— Время от времени я встречал её на светских мероприятиях, когда она бывала в городе, — улыбнулся он, обнажая идеальный ряд маленьких белых зубов. — Пленительная красавица. По-детски импульсивна. Она обожала танцевать и не могла устоять на месте, когда играла музыка. Однажды я сказал ей, что она напоминает мне об одной очаровательной сказке про красные башмачки.

Хелен всегда ненавидела эту историю, в которой маленькая девочка, осмелившаяся одеть красные башмачки, была обречена танцевать в них до смерти.

— Вы о сказке Ганса Кристиана Андерсена? Мораль здесь в том, что за грехи надо платить, разве не так?

Его улыбка исчезла и взгляд опять вернулся к ней, теперь он скорее был оценивающим, нежели пренебрежительным.

— Признаюсь, я не помню морали этой истории.

— Без сомнения вы читали её очень давно. — Хелен надела непроницаемую маску, которая всегда раздражала близнецов и провоцировала их называть её сфинксом. — Красные башмачки становятся орудием смерти после того, как девочка поддаётся искушению.

Вэнс подозрительно посмотрел на неё, явно задаваясь вопросом был ли это преднамеренный выпад.

— Я с сожалением узнал о смерти вашей матери и о недавней кончине отца и брата. Это были трагичные времена для Рэвенелов.

— Мы надеемся, что лучшее впереди, — сказала Хелен ровным тоном.

Вэнс повернулся к леди Бервик с тревожащей, лисьей ухмылкой.

— Кажется, Рэвенелы быстро приходят в себя. Наша умница Кэтлин, явно не теряла времени и урвала следующего графа Трени.

Графиня не могла полностью скрыть раздражения от намёка на то, что Кэтлин вышла замуж за Девона по расчёту.

— Это брак по любви, — коротко ответила она.

— Как и первый брак. Очень удобно для Кэтлин, так легко влюбляться.

Хелен возненавидела Вэнса. Было в нём что-то нечестивое, что-то неумолимо жестокое. Она была потрясена тем фактом, что в её венах текла его кровь. Вспомнились слова Риса, сказанные им несколько ночей назад: «Любой его ребёнок исчадие ада, и ничего хорошего из него не выйдет». Теперь, познакомившись с Вэнсом, она была полностью с этим согласна. Как её мать могла попасть под чары этого человека? Как могла Пегги Крю?

Должно быть, зло имело свои привлекательные стороны так же, как и добро.

Вэнс опять повернулся к ней.

— Леди Хелен, слышал вы обручены с мистером Уинтерборном. Какая жалость, что вам приходится выбирать мужа из неподобающего для вас круга. Но в любом случае, примите мои поздравления.

Замечание укололо намного сильнее, чем когда леди Бервик сказала то же самое в Гэмпшире. Только осознание того, что Вэнс намеренно подстрекал её, позволило Хелен сохранить выдержку. Но ей безумно хотелось ответить, что если его так заботили люди, не выходящие за пределы их «подобающих кругов», то стоило воздержаться от отношений с замужней женщиной.

— Надеюсь, вас кто-нибудь предостерёг, — продолжил Вэнс, — что ваши дети могут вырасти неотёсанными мятежниками, вне зависимости от их благородного воспитания. Это всё в их крови. Можно приручить волка, но его отпрыски всегда будут дикими. Валлийцы непостоянны и непорядочны по своей природе. Они часто и легко лгут, даже когда правда может послужить в равной степени им на благо. Ничто они так не любят, как выводить из себя людей выше их во всех отношениях, и под любым предлогом избегают честной работы.

Хелен задумалась о Рисе, о том, как он без устали работал всю жизнь и ничем не заслужил презрения человека, рождённого для благородной жизни. Почувствовав, как её руки сами собой сжимаются в кулаки, она усилием воли заставила их оставаться сложенными на коленях.

— Откуда такая осведомлённость по этому вопросу? — спросила Хелен.

Леди Бервик попыталась вмешаться.

— Мистер Вэнс, я думаю…

— По большей части, это всем известные факты, — сообщил он Хелен. — Но помимо всего прочего, я путешествовал по Уэльсу и собирал информацию для моей брошюры. Я счёл своим долгом, провозгласить необходимость исключения валлийского языка из их школ. Это плохое средство обучения, и все же они упорно за него цепляются.

— Представляю, — мягко отозвалась Хелен.

— О да, — сказал Вэнс, то ли не уловив сарказм, то ли предпочтя его не заметить. — Необходимо предпринимать какие-то меры, чтобы пробудить в них умственные способности, и начать следует с того, чтобы насильно заставить их употреблять английский язык, нравится им это или нет. — Пока он продолжал разглагольствовать, Хелен заметила, что он больше не рисуется и не пытается спровоцировать её, а говорит с искренней убеждённостью. — Валлийцев надо спасти от их собственной лености и грубости. А сейчас дела обстоят таким образом, что они не сгодятся и на роль прислуги.

Леди Бервик быстро взглянула на жёсткое лицо Хелен и попыталась снять напряжение.

— Должно быть, вы с облегчением вернулись в Англию из своего путешествия, — сказала она Вэнсу.

— Пусть лучше меня бросят в геенну огненную, чем я вернусь в Уэльс, — последовал его решительный ответ.

Не в состоянии выносить его ни минутой больше Хелен встала и холодно проговорила:

— Уверена, что это можно организовать, мистер Вэнс.

Пойманный врасплох Вэнс медленно поднялся на ноги.

— Почему вы…

— Прошу меня простить, — сказала Хелен. — Меня ожидает корреспонденция.

После этих слов она вышла из комнаты, борясь с собой изо всех сил, чтобы не броситься бежать.


Хелен понятия не имела, сколько прошло времени, пока она лежала, свернувшись калачиком на своей постели, и прижимала сложенный носовой платок к глазам, из которых текли слёзы. Она пыталась выдохнуть сквозь острую, непрекращающуюся боль в горле.

Не иметь отца вовсе, было во сто крат лучше, чем иметь такого. Альбион Вэнс оказался намного более отвратительным, чем она могла себе представить, извращённый во всех отношениях. И Хелен была его отпрыском. Его кровь текла в её венах, словно яд.

Грехи отцов падут на детей. Все знали об этой библейской заповеди. Что-то в её натуре, что-то мерзкое должно было ей передаться.

Послышался короткий стук в дверь, и в её комнату зашла леди Бервик, с собой она несла два бокала с янтарной жидкостью.

— Ты держалась очень достойно, — отметила графиня, остановившись у изножья кровати.

— Но я же оскорбила вашего гостя? — спросила Хелен заплаканным голосом.

— Он не мой гость, — лаконично ответила пожилая леди. — Он жалкий паразит. Червь, лакомящийся язвами на теле Иова. Я и не подозревала, что он объявится без единого слова предупреждения.

Отняв влажный платок от глаз, Хелен высморкалась.

— Мистер Уинтерборн будет зол, — сказала она. — Он достаточно ясно дал понять, что не хочет иметь ничего общего с Вэнсом.

— Тогда, на твоём месте, я бы не стала ничего рассказывать.

Хелен скомкала в руке носовой платок.

— Вы предлагаете держать это от него в секрете?

— Я подозреваю, что мы обе понимаем, почему в твоих же интересах лучше ничего ему не рассказывать.

Хелен безмолвно на неё уставилась. О боже, она знает, знает.

Подходя к краю кровати, леди Бервик протянула ей один из бокалов.

— Бренди, — объявила она.

Поднеся бокал ко рту, Хелен сделала осторожный глоток и ещё один. Жидкость обожгла губы, вкус был слишком резким.

— Я думала, что леди не должны пить бренди, — хрипло сказала она.

— Не на людях. Однако приватно можно пригубить, когда необходим некий стимул.

Пока Хелен потягивала алкоголь, графиня разговаривала с ней на равных, проявляя беспощадную честность, но смягчая слова неожиданным налётом доброты.

— В прошлом году, когда я сообщила Вэнсу, что Кэтлин выходит замуж и породнится с твоей семьёй, он признался мне в связи с твоей матерью. Сказал, что ты его дочь. Когда я впервые тебя увидела, то сомнений у меня не осталось. Твои волосы того же цвета, как у него были когда-то, глаза и брови у вас тоже одинаковые.

— Кэтлин знает?

— Нет, понятия не имеет. Я не была уверена, знаешь ли ты сама, пока не увидела твоё лицо перед тем, как зайти в гостиную. Но ты быстро взяла себя в руки. Твоя выдержка, Хелен, восхищает.

— Мистер Вэнс собирался мне всё рассказать сегодня?

— Да. Однако ты сорвала его планы устроить сцену, — графиня замолчала, отпив бренди, она мрачно сказала: — Перед тем как уйти, он попросил донести до тебя с абсолютной точностью, что он твой отец.

— Это слово не имеет к нему никакого отношения.

— Согласна. Человек не имеет права называться отцом только потому, что у него когда-то очень своевременно произошёл спазм чресел.

Хелен улыбнулась, несмотря на мрачное настроение. Что-нибудь в этом духе могла бы сказать Кэтлин. Усевшись выше в постели, она потёрла большим и указательным пальцами саднящие уголки глаз.

— Он захочет денег, — откровенно сказала Хелен.

— Очевидно. Ты вскоре станешь источником одного из величайших состояний в Англии. Не сомневаюсь, что в будущем он потребует, чтобы ты влияла на деловые решения мужа.

— Я бы не поступила так с мистером Уинтерборном. Кроме того… я не смогу жить с нависающей надо мной угрозой мистера Вэнса.

— Я живу так десятилетиями, моя девочка. С тех пор, как вышла за лорда Бервика, я знала, что если не рожу наследника, мне придётся раболепствовать перед Вэнсом. Как и тебе теперь. Если ты не согласишься с его требованиями, он разрушит твой брак. Возможно, даже ещё до того, как ты в него вступишь.

— У него не будет шанса, — тоскливо возразила Хелен. — Я собираюсь всё рассказать мистеру Уинтерборну сама.

Глаза леди Бервик раскрылись шире, так что белки стали полностью видны.

— Ты же не настолько глупа, чтобы думать, что он захочет остаться с тобой после того, как узнает правду.