять по всем СМИ.

— Ладно, прости. Меня уже тошнит от всех этих новостей. А что с англичанином?

— Да дался он тебе! Для артиста, про которого много раз печатали откровенное вранье, ты слишком доверяешь «печатному слову». Ты и правда ополоумел!

— А фотографии?

— Ты совсем идиот? Ревнивый идиот… С англичанином она познакомилась несколько дней назад в моем офисе. К нам, в Москву на натуру, приезжала съемочная группа ВВС — они снимают сериал про свою обожаемую британскую контрразведку, а мы у них, как водится, в образе любимого врага. В ушанке, кирзачах и с водкой. Мы организовывали процесс. Им нужны были натурные съемки в первопрестольной, а потом была культурная программа. По Красной площади их выгулять повезли, а у «бонда» британского что-то перемкнуло, он звезду включил — мама, не горюй…

Захотел пойти гулять один, без съемочной группы. Мы ему личную переводчицу, он начал перебирать девчонок — то произношение не то, то внешность… Прошелся по поводу русского гостеприимства. И чем больше мы старались ему угодить, тем более несносным он становился. А у меня в приемной Тереза оказалась, по своим делам заскочила. Она посмотрела на это безобразие, отозвала гостя ко мне в кабинет и произнесла речь. Начала с того, что лично у нее произношение хорошее, кембриджское. И что «для того, кто так чудовищно в фильме коверкает русские слова, говорить о лингвистике просто нелепо!». Что из всех британцев, вероятно, лишь их премьер-министр отличается хорошими манерами, о чем свидетельствует случай в Италии. Тогда он спокойно поднялся из-за столика и принес себе кофе, потому что не сильно вежливая официантка была занята…

Владимир заулыбался — он представил себе этот спич. И обалдевшую звезду британского телевидения.

— Дальше твоя Тереза лично повела выгуливать дорогого гостя на Красную площадь. Несколько часов потратила. Британец этот сильно извинялся. Девчонкам всем, гидшам цветы прислал — оказался нормальным мужиком. Уже после того как Тереза его отчитала, она назвала его «очень милым».

— И все? — обхватил Владимир голову руками.

— Потом она села в поезд и уехала на север, кажется. Она же в тот день была только проездом.

— Я помню тот день… — едва слышно пробормотал актер. — Я помню…

— Если тебя утешит, то Тереза упоминала о том, что они подружились. Кажется, до сих пор переписываются в «Твиттере».

Владимир тем временем вспоминал каждое слово, которое он сказал Терезе во время ссоры, а потом повторил Павлу перед камерами. Каждое слово словно взрывалось в его мозгу, доводя до сумасшествия.

— Степа! — наконец смог заговорить совершенно трезвый Зубов. — Что же мне теперь делать?

Глава тридцать первая

— Я не понимаю, чего вы так переполошились, — Тереза строго оглядела родственников, что примчались к ней на дачу в полном составе и теперь топтались вокруг, раздражая и мешая работать.

Мама, сыновья, Павел, Елена, Марья Ивановна… У всех были встревоженные лица. Все всплескивали руками. Все повторяли с одинаковыми интонациями: «И что теперь делать?» Вся эта суета раздражала неимоверно. Тереза устала повторять, что ее не трогают гадости, напечатанные в журналах и газетах. И даже гадости, которые муссируются в Интернете. И даже, гадости, которые про нее наговорил Владимир…

И это было действительно так. Книга по-прежнему хорошо продавалась. Значит, все остальное неважно. Конечно, ее читатели недоумевали — но не более того. Со вчерашнего дня, когда вышла статья о ее беременности, даже сочувствовали. Схватки ее поклонников с фанатками Владимира Зубова на просторах Интернета достигли апогея. Обсуждения новостей и попытки решить, кто виноват, перешли в стадию взаимных оскорблений. Очень-очень бурных. Это все было даже забавно. Только родственники понимать этого не хотели.

Семья неожиданно для себя узнала, что Тереза дважды лежала в больнице. Действительно, после того как Владимир убыл в Москву и закончился их ночной разговор, она почувствовала себя нехорошо. Ее замутило, сердце запрыгало в груди. Тереза позвонила шоферу, села в машину и отправилась к старому доброму доктору. Тот пожал плечами, не нашел ничего сверхъестественного в ее состоянии — даже давление особо не повысилось. Но решил, что прокапать желательно. Так она и провела день, сладко подремывая под капельницей.

Следующий раз она обратилась к доктору, когда вернулась в Питер. Понятно, что после эпохального телефонного разговора с Зубовым, когда тот наговорил ей гадостей, она вместо Москвы поехала домой. Приехала — и легла в больницу уже на несколько дней, тоже на всякий случай.

— Слушайте, — Терезу стали тяготить вопрошающие взгляды членов семьи, — ситуация нелепая. Если на то пошло, то отличились все: и я, и Зубов, безусловно. Тебе, Павел, отдельное спасибо! И хватит об этом.

— Нет уж, надо объясниться! — приказала мама.

— Как это вообще произошло? — недоумевали сыновья. — Володя казался нормальным!

— Во всем виноваты мужики! — безапелляционно заявила Елена, которая ничего не знала. Она только ночью прилетела из своего Вьетнама, чтобы оказать моральную поддержку Терезе.

Павел смущенно промолчал. Черт его дернул подойти к этому Зубову выяснять отношения… Не предполагал, что тот может так взбеситься…

— В свете всех событий я бы попросила вас не вмешиваться в мои отношения с Зубовым. Настоятельно попросила бы!

— Тереза! — обиженно проговорила Елена, которая меньше всех что-либо понимала в происходящем. — Ты молчишь, все скрываешь! А мы волнуемся, поэтому выдумываем себе Бог весть что…

— С этой проблемой, пожалуйста, к актеру Зубову. Он тоже мастер придумывать невесть что! — отрезала Тереза, — Вы поймете друг друга!

— А ребенок?! — спросила мама.

— Ребенок будет. В конце февраля.

— Мама, ты действительно считаешь, что этот вопрос нас не касается? — вдруг жестко спросил Иван.

— Простите, я все собиралась вам сказать. Только не знала, как это сделать.

— Поэтому мы узнали обо всем из этих поганых статей? — продолжил сын.

— Увы, так получилось. С другой стороны, не надо читать «поганых статей»…

— Мама, не обижайся, но у тебя последнее время так получается… Ты сказала, что наша нормальная жизнь вернется… мы ждем. Мы тебя любим. Но пока все эти события отдаляют нас от этой нормальной жизни больше и больше. Мама! Ты должна была сказать нам. Мы — твоя семья, мы заслужили все узнавать от тебя первыми!

— Хорошо. Вы хотите новостей от меня? Вот вам новость: у вас будет сестра.

Иван повернулся и вышел. За ним потянулись остальные. Тереза снова осталась одна. Странно, но облегчения это не принесло. Она чувствовала правоту в словах сына. Да и остальные… Лена, например, прилетела с другого конца света, бросила дела и мужа с ребенком, лишь бы поддержать ее. А что получила взамен? «Я бы попросила вас не вмешиваться в мои дела»… Тереза вздохнула и отправилась работать. Она писала вторую книгу про Черного дракона.