— Священник у заднего входа, сэр. Будет здесь через минуту, — он мотнул головой в сторону кухни, откуда слышался звук, когда кого-то сильно тошнит. Гримметт с надеждой посмотрел на закрытую дверь кабинета. — Хотите, я помогу присмотреть за ней, сэр?

— Нет, нет. Она скоро выйдет, — Скэммелл дрожал, нога у него болела. Он хотел жениться на Доркас, но никогда не думал, что всё будет так. Ему не нравилось, но он слишком боялся здорового помощника Кони, чтобы сопротивляться. Он помахал в сторону столовой. — Я буду ждать там.

— Да, сэр. Ждите, — Гримметт называл Скэммелла «сэром», но нисколько не старался спрятать своего презрения к этому толстому испуганному человеку.

Скэммелл обнаружил, что кто-то, вероятно, Хозяйка, подготовил столовую к свадебной церемонии. Большой стол был отодвинут в сторону, обнажив пыльный пол, а маленький столик придвинут к окну, смотрящему на реку. Он был покрыт белой льняной материей, а свечи ярко освещали всю комнату.

Скэммелл был несчастлив. Ему было стыдно, но не за то, что его только что побила девушка, а потому, что она сказала правду. В первый раз он приехал в Уирлаттон из-за денег, которые принесла бы ему женитьба, ожидая, что невеста будет глупой и некрасивой как Мэтью Слайт, но затем он увидел Доркас. К жадности добавилось вожделение. Он знал, что она не хотела свадьбы, и подозревал, что его супружеская жизнь не станет чистым блаженством, но никак не мог избавиться от вожделения. Он мечтал о ночи, которая принесёт наслаждение от совокупления с ней, и стыдился своих мыслей.

Об этом он молился. Он просил Господа, чтобы тот научил видеть его будущий брак как партнерство христианских душ, порождение детей, будущее поколение пуритан, но этот священный идеал постоянно пачкался в его голове желанием держать её тело в своих руках.

Из кармана пальто он вытащил Библию и открыл седьмую главу 1-го Послания к Коринфянам. «То хорошо человеку не касаться женщины», — прочитал он. Он перечитывал это главу много раз с тех пор как встретил Смолевку, так что глаза едва касались строчек. «Но если не могут воздержаться, пусть вступают в брак, ибо лучше вступить в брак нежели разжигаться». Он не может воздержаться, не может! Он застонал, внезапное желание заслонило боль в ноге, и он понял, что святой Павел прав. Ему следует жениться, чтобы не сгореть в адском огне, поскольку желание уже сжигало его изнутри, и он стыдился этого.

Лучше, конечно же, он понимал, жениться на женщине такой же сильной в Боге, как он сам, но глава в послании к Коринфянам предлагала ему утешение в этом затруднении. «…Жена неверующая освящается мужем верующим». Именно так, конечно же! Именно эти строфы оправдывают этот брак, что бы там Смолевка ни думала. Женившись на ней, он освятит её, он спасет её душу, которая, он знал, нуждалась в спасении, а как ещё он мог доказать ей, что любит её? Этот брак, хотя она этого и не подозревала, был актом милосердия, работой духа и, независимо от сохранения их будущего или от её отношения к этому браку, он мог успокаивать себя тем, что спасает её душу. Когда-нибудь, думал он, она будет благодарна.

Дверь открылась, и Гримметт бесцеремонно втолкнул в комнату маленького неопрятного человечка.

— Преподобный Мистер Умеренность Болсби, сэр. Это мистер Скэммелл, Мистер Умеренность.

Скэммелл убрал Библию и улыбнулся священнику, вытиравшему рот краем сутаны.

— Сэр?

Мистер Умеренность оглядел комнату, моргая от яркого света. Он оставил в покое сутану, икнул и радостно улыбнулся Скэммеллу.

— Однажды я читал проповедь в Палате Общин, сэр. Да! Палате лордов и Палате Общин! Три часа, сэр, огромная работа была тогда проделана. Вы знали об этом, сэр? — он радостно подскочил к Скэммеллу.

— Нет, — Скэммелл был ошеломлён.

— Да, сэр! Палате лордов и Палате Общин. Для своего текста я взял за основу двадцать третью строфу из двадцать шестой главы Книги Притчей. Вы знаете её, сэр?

— Нет.

Мистер Умеренность поднял вверх предостерегающий трясущийся палец.

— «Что нечистым серебром обложенный глиняный сосуд, то пламенные уста и сердце злобное». Да, сэр. Это было два года назад или, может быть, три, я точно не помню. Приняли хорошо, — он посмотрел на Гримметта, стоящего в дверном проёме. — Хорошо приняли или нет?

— Они никогда этого не забудут, Мистер Умеренность, — Гримметт посмотрел на Скэммелла и усмехнулся. — Только они вызвали старого ублюдка в последний момент, и он был пьян как судья. Он заблевал всю кафедру. А теперь давай, Мистер Умеренность, вытаскивай свою проклятую книгу.

Мистер Умеренность тяжело уселся, ощупывая свою сутану.

— Я плохо себя чувствую, Томас, очень плохо. У тебя нет моего лекарства?

— Когда все будет сделано, сэр, когда все будет сделано, — Гримметт подошел к Скэммеллу, меч ударился об отодвинутый к стене стол. — Вот, сэр. Сэр Гренвиль подумал, что, возможно, вы не подготовились, — он протянул Скэммеллу дешевое кольцо. — Не беспокойтесь, сэр. Он законно выставит вам счёт.

Мистер Умеренность Болсби, с хитростью пьяницы, извлек маленькую жестяную флягу из складок своего одеяния. Присосался к ней, пока не опустошил её и счастливо улыбнулся комнате.

— «Вино глумливо», сэр! «Секира буйна»!

— Аминь, — сказал Скэммелл, знающий, когда перед ним цитировали Библию.

— Три часа, сэр, Палата лордов и Палата Общин заседали! Я говорил о глумливости вина, сэр, — икнув, он подпортил своё выступление. — Пламенные уста, сэр, пламенные от духа, но не от духа Божьего. Да, сэр, — он старался стоять прямо, внезапно наполнившись силой своей последней великой и незаконченной проповеди. Гримметт толкнул его вниз.

— Жди здесь, Мистер Умеренность. Держи свою книгу наготове.

— Я плохо себя чувствую, Томас. Мне нужно моё лекарство.

— Когда все будет сделано. Когда они будут женаты.

— Венчание, да?

— Венчание.

— А! Венчание, — мистер Умеренность нахмурился, пока теребил страницы своего молитвенника.

— «Кто нашёл добрую жену», сэр «тот нашёл благо и получил благодать от Господа».

— Аминь, — сказал Скэммелл.

Мистер Умеренность ухмыльнулся ему.

«Лучше жить в углу на кровле, нежели со сварливой женой в пространном доме», — священник, казалось, смеялся над Скэммеллом, который слушал цитату, как заключенный слушает приговор.

Гримметт скучал.

— Поторопись, Мистер Умеренность. Тебе нужны имена, — он смотрел, как священник ищет нужную страницу, затем фамильярно повернулся у Скэммеллу. — Он очень хорош, сэр.

— Хорош?

— Когда нам нужно венчание, сэр. Вы удивитесь, сэр, как в канцелярском суде часто необходимо венчание, в большинстве случаев на смертном одре, и Мистер Умеренность — тот человек, который вам нужен. Видите, все дело в ответе.

— В ответе? — Скэммелл был шокирован тем, что происходило в его хорошо организованной жизни, но бессилен был сопротивляться.

Гримметт улыбнулся.

— Леди или джентльмен, сэр, должны сказать «Да», но если они не желают, для Мистера Умеренности это неважно. Он просто продолжает действовать. Не беспокойтесь, все вполне законно.

Он полез в сумку и выудил листок бумаги. Это было брачное свидетельство, внизу уже подписанное корявой подписью, гласившей «Джеймс Болсби, священнослужитель». Гримметт засунул бумагу обратно в сумку.

— Сэр Гренвиль сказал, что она будет храниться у него, сэр, — он посмотрел на священника и снова на Скэммелла. — Мне сходить за невестой, сэр?

— Мы готовы?

— Как никогда, — Гримметт вышел из комнаты.

Мистер Умеренность успешно стоял, удивлённый. И затем просиял как ангел, глядя на Скэммелла.

— Мы встречались, сэр?

— Минуту назад, сэр.

— Однажды я читал проповедь в Палате Общин, сэр, вы знаете?

От повторного прослушивания истории Скэммелла спас крик из зала, хлопок, эхом раздавшийся по пустому дому, звук волочившихся каблуков, мычание Гримметта, последовавшее за другим криком. Мистер Умеренность даже не пошевелился при шуме.

— Три часа, сэр, три часа! Но это, конечно, было до моего несчастья.

— Вашего несчастья? — Скэммелл ждал, охваченный ужасом.

— Я думаю, это, должно быть, падучая. Да. Господь испытывает своих слуг, да, да.

— Правда и ещё раз правда, — Скэммелл заламывал руки в плохом предчувствии, а затем в дверном проёме показалась борющаяся группа. Гримметт тащил за руки Смолевку, Хозяйка шлепала её, а Смолевка кричала и пыталась лягнуть своих мучителей. Мистер Умеренность не обращал ни на что внимания. Громким голосом он спросил

— Ваше имя, сэр.

— Что? — Скэммелл наблюдал за внесением своей невесты.

— Ваше имя, сэр? — резковато спросил Мистер Умеренность.

— А. Скэммелл. Сэмюэл.

— Хорошо, хорошо, — священник нашёл перо, чернила, и теперь тщательно записывал имя на страницу своего молитвенника. Скэммелл видел, что страница уже сильно исписана другими именами. Мистер Умеренность посмотрел на Смолевку, капор болтался сзади, лицо было красным в тех местах, где по нему хлопали, и мокрое от слез. — Имя невесты, сэр?

— Доркас Слайт.

— Приятное имя, да, очень приятное, — перо заскрипело.

Смолевка завизжала. Гримметт так заломил ей руки за спину, что стало больно.

— Стой спокойно, сучка! — он сильно ткнул ей в плечо пальцем. — Я сломаю тебе проклятые руки, если ты будешь сопротивляться!

Мистер Умеренность задрапировал мантию на плечах, улыбнулся им обоим и на стремительной скорости бросился в обряд венчания.

— Дорогие любящие, мы собрались здесь перед лицом Господа и перед лицом присутствующих, чтобы соединить священным браком этого мужчину и эту женщину.