— Мой друг, мой друг.

25

Лондон гудел. Ведьма исчезла, сбежала из самого Тауэра, и армия обшаривала город с тщательностью, сдерживаемой только подозрением, что она давно ускользнула. Церкви были полны, проповедники разлагольствовали, что бог защитит свой народ от дьявола, и в то же время каждое убитое тело, найденное на рассвете, приписывалось дьяволу, бродящему по улицам.

Мардохей Лопез, завтракая наутро после длинного долгого разговора со Смолевкой, наблюдал, как на противоположном берегу реки солдаты обыскивали причалы. Он улыбался.

— Им предстоит длинный, бесплодный день.

— Как большинство у солдат, — проворчал Деворакс.

Лопез посмотрел на красные глаза Вавассора Деворакса и его кислый вид.

— Не удалась ночка?

— Нельзя сказать, что не удалась вся, — Деворакс глотнул воды и сморщился. — Проклятье, я становлюсь слишком старым для всего этого. Ну, что нужно делать?

Лопез отхлебнул чай. Это было роскошью, в которой он не мог себе отказать.

— Я хочу, чтобы в Оксфорд передали записку. Можешь попросить кого-нибудь из своих людей сделать это?

— Они это делают постоянно. Для чего?

Лопез рассказал Девораксу о сэре Тоби Лазендере, и вояке не понравилось то, что он услышал.

— Думаешь, она поедет к нему?

— Если он захочет, — Лопез подул на чай. — Если бы я заключал пари, то я бы сказал, что ещё до зимы она станет леди Лазендер.

Деворакс подождал, пока Марта Ренселинк принесёт еды. Когда экономка ушла, он со злостью сказал:

— Она дура! Ей нужно ехать в Амстердам. Там она будет в безопасности.

— Она поедет в Оксфорд, — Лопез аккуратно выловил чаинку из чашки. — Ты сможешь отвезти её туда?

— Ты манипулируешь мной, Мардохей, а я пляшу перед тобой на задних лапках. Полагаю, ты вернешься в Амстердам?

— Когда она уедет. Да.

— И оставишь меня здесь, — голос Деворакса звучал угрюмо. Он тыкал в жареные яйца и смотрел, как жёлток бегает по оловянной тарелке, затем посмотрел на чай Лопеза. — Я не понимаю, как ты пьешь эту дрянь, — он собрал месиво из яиц на кусочек хлеба. — Итак, мне нужно собрать печати, да?

— Если сможешь.

— Я смогу, Мардохей, смогу. Потребуется время, но я смогу, — на изуродованном лице появилась саркастическая тайная улыбка, такая же тайная, как и его планы относительно драгоценностей Ковенанта. Вавассор Деворакс готовился к войне.

Сэр Гренвиль Кони скулил от боли.

— «» — «» — «»—

— Сэр Гренвиль! Тихо! Я прошу вас, сэр, тихо! — доктор прижимал ланцет и наблюдал, как кровь течет в серебряную чашу. Во время кровопускания у богатых клиентов он всегда использовал серебряную чашу, это показывало, что даже во время болезни они получали самое лучшее обслуживание. Доктор Чендлер покачал головой. — Густая, сэр Гренвиль, очень густая.

— Болит! — простонал сэр Гренвиль.

— Недолго, сэр Гренвиль, недолго, — Чендлер ободряюще улыбнулся. — Прекрасный денек, сэр Гренвиль, замечательный. Может быть, прогулка по реке освежит вас?

— Ты дурак, Чендлер, абсолютный дурак.

— Все что угодно, сэр Гренвиль, все что угодно, — доктор вытер кровь с раны.

Открылась дверь, и вошёл Эбенизер Слайт. Тёмные глаза непроницаемо смотрели на сэра Гренвиля

— Коттьенс шлет извинения.

— Коттьенс — это куча навоза. Хватит топтаться, болван! — последние слова относились к доктору, который пытался выдавить ещё немного крови из пореза на плече сэра Гренвиля. Сэр Гренвиль натянул рубашку и куртку, свесил ноги на пол и застонал. Его живот бился в агонии, не затихая с того момента, как девчонка ускользнула из Тауэра. — Ну?

Эбенизер пожал плечами.

— Кажется, Лопез не болен. И, кажется, его нет дома, — он саркастически улыбнулся. — Коттьенс говорит, что взятка, которую он использовал для получения этой информации, не будет входить в ваш счёт.

— Как любезно с его стороны, — фыркнул сэр Гренвиль. Он замахал доктору, чтобы тот вышел из комнаты, захватив льняную материю и серебряную чашу. — Значит, это Лопез.

— По-видимому.

— И, несомненно, гадкая девчонка уже в Амстердаме.

Эбенизер пожал плечами.

— По-видимому.

— По-видимому! По-видимому! Что те лодочники говорят?

Нашли лодочников, которые перевозили Смолевку. Их рассказ, вытянутый из них под страхом пыток, никак не помог прояснить ситуацию. Эбенизер, хромая, подошел к стулу.

— Они отвезли их к Пивной пристани.

— А потом?

— Ничего, — Эбенизер даже не пошевелился, рассказывая о своей неудаче.

— А карета, вероятно, отвезла их на корабль на другой пристани, — сэр Гренвиль потёр плечо, жирное белое лицо перекосилось от боли. — Сукин сын, еврей! Нам нужно было перебить их всех, а не высылать. Проклятье!

Эбенизер стряхнул пыль с черного рукава.

— Будьте благодарны, если только еврей. Судя по вашему рассказу, Аретайн был бы ещё хуже.

Пять дней сэр Гренвиль жил в постоянном страхе, что Кит Аретайн воскреснет из мертвых. Извинения Коттьенса рассеяли эту тучу, хотя сэр Гренвиль окружил себя постоянной охраной и редко выходил из дома. Жабоподобное лицо смотрело на Эбенизера.

— Убедись, что твой проклятый дом хорошо охраняется.

— Хорошо.

Эбенизер на деньги Ковенанта купил себе огромный дом на берегу реки в деревне Челси. Сэру Гренвилю, сделавшему молодого человека своим наследником, это не понравилось, но он гарантировал Эбенизеру независимость.

Сэр Гренвиль оттолкнул бумаги, которые секретарь положил перед ним.

Ну, и что делать теперь?

Эбенизер улыбнулся.

— По крайней мере, спасали четверо. Одного можно найти.

— В Амстердаме? — презрительно спросил сэр Гренвиль.

— Я думаю, надо объявить о вознаграждении. Двести фунтов за любую информацию о её нахождении.

— И к чему приведет это доброе дело? — из-за пульсирующей боли в животе сэр Гренвиль был в дурном настроении.

Эбенизер пожал плечами.

— Это может привести к ней. А потом мы убьём её, — тёмные глаза смотрели на сэра Гренвиля. — Вам следовало разрешить мне сделать это раньше. Вы слишком впечатлительны.

Сэр Гренвиль проворчал:

— В следующий раз я убью её сам. Вырву из груди проклятое сердце, — он кивнул. — Объяви награду. Тебя одолеют дураки, которые будут пытаться проложить путь к двум сотням фунтов.

Эбенизер улыбнулся.

— С дураками я справлюсь.

— Это правда, — сэр Гренвиль повернулся в своём специально широком и мягком кресле и посмотрел на двоих вооружённых мужчин, находившихся в его саду. — У нас есть четыре года, Эбенизер, пока этой сукиной внебрачной дочери не исполнится двадцать пять. Четыре года!

— Этого достаточно.

— Найди и убей её, — сэр Гренвиль развернулся обратно, выпученные глаза вперились в Эбенизера. — Потому что ни один не получит эти печати. Ни один!

Это было правдой, думал Эбенизер. Никто не приблизится к сэру Гренвиллю, не пройдя мимо какого-нибудь одного, а то и больше из двенадцати вооружённых стражников, которые постоянно находились внутри дома. Даже Эбенизер не носил оружия в присутствии сэра Гренвиля. Печати были в надежном месте, знал Эбенизер, поскольку сам мечтал украсть оттиски с печати святого Марка. Он выжидал момент, но тот никак не наступал.

И Эбенизер все ещё мечтал о владении Ковенантом. Его сестра, незаконнорожденная сестра, не должна владеть им. Она недостойно растранжирит все деньги, а сэр Гренвиль, думал Эбенизер, уже не успевает за ходом истории.

Нет, размышлял Эбенизер, спускаясь к лодке сэра Гренвиля, только он один заслуживает Ковенанта. Он возьмет деньги и использует их для обретения власти, с помощью которой он изменит Англию. Он превратит её в страну дисциплинированных пуритан под руководством людей со сдержанными взглядами, и печати Ковенанта помогут ему в этом. Он не знал как, но знал, что это будет. Это — его предназначение, его миссия, и он исполнит её.

— «» — «» — «»—

Прошло три дня. Сидя у окна в доме на Саусворк, Смолевка услышала, как отворилась дверь. Она полагала, что зашел Лопез после полуденного сна, но грубый голос Вавассора Деворакса напугал её.

— Для тебя прибыли добрые вести.

Она уронила книжку, повернулась и увидела Вавассора, саркастически улыбающегося ей. Он был небрит, и она подумала, не стал ли он снова отращивать бороду.

— Сэр?

— Мейсон вернулся из Оксфорда, — Деворакс опустился в кресло. В руке он держал бутылку с бренди. — Хочешь отпраздновать со мной?

Она покачала головой.

— Добрые вести для меня?

— Сэр Тоби Лазендер и его мать с нетерпением ждут твоего прибытия в Оксфорд. Желают видеть тебя, — он налил бренди в оловянную кружку. — Кажется, им не терпится тебя увидеть, — он наблюдал, как она обрадовалась. Она просто светилась от счастья. Деворакс кисло спросил её:

— Тебе так хочется уехать от нас?

— Нет, сэр. Нет, — ей было неловко в присутствии солдата. Она чувствовала, что он презирает её наивность, даже дразнит. — Вы были очень добры сэр.

— Ты хочешь сказать, что это Мардохей был очень добрым, — Деворакс выпил и вытер рот. — Он будет скучать по тебе, — Вавассор мрачно хохотнул. — Думаю, он видит в тебе дочь, которую потерял.

— Потерял?

— Сгорели заживо. Она и её мать, — жёстко сказал Деворакс. — Вот почему он больше не живет в деревянных домах нигде, — он увидел выражение на её лице и рассмеялся. — Не стоит расстраиваться. Это было давным-давно.