— Поэтому я и не рассказал о тебе. Потому что её я защитить смогу. А тебя нет. Пока Рината не захочет услышать правду, будет лучше, если о тебе никто не узнает. Со злости она может наговорить лишнего. Я все стерплю, но ты…

— Делаешь вид, что заботишься, — Богославская хлопнула его по плечу и язвительно произнесла: — Но мне твоя забота уже поперек горла. Хочу, чтоб ты отстал от меня и моей дочери! Я хочу, чтоб ты исчез, испарился и перестал вмешиваться в чужие жизни, планируя их по своему усмотрению! Я не твоя вещь, а Рината — не твоя игрушка!

— Я никогда не играл, — вздохнул Владимир. — Очень жаль, что ты до сих пор этого не поняла.

Рука Аллы непроизвольно легла на живот. Она прикрыла глаза и сжала в кулак ткань свитера.

— Я никогда больше не позволю приблизиться тебе ни к себе, ни к моему ребенку, — сдавленно произнесла она. — Ты больше не сможешь причинить боль. Умоляю, уходи и не попадайся мне на глаза хотя бы до конца соревнований! — она бросила на него взгляд, полный немой решимости.

— Как скажешь, — покорно кивнул Владимир и ушел.

Соревнования спортивных пар начались следом за выступлением одиночниц. В этот раз Рина и Игорь оказались в последней группе участников вместе с основными соперниками, более того, закрывали своим прокатом выступления пар. Спортсмены только что завершили шестиминутную разминку и покинули каток, на льду остались лишь стартующие первыми Решетникова и Самойлов. Следом свою произвольную должны были катать Титова с Князевым. У пары, выступающей последней, было почти пятьдесят минут до выхода на лед и Рината, переобувшись в удобные тапочки, положила коньки в сумку. В раздевалке никого не было, все, включая Игоря и Богославскую, находились в разминочном зале. А Рине хотелось перевести дух, хотя бы пять минут побыть в одиночестве, настроиться на прокат. Вчерашний всплеск эмоций слишком обнажил ее, оголил ее чувства, сущность. Она не знала, как теперь вести себя с Игорем, стоит ли объяснять ему еще что-то, оправдываться за слабость, и постаралась сосредоточиться на прокате. Все остальное — после.

Мысли о собственных откровениях взметнули в ней едва улегшееся волнение, и к горлу снова подкатила волна тошноты. Резко вскочив, Рината прижала ладонь ко рту и бросилась в туалет. Она не понимала, что с ней происходит. Да, иногда от волнения ее мутило, но два раза менее чем за сутки… Очистив желудок, она подошла к раковине, прополоскала рот и посмотрела на себя через зеркало. Внимательно разглядывала себя, будто бы это отражение — и не она вовсе, а некто, следующий за ней по пятам всю её жизнь. Кто-то незнакомый, сильный, целеустремленный, знающий себе цену. Ее так и продолжало мутить, но стало немного легче.

Очень хотелось умыться холодной водой, но на лицо уже был нанесен макияж, поэтому она лишь похлопала себя по щекам ладошками, приводя в чувство. Вернулась в раздевалку и только подошла к скамейке, как в дверях показался Игорь.

— Титова уже катается, — опустил взгляд на её ноги и добавил: — Обувайся.

— Сейчас. — Рината открыла сумку и непонимающе нахмурилась.

— Что? — Игорь подошел к ней.

— Коньки… Я положила их в сумку. Но их нет.

Музыка завершилась ярким акцентом, и Аня взмахнула руками в радостном порыве. Гордая за своих спортсменов Алла не удержалась от аплодисментов. Стоя возле борта, она удовлетворенно улыбалась прекрасному прокату, дающему судьям полное право выставить самые высокие баллы. После вчерашнего завала Аня была зла и отыгрывалась на партнере. Но Матвей мужественно держался, не позволяя себе ответить ей тем же. Алла была счастлива, что в самый ответственный момент они сумели справиться с собой, совладать с эмоциями и выдать феерический прокат.

Судьи не поскупились — оценки и правда оказались очень высокими. По сумме двух программ они почти на двадцать баллов обошли Алису и Макса, которые, не справившись с волнением, откатали свою произвольную не так чисто, как им того хотелось.

Алла ласково обняла Аню и улыбнулась ей.

— Умница, — сказала она, прежде чем отправить пару в комнату отдыха. Сама же пошла на поиски Рины и Игоря, которым предстояло кататься после Максаковой и Устинова, уже начавших свою произвольную.

Но стоило ей оказаться в коридоре, ведущем к раздевалкам и тренировочному залу, как навстречу вышел взволнованный Игорь. Завидев ее, он сходу выпалил:

— Коньки пропали.

— Что… Чьи?

— Ринины!

— Как это пропали? Как они могли пропасть?! — потрясенно воскликнула Алла, мгновенно оценив масштабы бедствия.

— Она оставила их в сумке. А сейчас их там нет.

— Рината в раздевалке?

— Да.

— Ты иди к ней, постарайся успокоить, — поспешно сказала Алла, пытаясь не поддаваться панике. — А я попробую что-нибудь придумать.

Она практически побежала по коридору. Не обращая внимания на журналистов, толпящихся в микст-зоне, прошла в комнату отдыха и, выцепив взглядом расположившихся на диванчике Аню с Матвеем, быстрым шагом проследовала к ним, после чего скомандовала:

— Аня, снимай коньки.

Титова лениво оторвалась от телефона и подняла взгляд на тренера.

— Зачем?

— У вас с Ринатой один размер. Её коньки пропали. Разувайся.

— Еще чего, — фыркнула Аня. — Я ей свои коньки не отдам.

— Аня, не время сейчас воевать! Ты же спортсменка! — в бессильном раздражении воскликнула Алла, понимая, что, пускаясь в дискуссию, теряет драгоценные секунды. До выхода на лед Рины и Игоря оставалось не более четырех минут, и она была настроена решительно. — Снимай коньки!

Аня ядовито усмехнулась и покачала головой:

— Нет. Ищите другую дуру.

— Какой у неё размер?

Порывисто обернувшись, Алла увидела Решетникову. Та только что вошла в комнату и, видимо, слышала достаточно, чтобы разобраться в чем дело. Следовавший за партнершей Макс было попытался схватить ее за руку, но Алиса отдернула локоть. Подойдя к Алле, она настойчиво повторила: — Какой?

— Тридцать седьмой.

— У меня тридцать шестой. Если хотите…

— Давай! — прервала её Алла, тяжело выдыхая. Все же лучше, чем ничего. Алиса присела на диван и стала быстро расшнуровывать ботинки, Макс хмурился, но молчал. Было видно, что происходящее ему не нравится, однако открыто возражать он не стал. Алла мельком глянула в сторону Ани. Та снова уткнулась в телефон с таким видом, будто бы ничего не происходит. Похоже, ей действительно было все равно.

— Возьмите, — Алиса протянула белые коньки, и Алла, на ходу бросив короткое, но искреннее «спасибо», выбежала из комнаты.

Когда она распахнула дверь раздевалки, Рината в тысячный раз переворачивала содержимое сумки, будто бы ботинки могли остаться незамеченными. Услышав хлопок двери, она нервно обернулась и со злостью отшвырнула многострадальную сумку в сторону.

— Их кто-то стащил! Узнаю кто — убью! — угрожающе прошипела она. Глаза ее лихорадочно блестели, лицо было очень бледным.

— Тридцать шестой. — Сунув ей ботинки, сказала Алла и, уловив во взгляде немой вопрос, ответила: — Алиса Решетникова.

— А ты думала, это она тиснула коньки, — подал голос Игорь, застывший у скамейки возле Рининой сумки.

— Две минуты.

Алла, нервно заломив руки, наблюдала, как ее дочь быстро переобувает ботинки, и ловкими, отточенными движениями, шнурует их. Поднявшись со скамьи, она едва заметно поморщилась. Алла прекрасно понимала, что то, что они готовятся сделать, практически не отличается от самоубийства. Мало того, что коньки были на размер меньше, так еще и не подходили под Ринину стопу. Но выбора у них не было, и Алла понимала, что не имеет права запретить Ринате выйти на лед. Не в этот раз, не на этом старте. В другой момент, с другой фигуристкой она бы так и поступила, но не сейчас. Сейчас перед ней стояла Рината — её смелая и решительная Рината, способная справиться с любыми сложностями, вытерпеть любую боль. Её Рината, так похожая на своего отца.

— Готова? — Игорь взял руки Рины в свои и заглянул ей в глаза.

— Да, — уверенно ответила ему она.

Голос диктора застал их у выхода из подтрибунного помещения:

— «На старт приглашаются Рината Ипатова и Игорь Крылов».

Пробежав мимо удивлённых стюардов, они ступили на гладь катка, не слыша ни недоуменного выдоха трибун, ни хлопков сотен ладоней. Только гул крови в ушах, только тихий скрип лезвий. Только учащенное биение собственных сердец, отсчитывающих секунды до начала одного из самых главных сражений в их жизни — сражения с самими собой.

Глава 40

Сочи, декабрь 2013 года

До окончания минуты, отведенной фигуристам на подготовку к прокату после приглашения на лед, оставалось десять секунд. С трудом осознавая происходящее, они выскочили на каток и едва успели встать в начальную позу, как красивая музыка, окутав стадион, подхватила их и понеслась с ними в едином ритме. Только на этот раз Рината не чувствовала великолепных музыкальных переливов, не пропускала их через себя. Единственное, что волновало ее — нарастающая с каждым мгновением боль. Коньки были удобными и мягкими, вот только вовсе не под ее ногу. Пальцы упирались, а в подъеме что-то давило. Как Рина ни пыталась сосредоточиться на прокате, отключив все остальные чувства, попытки были тщетны. Ошеломленные случившимся, они не могли эмоционально настроиться на прокат и просто по инерции повторяли заученные движения. Не успели они опомниться, как, следуя постановке, зашли на стоящий первым в каскаде аксель.

Алла неотрывно следила за каждым движением своих фигуристов. Её трясло от нервного напряжения, от тревоги и невозможности хоть как-то повлиять на происходящее. Она понимала, что приходится выносить Ринате и с трудом сдерживалась, чтобы не остановить прокат. Но этого права у нее не было. Она обладала им как тренер, как мать, вот только помимо этого, она была еще и спортсменкой. Не важно, как давно она выходила на лед, чтобы показать болельщикам и судьям собственное катание. Она закончила карьеру, но это ничего не значило. Она была спортсменкой и как спортсменка знала, что должна выдержать эти четыре с половиной минуты, что эти четыре с половиной минуты принадлежат только Рине и Игорю, а она не может сделать ничего. Там, на льду, они решали свою судьбу, и она не имела права вмешиваться. Расцепив руки, они зашли на каскад.