Война началась в прошлом году, и сэр Джордж как верный сторонник Парламента тогда не имел никаких сомнений. Его достаточно сильно оскорбляло, что король Карл применял незаконное взимание налогов, но обида стала личной, когда король принудил к ссудам своих богатых подданных. Ссуды никогда не возвращались, Сэр Джордж знал это точно, он был среди тех, кого обокрал монарх.

Спор между королём и Парламентом незаметно перешел в войну. Сэр Джордж продолжал поддерживать Парламент, но только по личной причине: королевством должны управлять законы, и ни один человек, даже король Англии, не должен быть выше закона. Эти взгляды удовлетворяли сэра Джорджа, укрепляли его возражения, а теперь он понимал, что меняет свою позицию. Он будет поддерживать короля против Парламента.

Он перешел к другой огромной колонне средневекового собора и прислонился к нагретому солнцем камню. Это не он меняется, думал сэр Джордж, это меняются причины. Он поддержал бунт, убежденный, что это политическая борьба, война, чтобы решить, как управлять страной, но, открыв ворота битвы, Парламент выпустил на волю несметное количество чудовищ. Чудовища прикрылись религиозными очертаниями.

Сэр Джордж Лазендер был протестантом, решительный в защите своей веры, но у него было мало времени разбираться в разных рантерах, людях пятой монархии, анабаптистах, фамилистах, морталистах и других странных сектах, которые внезапно возникли из ниоткуда, проповедующие свои собственные революционные религиозные течения. Фанатизм поглотил Лондон. Лишь два дня назад он видел неистовую голую женщину, марширующую по Стрэнду и проповедующую секту рантистов, а самое отвратительное — люди принимают такой бред всерьез! И наряду с религиозным сумасбродством, что само по себе могло быть безвредным, появились более коварные политические требования.

Парламент заявлял, что он борется только против советников короля. Сэр Джордж понимал, что это абсурд, но это заявление создавало бунту Парламента легальное прикрытие. Цель Парламента — восстановить короля на троне в Уайтхолле, троне, который педантично хранили для его возвращения, и заставить его управлять Англией с помощью и в согласии с Парламентом. Тогда были бы огромные перемены. Пришлось бы уйти епископам и архиепископам, так что Церковь Англии будет больше протестантской, и хотя сэра Джорджа лично епископы не оскорбляли, он охотно пожертвовал бы ими, если бы это подразумевало правление короля согласно законам, а не причудам. Но сэр Джордж больше не верил, что Парламент, победив короля, сможет контролировать победу.

Фанатики разжигали восстание, изменяя его. Они требовали не только упразднение епископов, но также упразднения короля. Люди проповедовали конец собственности и привилегий, и сэр Джордж с ужасом вспоминал популярные в прошлом году стишки:

Мы знать научим, как согнуться,

И все пригнем дворянство.

Сэр Джордж — джентльмен, и его старший ребенок, Анна, была замужем за графом Флитским, дворянином по происхождению. Граф Флитский, добропорядочный пуританин, полагал, что фанатиков можно сдержать, но сэр Джордж больше так не думал. Он не мог поддерживать дело, которое, в конце концов, разрушит его и его детей, и поэтому неохотно, но все же решил бороться против этого. Он уедет из Лондона. Он упакует свои любимые книги, серебро, оловянную посуду и мебель, покинет Лондон и Парламент и вернётся в замок Лазен.

Он будет скучать по Лондону. Он отвернулся от Хэрингтона и нежно посмотрел на окрестности собора. Сюда приходила безработная прислуга искать новых хозяев, здесь книжные торговцы размещали свои прилавки, и здесь под крестом Святого Павла читали злобные проповеди. Здесь бурлила жизнь, краски, движение и толпы людей, и сэру Джорджу будет этого не хватать. Он любил ощущение жизни в Лондоне, его переполненные улицы, нескончаемый шум, долгие беседы, ощущение, что дела совершаются, потому что должны совершаться. Ему будет не хватать политики, смеха и дома возле Чэринг Кросс, откуда с одной стороны были видны зеленые поля, а с другой — задымленное сердце огромного города. А также Лондон был сердцем Парламентского бунта, и он не мог остаться, если сменит взгляды.

— Сэр Джордж! Сэр Джордж! — раздался голос со стороны Ладгейт Хилл. — Сэр Джордж!

Неохотно он положил книгу обратно на стол. От этого человека он не мог отмахнуться, притворяясь, что читает.

— Мой дорогой Джон!

Только минуту назад он думал о своём зяте, графе Флитском и теперь сам граф, раскрасневшийся и потный, проталкивался через полуденную толпу.

— Сэр Джордж! — он закричал снова, боясь, что тесть сейчас исчезнет.

Сэру Джорджу было пятьдесят пять, по мнению своих коллег достаточно много, но, несмотря на возраст, он оставался наблюдательным и активным. Волосы его побелели, но в лице сохранилась та живость, которая делала его моложе своих лет. Граф Флитский, несмотря на разницу в двадцать лет, выглядел как обременённый человек, живущий впереди своего времени. Человеком он был серьёзным, и даже, Сэр Джордж подозревал, очень нудным. Как многие аристократы, он был убежденным пуританином, поддерживающим Парламент.

— Я подумал, что смогу найти вас здесь, отец. Я приехал из Уайтхолла.

Это звучало как жалоба. Сэр Джордж улыбнулся.

— Всегда приятно видеть тебя, Джон.

— Нам надо поговорить, сэр Джордж, дело чрезвычайной важности.

— Понятно.

Сэр Джордж посмотрел вокруг, зная, что граф не захочет разговаривать в таком людном месте из боязни быть услышанным. Без желания сэр Джордж предложил взять лодку и поехать обратно в Уайтхолл. Странно, думал сэр Джордж, что никто не принимает во внимание лодочников, которые тоже могут подслушивать

Они прошли к пристани у Святого Павла, вниз по круто спускающейся улице, шумной от торговцев и затенённой нависающими верхними этажами домов с висевшим между ними постиранным бельём. Встали в очередь, ожидающую перевозчиков, держась правой стороны, так как им нужна была двухвесельная лодка, а не с одним веслом, больше подходящим для одного пассажира. Граф Флитский нахмурился при задержке. Он был деятельным человеком и готовился через неделю выехать на войну на запад страны. Сэр Джордж не мог представить своего дородного самодовольного зятя во главе армии, но оставил своё недоверие при себе.

Очередь стала уменьшаться, и они продвинулись вниз по набережной. Сэр Джордж посмотрел налево на освещённый ряд домов Лондонского моста. Как жаль, думал он, что дома, сгоревшие на конце моста со стороны города, так и не были отстроены, поэтому с той стороны вид у моста был какой-то кривобокий, но сам мост с домами, магазинами, дворцом и часовней построенный над широкой рекой до сих пор был знаменитостью в Европе. Сэр Джордж ощущал грусть потери. Он будет скучать по солнцу, сверкающему на Темзе, по реке, переполненной лодками, по горизонту в зарослях мачт под мостом

— Куда ехать, джентльмены? — прокричал в их адрес весёлый голос, граф помог сэру Джорджу войти в лодку.

— Приви Стэйерс! — граф Флитский старался говорить солидно, чтобы было понятно, что у него дело чрезвычайной важности.

Лодочник развернул лодку, налег на весла, и маленькое суденышко поднялось в потоке. Сэр Джордж посмотрел на зятя.

— Ты хотел поговорить, Джон?

— Это по поводу Тоби, сэр Джордж.

— А, понятно, — сэр Джордж давно беспокоился, что граф может догадаться о его колеблющейся лояльности, но вместо этого он решил поговорить о другой заботе сэра Джорджа, его сыне. — Что он сделал?

— А Вы не знаете?

Сэр Джордж сдвинул на затылок свою простую шляпу, подставив лоб солнцу. Справа от него лондонская стена заканчивалась замком Бейнарда, позади которого был старый театр Блэкфрайр. Сэр Джордж решил, что наивность лучшая защита против графа.

— Тоби? Он в гостинице Грея, ты знаешь, где это. Я думаю, ему следует подучить юриспруденцию, Джон, чтобы хорошо ориентироваться в этом позднее. Но имей в виду, я думаю, что ему это неинтересно. Да, совсем неинтересно. И поэтому он буйный, я тоже когда-то буянил, — он посмотрел на зятя. — Молодые люди должны быть буйными.

Граф Флитский нахмурился.

— Простите меня, сэр Джордж, но разговор не о том, что он буйный, — вода брызнула на его пальто, и он безуспешно похлопал на черной ткани. — Боюсь, вы не обрадуетесь, отец, — граф явно страдал от необходимости сообщать неприятные новости.

Сэр Джордж мягко сказал:

— Я весь в ожидании.

— Несомненно, несомненно, — энергично кивнул граф и затем решительно сказал:

— Ваш сын, сэр Джордж, активно поддерживает наших врагов. Он отрицает это, но на самом деле поддерживает, — граф говорил нудно, тыкая пальцем в колено, как будто подчеркивая свои слова. — Если о его деятельности станет известно компетентным властям, он будет арестован, и безусловно, посажен в тюрьму.

— Да, — опять спокойным голосом ответил сэр Джордж. Отвернувшись, он посмотрел на толпу людей, ожидающих лодки на пристани Темпл Стэйерз. Сэр Джордж знал о деятельности Тоби, сын сам рассказал ему, но каким же образом об этом узнал граф Флитский? — Вижу, ты в этом уверен, Джон?

— К сожалению да, — граф Флитский был искренне расстроен, что принес плохие новости. — И боюсь, что это абсолютно так.

— Тогда тебе лучше всё рассказать мне.

Граф начал с самого начала и, как боялся сэр Джордж, педантично описал всю деятельность Тоби. Все было так, как знал сэр Джордж. Тоби оказался втянутым в тайный сговор с роялистами, сговор, который, сэр Джордж был уверен, обречен на провал. Его затеяли богатые купцы Лондона, не поддерживающие Парламент, их дела не позволяли покинуть город. Некоторые отправили королю в Оксфорд послание, в котором говорилось, что если он попросит, в центре Лондона соберутся люди, чтобы объявить о его условиях. Они планировали восстание против восставших, бунт в сердце Лондона, и сэр Джордж знал, что Тоби отвечал за выявление точных сил и выяснение, сколько людей поддерживает купцов-роялистов.