— Вам, конечно, хотелось бы узнать обо всем с самого начала…

— Давайте для начала к делу, — оборвала я его. — Что с ним? Насколько все серьезно? Какой уход требуется?

— Стивен вчера подрался в баре, — нехотя признался Гамильтон. — Я был с ними. Я живу на Санторини.

— К делу, мистер Гамильтон, — напомнила я, тщательно пытаясь прогнать юное видение, что выбежало из самолета следом за моим мужем. Нервно сглотнув, врач продолжил:

— Это и дракой-то назвать было сложно. Так, обычная потасовка. Потолкались и разошлись. Но потом, когда Стив возвращался домой, они подкараулили и напали. У него сотрясение, сломаны три ребра и нога — скорее всего били битой.

Я невольно вздрогнула, представив, как Стивена избивают где-то в темной подворотне. На глазах вспыхнули слезы. Гамильтон, заметив это, поспешил успокоить:

— Не волнуйтесь, все не так плохо, как звучит. Через месяц снимем гипс с ноги. Томограмму сделали еще в Греции — повреждений мозга нет. Он в целом выглядит хуже, чем есть на самом деле. Перелом малой берцовой кости, ушибы мягких тканей. Даже челюсть не сломали.

— И на том спасибо, — процедила я, отворачиваясь к окну. Напряжение, в котором я находилась последние несколько часов, уступило опустошенности. Значит, с ним ничего серьезного. Он просто отдыхал и подрался, черт возьми! А я, бросив все, мчалась через весь город, накрутив себя, представляя худшее, что может случиться. Он. Просто. Отдыхал. С любовницей и друзьями. От того, что эфемерный образ другой женщины принял осязаемый вид и форму, становилось особенно больно. Неосознанно стиснув кулаки, я скрипнула зубами.

— Все будет хорошо, миссис Нортон, — проговорил врач, напомнив о своем присутствии и том, что стоило бы держать себя в руках. Я слабо кивнула.

— Его ведь можно везти домой?

— Несомненно. Первую неделю я буду приходить каждый день, проверять его состояние, следить за выздоровлением. Потом достаточно будет просто быть рядом и помогать ему вста…

— Вы можете заняться поиском сиделки? — холодно перебила я. Гамильтон быстро моргнул, поспешно кивая, и внимательно посмотрел на меня. Показалось, или в его взгляде мелькнуло осуждение?

— Мистер Гамильтон, — я обернулась, глядя прямо в глаза, — вы считаете, что я должна сидеть рядом и подавать ему сок, когда он попросит? После того, как он не потрудился объяснить своей любовнице о том, что выскакивать на глазах у всех и заламывать руки неприлично и вредит нашей репутации?

— Вашей репутации, — горько проговорил врач. — Да, я понимаю. Стив говорил, что вы всегда заботитесь о ней.

— Вы считаете, это неправильно? — отрывисто спросила я, прищурившись. — Сейчас, когда на нас нацелено столько жадных взглядов, влипнуть в драку во время отдыха с любовницей, привезти ее с собой, показать всем… Это верх глупости, мистер Гамильтон, и вам, как его другу, можно было бы это понять!

Он не стал отвечать. Сухо кивнул, поджимая губы. Осуждает. Интересно, что Стивен наговорил ему про свою жену? Какими красками обрисовал, если человек, видящий меня впервые, уже относится как к циничной стерве?

Машина остановилась у дома, за нами затормозила скорая. Я вышла, не оборачиваясь, подошла к швейцару, коротко объясняя, что происходит. В сторону каталки смотреть не хотелось. Злость, которой сейчас была буквально наполнена каждая клеточка, пульсировала в висках. Я и так достаточно сказала Гамильтону того, о чем можно было пожалеть. Короткая вспышка гнева, а на душе гадко.

Квартира, такая светлая и радостная утром, сейчас наполнилась людьми и запахом лекарств. Стивен очнулся, но я не спешила к нему подходить. Гамильтон уехал, сиделка, что он нашел, еще не подошла. Тишина, повисшая после ухода врачей, угнетала и монотонно звенела в ушах. Надо было подойти. Сказать что-нибудь. Спросить, может, нужна помощь. Но заставить себя сделать хотя бы шаг по направлению к его комнате не получалось. Обида душила, застывая в горле. Казалось бы — давно пора привыкнуть к его отношению к нашему браку. Привыкнуть и принять, наконец, что у нас ничего никогда не получится.

Я не заметила, как стемнело, и ярко зажглись уличные фонари. Из комнаты Стивена не доносилось ни звука, и я наконец решилась заглянуть, ступая на носочках, словно там затаилось чудовище, которое страшно потревожить. На самом деле действительно было страшно. Его распухшее лицо все еще стояло перед глазами, и видеть его, всегда лощеного и высокомерного, немощным и слабым было слишком тяжело.

Осторожно приоткрыв дверь, невольно сощурилась: мягкий приглушенный свет ночника ударил по глазам. Стивен спал, вытянувшись на своей роскошной двуспальной кровати. Бинты перехватывали грудь, плотно стягивая ребра. Медленно подойдя ближе, я не смогла удержаться, прикусив губу. Смотреть на него было больно. И злость ушла без следа, сменившись жалостливой нежностью. Невесомо опустившись на постель, я подняла руку, но замерла, не решаясь коснуться. Как крепко он спит? Что будет, если проснется и увидит меня? Прогонит? Ответит язвительно и едко?

Зажмурившись, я опустила руку на его ладонь и прислушалась. Ни звука. Стивен продолжал спать, дыша ровно и размеренно. Осмелев, я слабо сжала ладонь, провела большим пальцем по сбитым костяшкам. Представила, как целую их, — каждую выпирающую косточку, и ссадины исчезают на глазах. Хотелось помочь. Забрать часть боли, которую он сейчас наверняка чувствует. Стивен слабо пошевелил рукой и приоткрыл заплывшие глаза.

— Дороти… — хриплый слабый голос вызвал новую волну жалости. — Давно ты здесь?..

— Спи. — Я улыбнулась сквозь слезы, чувствуя себя жалкой и разбитой, словно это меня избивали в подворотне. Стивен попробовал кивнуть и болезненно зажмурился. Следующие несколько минут я вслушивалась в его дыхание, прерывистое и короткое, пока он опять не заснул. Лечь бы рядом, уткнувшись носом в его плечо…

Резкий звонок выдернул из полудремы, в которую я успела погрузиться. Посмотрев на продолжавшего спать Стивена, я тихо вышла, взяла трубку. Пришла сиделка, представившаяся Мартой. Миловидная женщина неопределенного возраста сочувствующе улыбалась, пока я вводила ее в курс дела.

— Все в порядке, миссис Нортон, не беспокойтесь. Я прослежу, чтобы все было хорошо, а вы идите спать. У вас был тяжелый и долгий день.

Благодарно кивнув, я посмотрела на открытую дверь спальни Стивена и со вздохом пошла к себе. Долго не получалось уснуть, разболелась голова, а когда я все-таки уснула, спала обрывочно и видела что-то неприятное и страшное. Неудивительно, что проснулась совершенно разбитой и подавленной. На улице шел дождь. В комнату заползал запах лекарств, напоминая, что за стенкой лежит больной.

На кухне неслышно хлопотала Эмили, вполголоса переговариваясь с Мартой. Они замолчали, стоило мне появится, и Марта поспешно поднялась.

— Он уже проснулся, миссис Нортон.

— Спасибо, Марта. Скажите, а как долго… насколько ему…

— Несколько дней, миссис Нортон. Пока мистер Нортон не может вставать, я буду рядом. Потом он вполне сможет обойтись без моей помощи.

Я кивнула, раздумывая, стоит ли заглянуть к Стивену. Хотелось посмотреть на него, но так же сильно я мечтала сбежать из дома и не появляться здесь ближайшие несколько дней. Переехать и вернуться, когда он снова будет похож на самого себя. Меня пугал его вид. Это настолько не вязалось с привычным мне Стивом, что впору было бояться, что его подменили в Греции, и настоящий Стивен сейчас продолжает отдыхать и вернется сегодня вечером.

— Видеть близких в таком состоянии всегда больно, — словно прочитав мои мысли, сказала Марта. — Зайдите к нему, уверена, он будет рад вас видеть, чувствовать вашу поддержку.

Как раз в этом я сомневалась, но медленно кивнула, нервно пригладила волосы и направилась в его комнату. Отчего мне казалось, что за ночь что-то изменится? Он лежал так же прямо, вытянув руки вдоль тела, и тихо дышал. Спал? Пройдя несколько шагов я остановилась — при свете дня просто подойти и взять за руку казалось плохой идеей.

— Дороти? — Стивен приоткрыл налитые кровью глаза. — Пришла позлорадствовать?

— Зачем ты так? — Я подошла ближе и все-таки опустилась на кровать. — Пришла узнать, не нужно ли чего.

— Для моих нужд есть сиделка. — Он отвернулся. — Уходи.

— Я просто зашла узнать, как ты…

— Узнала? А теперь уходи.

Нет, Стивена ничто и никогда не изменит. Тяжело вздохнув, я встала и вышла, не оглядываясь. Твердо пообещав себе, что и шагу не ступлю в эту комнату. Пусть лежит и страдает, если ему так хочется. В конце концов, он это заслужил.

Весь день я пыталась работать. Просматривала почту, размышляла над концепцией продвижения сыворотки, делала пометки в рекламной компании… И ни разу не зашла к Стиву. Марта, видимо узнав у Эмили характер наших отношений, больше не пыталась просить меня заглянуть к нему. Еще вчера я отвела ей одну из гостевых комнат, стараясь не думать, какую именно помощь следует оказывать лежачему больному. Стараясь вообще не думать, каково это — из пышущего жизнью мужчины в одночасье превратиться в разбитого человека, когда малейшее движение отдается болью во всем теле. Не думать не получалось. Все мысли постоянно крутились вокруг Стивена, и сердце ныло, буквально заставляя быть рядом. Это я должна была помогать ему. Я должна была сидеть рядом.

После обеда заглянул Гамильтон. После осмотра сказал, что все в порядке, осложнений нет, и если в ближайшие два дня не поднимется температура, можно выдохнуть и спокойно ждать выздоровления. Я кивала, бросая косые взгляды на полуоткрытую дверь, но после ухода врача вернулась к себе и больше не выходила.

Понедельник начался как обычно. Завтрак, сборы на работу, дорога. Вечерний разговор с пресс-секретарем не внушал оптимизма — в прессу все-таки просочились и драка и ее последствия. У входа в офис уже ждало несколько репортеров, странно, что они не караулили под нашим домом.