Заявив через дверь:

– Подожди! – быстро одела Анюту и вывела за порог, строго наказав Юрию: – Чтобы в три часа малышка была дома! – и захлопнула дверь.

Он сердито смотрел на запертую дверь, как на преграду, которую нужно непременно разрушить. Девочка, не понимая, почему они медлят, робко потянула его за рукав. Он перевел взгляд на нее и вспомнил об отцовских обязанностях.

– Куда бы ты хотела пойти? – он не представлял, где можно развлекаться с четырехлетним ребенком.

Дочь мудро предложила:

– Оля недавно ходила в зоопарк. Говорила, что там клево.

Папашка машинально поправил:

– Интересно, ты хотела сказать? Ну хорошо, зоопарк, так зоопарк.

Поехал на набережную, где, по его памяти, когда-то был вход в зоопарк. Он и в самом деле оказался там, правда, очень изменившийся. Поставив машину на платную стоянку, купил два билета и начал осмотр с указующего пальца, нацеленного на медвежьи клетки.

Бурых медведей не было, они залегли в зимнюю спячку, и он долго объяснял это разочарованной девчушке. Она утешилась только тогда, когда он пообещал ей непременно прийти сюда летом, когда медведи будут баловаться и играть в своих просторных вольерах.

Зато их порадовали белые мишки, шатавшиеся по своему вольеру и выпрашивавшие подачки у посетителей. Сотрудники зоопарка поступили очень мудро: чтобы зверей не кормили чем попало, на всей территории стояли киоски, в которых продавалось то, что можно было дать тому или иному зверю.

Купив пакет с нарисованными на нем белыми медведями, он позволил Анюте передать пакет служителю, который и отдал содержимое небольшому симпатичному мишке, тут же этот подарок сожравшему.

После медведей указатель подвел их к слоновнику, огромному длинному зданию из серого бетона со стойким специфическим запахом. В нем было очень тепло, даже жарко. Юрий прочитал дочери табличку, висевшую на ограде, отделяющей посетителей от животного: – Слон Джонни. – И перечислил еду, что тот съедает за день.

Ане количество килограммов ничего не говорило, но она, с уважением осматривая со всех сторон такого огромного зверя, восхищенно повторяла за отцом: сена, моркови, других овощей и фруктов…

Потом наступил черед обезьянника. Здесь запах стал еще крепче, и даже Анюта, помахав перед носом растопыренной ладошкой, проговорила:

– Фу, как пахнет! Это обезьяны такие вонючие?

Они быстро пробежали длинный павильон и выбежали наружу, хватая ртами свежий воздух. Девочка задумчиво подытожила:

– Они такие интересные, особенно мартышки. Но если бы они так не пахли, были бы еще лучше. – И, обрадованная найденному выходу, поинтересовалась у отца: – Папа, а почему их освежителем воздуха не брызгают?

Он задумчиво предположил:

– Может быть, у них аллергия на резкие запахи? Бывает же так?

Подумав, Анюта согласилась:

– Бывает…

Впереди были еще серпентарий, аквариум, морские животные, вольеры с местными хищниками, тигры, птичники, но Юрий, посмотрев на часы, спохватился: времени было уже три часа.

Виновато сказал:

– Анюта, нам пора домой, а то мама тебя со мной больше не пустит. И так мы с тобой лимит времени превысили. А в зоопарк мы с тобой еще сходим и досмотрим, что осталось. Думаю, чтобы обойти всё не спеша, нам надо будет прийти сюда еще несколько раз.

Девочка разумно кивнула головой и, без возражений попрощавшись с проходившей мимо улыбчивой служащей, вышла из зоопарка. Обратно они ехали быстро, но всё равно приехали не в три, как было велено, а без пяти четыре.

Открывшая дверь Саша была настроена крайне недружелюбно. Даже не сняв цепочку с двери, она протащила дочь в образовавшуюся щель, сухо бросила бывшему мужу:

– Всего хорошего! – и захлопнула дверь в свой личный рай.

Именно таким он казался разочарованному Юрию, оставшемуся неприкаянно стоять возле дверей. Сразу звонить не решился, чтобы не вспылить, и молча сжимал и разжимал кулаки, стараясь выпустить накопившийся в душе пар. Простояв так минут десять, все-таки нажал на кнопку звонка.

В глазке мелькнуло какое-то движение, но дверь никто не открыл. Он вновь нажал на кнопку, более продолжительно. Дверь чуть-чуть приоткрылась и голос Саши ожесточенно произнес:

– Хватит трезвонить! Анютка спит, разбудишь! Иди домой, тебе здесь делать нечего!

Очень хотелось поругаться, выломать дверь, просто заорать, наконец, но Юрий, пересилив бушующий в груди гнев, повернулся и сбежал по лестнице, спрашивая себя: неужели теперь так будет всегда? Разговор из-за закрытой двери, недоверие и откровенная неприязнь? Хотя что ее обвинять – всего этого он добился сам, и злиться должен только на себя.

Дома его ждала нервничающая Инга. Смотреть на нее не хотелось, и он привычно скрылся в ванной, стараясь дать себе хотя бы небольшую передышку. Когда он наконец вышел, досадуя, что люди не живут в ванных, она невинно спросила:

– Чем ты сегодня занимался?

Он ответил правду, которую на сей раз не надо было скрывать:

– Ходил с дочерью в зоопарк.

Этот совершенно правдивый ответ почему-то показался Инге издевательством. Она не могла представить высокомерного и ироничного Юрия в таком неподобающем месте. Значит, это просто отговорка. Однозначно – он изменяет ей со своей бывшей женой, недаром у нее, Инги, так тяжело на сердце всё последнее время. Она решила проверить свою догадку и вкрадчиво произнесла, стараясь, чтобы это выглядело правдиво:

– Папа звал нас завтра на обед. Он что-то хочет тебе сказать.

Ходить к родителям девушки, с которой твердо решил расстаться и только ждешь для этого более-менее достойного предлога, показалось Юрию фарисейством. Он устало посетовал:

– Никак не смогу, Инга. У меня завтра встреча с моим научным руководителем, академиком Иваном Константиновичем, помнишь, я тебе о нем говорил? Он и так с трудом выкроил для меня время. Как-нибудь потом, ладно? Извинись за меня перед ним. Но ведь сама понимаешь… – он широко развел руками, тщательно имитируя огорчение.

Она лукаво переиначила его фразу:

– Но ведь ты тоже понимаешь, когда привлекательная женщина всюду ходит одна, то всё может произойти.

Юрий холодно заметил:

– Ну что же, как говорится, чему быть, того не миновать. Мы свободные люди и никто другого ни к чему принуждать не имеет права.

Она уяснила звучавшее в его ответе предостережение, и оно ее весьма задело. Ему, значит, всё можно, а ей… Его отказ идти с ней к ее родителям вызван, конечно, тем, что он снова побежит к своей бывшей. Решившись на крайние меры, вытащила из кармана белоснежный кружевной платочек, приложила его к глазам и со слезами в голосе воскликнула:

– Юрий, не знаю, обрадуешься ты или нет, но я беременна! – пустив в ход эту причину боящихся остаться одинокими дам, тотчас поняла, что совершила ошибку.

Однажды уже обжегшийся на этом самом и с тех пор принимающий все меры к неповторению злосчастной истории, он медленно встал и зловеще заявил:

– А ты уверена, что отец этого ребенка – я?

Побледневшая Инга растерянно закивала головой, не зная, как ей выбраться из сотканной паутины лжи.

Юрий прокурорским тоном возвестил:

– А вот я в этом сильно сомневаюсь. Когда этот ребенок появится, сделаем генную экспертизу, чтобы точно определить, мой ли он. А пока я ухожу, чтобы не мешать чистоте эксперимента! – и пошел в комнату, вытащив по дороге из антресолей свою сумку.

Она не сразу поняла, что было сказано, а поняв, бросилась за ним.

– Юрий! Но ведь так нельзя! Как ты можешь быть таким бесчувственным!

Он безразлично пожал плечами.

– Очень просто! Ты сама нарушила нашу договоренность не заводить детей. А поскольку я совершенно уверен, – он сделал неприятное ударение на слове «совершенно», – что забеременеть от меня ты не могла, значит, либо ты врешь, что меня просто возмущает, либо отец твоего ребенка кто-то другой, что меня откровенно бесит. В любом случае я ухожу, что бы ты ни говорила. Извини, если не оправдал твоих ожиданий.

Инга зарыдала по-настоящему, уже не пытаясь разыгрывать чопорную леди. Понимая, что разжалобить его не удастся, принялась упрекать, сжигая мосты:

– Я знаю, куда ты сейчас направишься! К этой своей бывшей! Ты давно туда лыжи навострил! Я всё чувствовала, но надеялась, что ты, как порядочный человек, не будешь сидеть между двух стульев!

Он скривил губы в неприятной усмешке, как бы говоря, что именно это он и собирается сделать, а именно стать порядочным человеком и пересесть на один стул.

Инга продолжала, мелодраматически ломая руки:

– Что скажет папа?!

При этих словах Юрий поднял глаза к небу, будто повторяя ее вопрос. Это взбесило ее еще больше.

– Да, именно: что скажет папа?! Он так надеялся, что ты станешь его зятем, уже квартиру нам четырехкомнатную присмотрел на свадьбу! Как теперь я ему скажу, что всё кончено?! – она представила недоумевающее лицо отца и безнадежно застонала. – Как мне стыдно! Я не смогу глядеть ему в глаза!

– Конечно, это очень трудно – объяснить папе, откуда взялся ребенок, которого в принципе быть не может! – Юрий комом запихнул в сумку последнюю рубашку и сейчас пытался закрыть молнию, придавив сумку коленом.

– Не издевайся! Ты прекрасно знаешь, что любое средство предохранения может подвести, не маленький! – Она решила стоять на своей лжи, ведь всегда можно сказать, что произошел выкидыш. Не будет же он проверять ее слова у гинеколога? К тому же кто ему об этом скажет, ведь существует еще врачебная тайна. – Почему ты такой злой?

– Таким уродился! – Юрий с мефистофельским смешком помахал ей рукой. – Адью, дорогая! Признаюсь, с тобой было довольно весело, но наше время истекло! – он открыл дверь и быстро сбежал по лестнице, будто ожидая погоню.

Ему было стыдно. Если бы можно было попрощаться красиво – с цветами, при свечах, он бы это сделал. Но пусть лучше злится, считая его наглым хамом, нежели грустит о несостоявшейся любви.