Мои чувства к ней противоречат здравому смыслу, собственным клятвам и обещаниям, гордости, в конце концов. Десять лет прошло, должен был давно её позабыть, вытравить из себя все эмоции еще в тот день, когда стал свидетелем предательства, растоптать, посыпать землей и вколоть крест на этом месте. Но нет же, смотрю на нее, понимая, что ничего не похоронено, все здесь – на поверхности.




Алена

Клим сделал все, чтобы воплотить в жизнь сказанное. Несмотря на то, что я выросла с бабушкой и мы были довольно стеснены в средствах, привычка откладывать деньги на «черный день» у меня так и не появилась. Да и бабушка, учитывая нестабильную экономику нашей страны, не любила хранить накопления под матрасом, потому что завтра могло так случиться, что на эти деньги можно будет купить только туалетную бумагу. А можно не покупать и использовать их вместо нее.

Кузнецова сказала, что будет подкидывать мне работу, но рекомендовала пока не высовываться, обосновывая это тем, что мой стиль изложения можно легко вычислить. Я так не считала, не сомневаясь, что смогу мимикрировать под манеру письма других журналистов и менять свой стиль, что делала неоднократно, подрабатывая на фрилансе.

Кинула по всем социальным сетям, где была зарегистрирована, сообщение о том, что ищу работу, и ответы от знакомых не заставили себя ждать. Я не относилась к тем людям, которые гнушаются браться за какое-то дело, считая его ниже своего достоинства. А на голодный желудок о достоинстве и не вспоминается, особенно, когда из-за его наличия рискуешь остаться без крыши над головой.

Пришло входящее сообщение от старого знакомого, который работал моделью, а в нехлебные периоды подрабатывал официантом. Он поинтересовался, не соглашусь ли я провести репортажную фотосъемку на светском рауте.

«Ваня, у меня так мало денег, что я готова танцевать стриптиз», – набрала ему в мессенджере, вспоминая недавний опыт. Там, конечно, стриптиз танцевать не пришлось, но то, что я творила с Климом, было за гранью дозволенного.

«С удовольствием бы на это посмотрел», – пришел тут же ответ с кучей веселых смайликов.

«Ну, конечно, кто бы сомневался», – улыбнулась я, читая. Следом пришло сообщение с адресом, по которому мне нужно явиться с фотоаппаратом, и описание дресс-кода обслуживающего персонала, к которому я в этот день буду причислена.

Ваня знал, что фотосъемка была моим хобби, которое неплохо у меня получалось. Я умела видеть красоту людей и ловить её в моменте, но до сих пор денег мне этот процесс не приносил. Отказываться от не самой пыльной работы было бы в моем положении крайне глупо.

Цвет форменной одежды для обслуживающего персонала был черный, и я выбрала соответствующее платье с белым воротничком, делавшее меня похожей на выпускницу института благородных девиц. Черный не был моим выигрышным цветом, не самый удачный выбор для рыжей, поэтому особого разнообразия подходящих по случаю нарядов у меня не было.

Вечеринка в Барвихе была в разгаре, когда меня одолели две модели человека не совсем разумного, терроризируя мой фотоаппарат. В этих прекрасных представительницах рода человеческого всё было «слишком»: слишком большие груди, слишком длинные ресницы, слишком утиные губы. Словом, всем своим видом они показывали, что деньги спонсоров вложены не зря. К счастью, таких вульгарных дам на вечере было мало, но именно мне они попались. Краем уха я слушала их щебетание о гостях вечера и возможном улове по его итогу.

– Говорят, Клим Самгин должен явиться сюда со своей невестой, – произнесла блондинка с львиной гривой.

Я замерла, перестав их щелкать, чувствуя, как от этой новости тошнота подкатывает к горлу. Должна была понимать, что он не один, что такой, как Клим, вообще никогда не будет один. Но слово «невеста» раскаленным металлом прошлось по самому сердцу. Кусаю губы от этой боли, не зная, как себя собрать.

–  Самгин? – хлопает ресницами её подружка. – Как странно, я пыталась пересечься с ним в Лондоне, но это почти нереально, он неуловим.

Блондинка замечает, что я просто стою рядом, опустив руки, и указывает мне, чтобы я не бездельничала. Хотелось сказать всё, что я думаю об этих рабочих девицах, но получить по итогу вечера свой заработок хотелось еще больше.

К этому моменту я уже успела запечатлеть многих гостей и точно знала, что моего старого знакомого среди них не было. Если бы не вознаграждение, которое мне должны были заплатить, я бы, наверное, тут же сбежала отсюда. Но сейчас деньги были мне необходимы, и я постаралась отвлечься, рассматривая гостей.

Оборачиваюсь, словно я железо и меня магнитом притягивает. Стоит. С невестой. Замерла, рассматривая их через объектив, боясь, что если уберу фотоаппарат, то слишком многое по моему лицу будет видно. Спутница Клима манерно выставляет свою идеальную загорелую ножку из бледно-розового платья, и я, вроде, должна сейчас сфотографировать эту пару.

Оба такие невыразимо прекрасные, что аж противно! Его невеста именно такая, какой я себе и представляла, девушку, что должна быть рядом с ним. Платиновая блондинка с прямыми блестящими волосами, стройная и высокая, без какого-либо видимого изъяна во внешности. Лицо, кажется, не тронутое пластическими хирургами, совершенно в своей естественной красоте.

И Клим рядом с ней, как Кен с Барби, в этой белой рубашке, расстёгнутой на несколько пуговиц от горла, с закатанными по локоть рукавами, словно чихать он хотел на весь строгий дресс-код мероприятия.

Он выглядит таким счастливым рядом с ней, прямо светится, точно внутри лампочку Ильича зажгли. Убираю камеру. Пусть кто угодно другой снимает этих двоих, не хочу, чтобы в моем фотоаппарате были их фото. Его с любой другой женщиной.

Вечеринка не была камерной, она буквально кишела приглашенными на мероприятие, а потому я рассчитывала затеряться в толпе.

Ко мне подошел Ваня, держа в руках поднос с канапе.

– Чего грустишь, подруга? – весело подмигивает он мне со своей очаровательной улыбкой, которой покорил всех замужних гранд-дам вечера. Не удивлюсь, если одна из них проведет с ним эту ночь.

Пытаюсь стереть обреченное выражение с лица, как можно шире растягивая губы в неестественной улыбке.

– Я голодная, уставшая и трезвая среди этого богатого пьяного сборища.

Ваня взял со своего подноса двумя пальцами одно из угощений и попытался его мне скормить. Не знаю, видел ли кто-то этот процесс, но мне оставалось лишь, давясь смехом, быстрее проглотить еду.

– Сумасшедший, – не сдерживаясь, смеялась я, чувствуя, что смех мой немного истерический. Эмоции на грани. Еще пара стрессов, и моя нервная система прикажет долго жить.

Смотрю на него, размышляя, до чего он красивый парень. Светлые, выгоревшие на солнце волосы, золотистая кожа, ярко выделяющиеся на смуглом лице светло-серые глаза и покрытые татуировками руки, сейчас скрытые под формой официанта. Мы познакомились, когда его пригласила редакция в качестве модели, и мы всем женским коллективом имели возможность изучить, что вытатуировано на его предплечьях.

Иван наклоняется к моему уху и доверительно сообщает:

– У меня спрятана одна бутылка дорогого шампанского, предлагаю выйти к черному выходу и опробовать.

Моё настроение было весьма паршивым, поэтому, посчитав, что отработала этот вечер сполна и имею право на передышку, я согласилась и начала прокрадываться к означенному месту.

По пути я искала гостей, которых могла пропустить, пока не встретилась глазами с Климом. С высоты своего роста он смотрел на меня поверх других людей, словно сейчас здесь никого не было, кроме нас: ни этих людей, стремившихся поздороваться и пообщаться с ним, ни девушки, льнувшей к нему, будто выбивая себе место под солнцем.

Застыла, не смея пошевелиться, нежась в ласке этого взгляда. Наваждение длилось доли секунд. Он смотрел на меня, как раньше, когда я знала, что он меня любит и ему на целом свете больше никто не нужен. Кто-то задел меня плечом, и сказка закончилась. Когда я вновь посмотрела в его сторону, он уже был увлечен своим окружением.




Через двадцать минут мы вместе с Ваней поглощали из горла сладкие пузырьки «Дом Периньон», курили на двоих его сигаретку и хохотали, обсуждая пафосных, оторванных от жизни гостей вечера, находясь на узком внутреннем дворике, предназначенном для разгрузки продуктов. Чтобы захмелеть, мне всегда было достаточно только понюхать пробку, а если учитывать, что сегодня я почти ничего не ела, кроме мизерного канапе, сейчас я была очень веселой, расслабленной и пьяной. То самое состояние, которое мне было необходимо получить после событий, минувших с возвращения Самгина.

Ваня одной рукой упирался в стену над моим плечом, а другой держал шампанское, пока я неуклюже, теряя капли, пила из горла, затягиваясь табаком с мятным послевкусием.

Раньше алкоголь был для меня табуирован, я возвела его в ранг особо опасных веществ, боясь повторить судьбу мамы. Находясь в Штатах в гостях у сестры, я поделилась с ней своими опасениями, что вызвало у Лады приступ гнева.

– Глупая моя, ты совсем не такая, как она! – сестра была одним из самых позитивных людей в моей жизни и видеть её раздражение было очень непривычно для меня, она почему-то неожиданно обняла меня, укоряя за возникшие мысли. – Ни ты, ни я не должны быть скованы её пороками. Она просто была слабой, а мы не такие. Ты не такая.

Лада настояла на визите к психологу, с которым мы много часов говорили на темы, являющиеся для меня болезненными триггерами. От Клима это меня не излечило, но к воспоминаниям о родителях я стала относиться спокойнее. Как показал опыт, ни сигареты, ни спиртное не вызывали у меня зависимости. Только высокий парень с глазами-омутами.