— Вы знаете, что такое печать?

— Да.

— Да, сэр.

— Да, сэр.

— Расскажите мне.

Она быстро думала. Она должна сказать не больше, чем сказал Исаак Блад в тот день, когда прочитал завещание. Она произнесла, тщательно выговаривая слова.

— Она заверяет подпись на любой бумаге, относящейся к Ковенанту.

Кони засмеялся.

— Очень хорошо, мисс Слайт, очень хорошо! Ну и где печать?

— Я не знаю, сэр.

— Как она выглядит?

— Я не знаю, сэр.

— Правда?

Он положил новый шарик пирога в рот и жевал его, уставившись на неё. Она подумала, а моргает ли он вообще, и как только она это подумала, он моргнул. Он моргнул медленно как какое-то странное животное, и она увидела, как ряд его подбородков приподнялся кверху, пока он глотал айвовый пирог.

— Вы не знаете, как выглядит печать, мисс Слайт, но в первый приход к моему дому вы описали Ковенант как Ковенант Святого Матфея? Да?

Она кивнула.

— Да.

— И как, скажите на милость, вы узнали о Святом Матфее?

— Мне отец сказал, сэр.

— Он сказал? Он сказал, мисс Слайт? — левая рука опять поползла. — Скажите, у вас были отличные отношения с отцом?

Она пожала плечами.

— Да, сэр.

— Правда, мисс Слайт? Довольный отец и дочь? Он беседовал с вами, да? Делился проблемами?

Рассказал вам все о печати Святого Матфея?

— Он упоминал о ней, сэр.

Кони недоверчиво засмеялся и внезапно опять переменился. Наклонился вперёд.

— И вы хотите узнать о Ковенанте. Очень хорошо, мисс Слайт. Я скажу вам, — казалось, он размышлял, уставившись поверх её головы на обнажённого Нарцисса, пока левая рука, видимо живущая собственной жизнью, нащупала и скомкала пирог и фрукты.

— Несколько лет назад ваш отец и я с несколькими другими джентльменами вступили в коммерческое предприятие. Сейчас неважно, что это было, важно, что оно оказалось успешным. Правда! Очень успешным. Даже осмелюсь сказать, мы все удивились и даже обогатились. Это была моя идея, мисс Слайт, чтобы денег, которые мы совместно сделали, было достаточно, чтобы поддержать нас в старости, обеспечить нам комфортное существование в старческом слабоумии, и такими образом был создан Ковенант. Ковенант — это удобное соглашение, в соответствии с которым один человек не сможет обмануть своих партнеров и таким образом закреплял сотрудничество. Сейчас мы уже по отдельности медленно двигаемся к своей старости, те из нас, которые выжили, и Ковенант гарантирует нам утешение на зиму наших дней. И это вся информация, мисс Слайт, про Ковенант, — он торжественно закончил свою речь, отметив её ещё одним церемонным жестом с раскрошенным шариком пирога.

Он лгал, как лгал и её отец. Если бы Ковенант был просто частью бизнеса, почему тогда её отец не поделил деньги между ней и Эбенизером? И она помнила письма родителей матери к её отцу, письма, описывающие Мэтью Слайта как неудачника в бизнесе. А сэр Гренвиль Кони хочет, чтобы она поверила, что её отец каким-то образом увлек лондонских купцов и самого Кони каким — то рискованным предприятие и с невероятным успехом. Она посмотрела на Кони.

— Что это было за дело?

— Вас это не касается, мисс Слайт, совсем не касается, — сказал он грубо, и его тон рассердил её.

— Когда мне исполнится двадцать пять, сэр, печать станет моей. Уверена, что тогда это станет моим делом.

Он рассмеялся ей в лицо, плечи заходили ходуном вверх вниз, и подбородки закачались над тугим белым воротничком.

— Вашим делом, мисс Слайт! Вашим делом! Печать станет вашей, девушка, потому что она красивая. А дело женщины это порождение детей и красивых вещей, не более того. Вы говорите, вы не видели печати?

— Нет, сэр.

Его плечи все ещё тряслись от смеха, когда он кивком подозвал её.

— Идите сюда.

Она подошла к столу, пока Кони боролся с карманом своего жилета. Его живот выпирал из коричневой ткани так сильно, что он никак не мог вытащить то, что искал. Она посмотрела поверх его белых кудрявых волос в окно и увидела, что лодочники до сих пор сидели в баркасе как статуи, уткнув белые весла в синее небо. Она подумала о Тоби, который ждал её в переулке, и жалела, что он не с ней. Она была уверена, что он бы не испытывал страха перед этим мужчиной, похожим на лягушку, чередующим саркастическую дружелюбность с презрением.

— Вот, — юрист что-то выложил на стол.

Это была точная копия того, что находилось у Тоби. Смолевка взяла её, снова удивляясь тяжести золота. Увидела изысканный поясок из бриллиантов и рубинов. Так же, как печать святого Матфея, у неё была длинная золотая цепочка, так что её можно было носить как подвеску. Она повернула печать к свету и увидела на металлическом отпечатке такую же витиевато выгравированную кромку. Она поднесла её поближе к глазам и увидела вместо топора красиво выгравированного крылатого льва. Зеркальная надпись гласила «Святой Марк».

Держа вторую печать так похожую на первую, она снова почувствовала их тайну. Она помнила письмо, описывающее печати как ключи к великому богатству, и каким-то образом вид второй печати заставил власть золотых цилиндров казаться намного более реальной. Она поняла, что люди будут охотиться за этими печатями, что этот юрист, сидящий за столом, будет её врагом до тех пор, пока она владеет одной. Она думала, что её странствия посвящены любви, а оказалось — опасности.

Голос сэра Гренвиля был легким и беззаботным.

— Вы можете посмотреть, что внутри.

Он почти поймал её. Стык двух половинок цилиндра был так хитро спрятан, что было непонятно, что внутри цилиндра что-то есть, но все же из-за его тщательно напускных слов её пальцы автоматически двинулись раскручивать две половинки. Она даже помнила, как пальцы охватили цилиндр, но продолжала двигать пальцами, как будто все, что хотела сделать, это покачать цилиндр на длинной тяжелой золотой цепи.

— Она прекрасна!

Сэр Гренвиль выждал паузу. Она видела, как цилиндр отсвечивается в бледных серо-голубых глазах. Он медленно моргнул.

— Я сказал, вы можете посмотреть что внутри.

Она притворилась наивной. Она потянула за печать, нахмурилась, затем потрясла возле уха.

— Она раскручивается, — голос звучал разочарованно.

Она нарочито ойкнула, когда удалось разделить цилиндр на две части. На секунду подумала, что внутри находится распятие как в отцовской печати, поскольку увидела похожую человеческую фигурку с широко раскинутыми руками.

Но это был не религиозный символ древней власти. Это было изображение власти гораздо старше, чем Христос, такого же возраста как само человечество. Это была женщина с широко раскинутыми руками и ногами. Голова откинута назад, бедра подавались вперёд, и какой бы ни была крошечной статуэтка, в маленькой, обнажённой фигурке чувствовался намёк на вожделение и страстность. Сэр Гренвиль хихикнул.

— Неприятная, да?

Она осторожно соединила две половинки, спрятав голую женщину внутрь.

— Моему отцу не понравилось бы. Возможно, поэтому он выбросил её.

Кони протянул пухлую белую руку за печатью, и неохотно Смолевка опустила её ему в ладонь. Он улыбнулся.

— Выбросил?

— Мы искали её, сэр. Везде. И не смогли найти её.

Он устало замахал в сторону стула.

— Садитесь.

Она послушалась. Она гордилась собой. Возможно, она не добилась правды от сэра Гренвиля Кони, но избежала его ловушек. Она не выдала свою собственную печать, и хотя не знала, почему печати так важны, узнала, что этот богатый могущественный человек хочет обладать ими.

Сэр Гренвиль Кони тщательно и старательно спрятал печать Святого Марка.

— Вы правы, мисс Слайт, что печать Святого Матфея будет ваша в ваш двадцать пятый день рождения, — и снова его левая рука начала своё тайное путешествие. — В этот год истекает срок действия нашего маленького Ковенанта, не будет больше нашего соглашения и печати станут бесполезными. Не считая, конечно же присущей им ценности, которая тоже является значительной. Он улыбнулся ей. — Я подумал, красивые печати, побрякушки, которые хотят иметь молодые леди, и поэтому я убедил вашего отца отдать вам печать святого Матфея в конце её полезного существования. У него одна дочь, и почему бы, подумал я, этой дочери не владеть одной красивой вещичкой? Ваш отец не очень обрадовался, но согласился, уступив мне, конечно. Она была слишком полезной, чтобы выбрасывать её, но, возможно, вы правы. Возможно, в порыве целомудренного возмущения он избавился от печати. Как жаль, — он пожал плечами. — Это все, зачем вы пришли ко мне?

Это было не так, но она была уверена, что правды она здесь не найдет. Ей было жарко в новом плаще, и вид сверкающей реки за окнами Кони вызывал у неё желание покинуть этот дом. Она хотела быть с Тоби. Она подобрала края плаща и кивнула.

— Это все, сэр.

— Как любопытно, мисс Слайт, что вы проделали этот долгий путь из Уирлаттона, чтобы задать мне такие простые вопросы. И, заметьте, вы не допили чай. Допивайте, дитя, допивайте. Не беспокойтесь, вы скоро уйдете, — он улыбнулся ей, когда она снова уселась на неудобный стул. Его рука, заметила она, прекратила свой путешествия до пирога и обратно.

— Скажите мне, мисс Слайт, не обручены ли вы с мистером Сэмюэлом Скэммеллом?

Она кивнула.

Он улыбнулся.

— Это было желание вашего дорогого отца, не правда ли?

— Да, сэр.

Он внимательно посмотрел на неё, продолжая улыбаться.

— Скажите мне, Доркас, — вы не возражаете, если я буду назвать вас Доркас?

— Нет, сэр.

— Тогда скажите мне, Доркас, поскольку я очень любопытен, вы хотите выйти замуж за мистера Скэммелла?