Эбенизер засмеялся мрачным смехом.

— Женщина, вы больше не обладаете никакой защитой, которую могли бы предложить. Этот дом теперь собственность Парламента, народа Англии, — его голос стал громче, он хлестал по комнате. — Вы можете оставаться здесь, как говорится в законе, пока согласовывается его передача, но у вас больше нет никакой защиты, чтобы вы могли предлагать. У вас вообще больше ничего нет.

Леди Маргарет была изумлена, ошеломлена самоуверенностью, которая звучала в голосе Эбенизера. Она блефовала, возможно понимая, что если они захватят замок, ей придётся просить помощи у победителей, поскольку побежденные беспомощны.

— Граф Флитский, молодой человек, сможет обуздать вашу дерзость.

Эбенизер остановился в нескольких шагах от женщин.

— Граф Флитский, Маргарет Лазендер, будет одиноким гласом в пустыне. Ваше время подошло к концу. Не будет больше ни лордов, ни дворян, ни королей, — он повернулся, и громко крикнул. — Брат Скэммелл! Подойди сюда!

Леди Маргарет схватилась за соломинку.

— Где мой муж? Я требую, чтобы сюда привели моего мужа.

Эбенизер резко ткнул длинным белым пальцем.

— Вы больше не можете требовать. Ничего.

— Эбенизер! — Смолевка шагнула вперёд, умоляя его. — Эбенизер!

— Успокойся, — он передразнил её, а в голосе звучала ненависть. — Ты пустое место, сестрица, пустое. Тебе сделали подарок, о котором можно было только мечтать. Богатство, благословленное Богом, а ты что сделала? Ты пришла сюда, в это логово воров, в это католический двор, к нашим врагам! Не умоляй меня, сестрица.

Сэмюэл Скэммелл тяжелой походкой подошел к ним, еле поворачиваясь среди изящной мебели своим толстым телом. Было видно, что он нервничает, и не знает то ли улыбаться, то ли хмуриться, неловко держа шлем в левой руке. Ножны стучали по стульям.

Эбенизер улыбнулся.

— Твоя новобрачная ждёт тебя, братец.

Леди Маргарет толкнула Смолевку себе за спину и только открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент дверь в галерею распахнулась и в неё вбежал с мертвенно-белым, безумным лицом мистер Перилли.

— Леди Маргарет!

— Схватить его, — крикнул Эбенизер.

— Моя госпожа! — мистер Перилли увернулся от одного из солдат, но другой успел схватить его. Скэммелл остановился, ещё больше занервничав от заминки.

Леди Маргарет нахмурилась.

— В чем дело, мистер Перилли?

Эбенизер не дал ответить священнику.

— Кто это?

Казалось, мистер Перилли только сейчас заметил Эбенизера. Он стряхнул руку солдата и расправил своё черное испачканное пальто.

— Мое имя — сэр Перилли. Я имею честь быть викарием этого прихода.

Эбенизер засмеялся.

— Ты имеешь честь сосать сиську вавилонской блудницы. Что ты хочешь?

Мистер Перилли посмотрел на леди Маргарет, сложив руки как будто для молитвы.

— Сэр Джордж, леди Маргарет! — он остановился.

Леди Маргарет убрала руку с плеча девушки. Внезапно она стала очень спокойной и очень прямой.

— Продолжай, Симон. Скажи мне.

— Он мертв, ваша светлость. А ваш сын ранен, но сэр Джордж мертв. Мушкетная пуля, ваша светлость. Боже, мертв!

Каролина вскрикнула, служанки зарыдали, но леди Маргарет прикрикнула на них, чтобы они замолчали. А Смолевка застыла, вести стучали у неё в голове. Тоби ранен? Она вспомнила, что не помолилась за него этим утром и вскрикнула.

— Спокойно, Смолевка, — леди Маргарет презрительно взглянула на Эбенизера. — Я иду, молодой человек к моему мужу и моему сыну. Если вы хотите остановить меня, то вам придётся меня убить. Я не сомневаюсь, что вы способны на любую мерзость. Идем!

С этими словами она шагнула вперёд. Эбенизер посторонился, слегка улыбаясь, как будто леди Маргарет сказала ему комплимент. Он смотрел, как проходят женщины, но когда Смолевка пошла за Каролиной, он рукой похожей на клешню схватил её за локоть.

— К тебе это не относится, сестрица.

Она хотела вырваться, хотела закричать, но звать на помощь леди Маргарет в такой момент она не решилась. На Лазен Касл обрушилось несчастье гораздо значительней судьбы Смолевки. Он едва чувствовала руку брата, схватившую её. Она видела, как из комнаты уходила леди Маргарет, следуя за мистером Перилли, и беззвучно плакала о Тоби. Это её вина, только её и простит ли когда-нибудь её леди Маргарет за то, что она навлекла несчастье на Лазен, из-за того что он укрыл её и печать святого Матфея. В руках зашевелилась кошка, и она погладила её. Это остался единственный клочок любви в её рассыпавшемся мире.

Солдат закрыл дверь за женщинами. Скэммелл, наблюдавшим как они уходят, повернулся к Смолевке и нервно ей улыбнулся. Она не замечала его.

Другой солдат, обыскивающий комнаты Нового дома вошёл в галерею через западную дверь.

— Сэр?

Эбенизер посмотрел на мужчину.

— Что?

— Я нашёл место, сэр.

— Хорошо. Эбенизер посмотрел на Скэммелла. — Пойдем, брат.

Он потащил Смолевку с собой, солдаты пошли сзади, и она с трудом понимала, что происходит.

Тоби ранен, и это единственное, что она понимала.

Солдат нашёл спальню, которая находилась с западной стороны длинной галереи. Её редко использовали по назначению, потому что по вечерам она наполнялась нежным угасающим светом, и леди Маргарет любила находиться в ней перед ужином. В этой комнате Смолевка часто читала вслух леди Маргарет.

Эбенизер заглянул внутрь. Вторая дверь выходила в коридор.

— Она заперта?

— Только что, сэр, — солдат протянул ключ.

— Хорошо, — Эбенизер улыбнулся. — Входи, сестра. Полагаю, кровать удобная, — он засмеялся. Солдаты, все в долгу у сэра Гренвиля Кони, засмеялись вместе с ним. Её втолкнули внутрь.

Эбенизер улыбнулся Сэмюэлу Скэммеллу.

— Выполняйте вашу обязанность, брат, — он взял ключ от двери, открывающейся в длинную галерею, пригласил жестом Скэммелла вовнутрь и затем запер за ними дверь.

Смолевка попала в руки врагов.

18

Наступил момент, которого она всегда страшилась, но Сэмюэла Скэммелла было невозможно бояться. Он неуклюже вошёл в комнату, моргнул, когда дверь закрылась, и беспомощно встал посередине, а Смолевка отошла в нишу полукруглого окна. Она вцепилась в кошку.

— Ты не дотронешься до меня.

Он двинулся к креслу. Этим утром, страшась атаки и помня, как вокруг него свистели мушкетные пули, Сэмюэл Скэммелл оделся в полное обмундирование красномундирников; руки и бедра закрывались перехлестывающими друг друга латами, которые при ходьбе скреблись друг от друга. Он тяжело уселся в кресло леди Маргарет.

— Я не дотронусь до тебя, — его голос звучал жалко. Он запрокинул голову назад, разглядывая штукатурную роспись, крест-накрест пересекающую потолок. Вытер толстые губы, снова моргнул и покачал головой. — Я не хочу этого. Твой отец ничего не говорил мне об этом.

Из сада позади Смолевки раздались крики. Круглоголовые тащили большую пушку, но она не обратила внимания, и продолжала крепко сжимать кошку.

Она смутилась.

— Ты пришёл за мной! Это ты хотел эту свадьбу!

Он покачал головой, теперь наклонившись вперёд, пещерные тёмные ноздри вызывали у неё неприязнь, даже когда он умолял её.

— Ты не понимаешь. Это сэр Гренвиль Кони. Это твой брат.

— Мой брат!

— Да, это он заставил! — Скэммелл возмущался, и это было странно. — Ему всё дозволено. Это всё из-за печати. Всё время из-за печати. Надеюсь, у тебя её нет, — добавил он недовольно.

— Но почему? — она покачала головой. — Почему?

— Разве ты не понимаешь? Им наплевать на тебя, им наплевать на меня, их волнует только Ковенант! А если бы мы поженились, мы бы жили в Уирлаттоне, и нас оставили бы в покое. Но тебе вздумалось убежать!

Она проигнорировала его причитания. Ей вздумалось убежать, потому что она не хотела выходить замуж за этого безвольного человека, человека, который был в таком же состоянии, как и она сама сейчас. Его бьют, над ним издеваются, впихнули в эту комнату, залитую лучами утреннего солнца. Она почувствовала, как внутри неё поднимается гнев.

— А ты хотел денег!

Он хмуро кивнул:

— Но это все для тебя. Они должны быть твоими. Так говорится в Ковенанте. Деньги должны быть потрачены на тебя. Уирлаттон купил твой отец, но это дом для тебя, чтобы ты в нём жила, — он устало посмотрел на неё. — Печать у тебя?

Она не ответила. Она презирала его. А он почти плакал.

— Мне все равно, Доркас, мне все равно. Отдай им печать. Отдай её им! Я скажу им, что мы женаты по-настоящему. Именно этого они хотят, и ты сможешь уйти. Правда! Ради бога, я обещаю тебе. Сэр Гренвиль украдет половину денег, больше чем половину, но тебе достанется остальное. Я хочу только спокойствия.

— Боже мой! А ты подумал, чего хочу я? — она подумала о Тоби, жив ли он или истекает кровью на задымленном дворе. — Это ты сделал! Ты хотел денег!

— Я хочу спокойствия.

— Это теперь ты хочешь спокойствия. Потому что испугался! Надо было раньше об этом думать. Чтоб ты провалился, Сэмюэл Скэммелл! Вместе со своей хилостью.

Он смотрел на неё, она стояла у окна, лучи солнца подчеркивали её красоту, и покачал головой. Он уже сдался, он был опустошен. Его кинули в бушующую воду, и его единственное желание было не утонуть. Даже его вожделение к Смолевке улетучилось, забылось. Он опустил голову на руки, как будто хотел заглушить её голос.

Но она не оставила его в покое.

— Ты ничего не хочешь? Именно этого ты желаешь? — она видела, что он кивнул, почти незаметно. — Тогда вытащи нас обоих отсюда. Ведь у тебя есть меч, не так ли? И пистолет? Тогда сражайся, Сэмюэл Скэммелл. Сражайся, чёрт тебя побери! Мне наплевать на деньги, мне наплевать на печать, но мне не наплевать на свою жизнь. Помоги мне хоть раз для разнообразия. Или меч у тебя только для украшения?