– Похоже на типичную женскую месть, – пожимаю я плечами, – да и, откровенно говоря, его невеста мне не показалась достаточно адекватной.

Подруга строит предложение, состоящее исключительно из матерных слов, но я даже не обращаю на это внимания, пребывая в ступоре.

– Ты уже рассказала ему об этом?

Смотрю на неё с недоумением.

– И что я ему скажу, по-твоему? Что его сумасшедшая будущая жена прислала мне обезглавленную кошку и сказала, что меня ждет аналогичное будущее?

– Естественно! Может, это раскроет ему глаза на её натуру. – Марина начинает фотографировать коробку и несчастное животное как вещественные доказательства. – И еще неплохо бы написать заявление в полицию об угрозе убийством. На твоем месте я бы не стала выбрасывать коробку.

– Я тебя умоляю! Можно подумать, ты не знаешь, как работают наши правоохранительные органы! – махнула я рукой.

Мы отвезли труп животного в крематорий, но возвращаться в квартиру, которая пропиталась смрадом, вовсе не хотелось, и одну ночь я трусливо провела у подруги, пока квартира проветривалась. На самом деле мне больше всего на свете хотелось бежать к Климу и искать защиты за его широкими плечами. Но это было бы так похоже на капитуляцию! Мне никогда не удавалось противостоять ему, а окажись я в очередной раз наедине с ним, значило бы, что я молчаливо соглашаюсь стать его любовницей.

Хотелось вычеркнуть этот случай из головы, но после него на мою электронную почту стали методично поступать необычные письма с угрозами. Они меня не сильно пугали, я все же не теряла надежды на то, что этот «некто» не собирается исполнять все, что красочно было описано в электронных сообщениях. А воображения у их автора было не занимать!

Строила альтернативные версии, исключая из круга подозреваемых Диану. Моя работа по Васильеву продвигалась весьма вяло, но все же он еще мог обнаружить доказательства моего проникновения в свой кабинет. Я почти не сомневалась, что сработала тогда грязно и он сможет меня вычислить, однако все же эти угрозы не были похожи на действия военного человека такого ранга. Если бы мне что-то светило с его стороны, то это определенно выглядело бы иначе.

Несмотря на мою показную смелость перед подругой, во мне поселился страх, я бы и вовсе не выходила из дома, но затворничество порой становилось просто невыносимым. Мне не требовалось постоянное общение с людьми, но все же хотелось видеть, что где-то рядом со мной кипит жизнь, поэтому каждый день выбиралась в какое-нибудь крупное кафе, занимаясь там работой, но всё же стараясь уходить оттуда до наступления сумерек.

Кошмары меня не мучили, но сон стал тревожным и чутким, заставляя просыпаться по ночам от любого шороха, в страхе, что кто-то пытается проникнуть в квартиру, а потом подолгу разглядывала тени на стенах, не в силах уснуть, пока не приходило утро и страх не отступал.

Мое терпение лопнуло в тот день, когда меня едва не сбила машина. И это была не оплошность водителя и не моя рассеянность. Каждый день я совершала пробежку в одно и тоже время, редко меняя свое расписание, незначительно корректируя маршрут. Пробегала мимо пруда Новодевичьего монастыря, потом – по зебре по Савинской набережной в сторону Дома Правительства и обратно, пока в голове не оставалось мыслей. Сердце размеренно билось в привычном ритме, кроссовки ударялись об асфальт, знакомые лица бегунов кивали приветствуя, проносясь мимо меня, а в ушах биты ударяли по барабанным перепонкам.

Я перебегала дорожный переход, когда чей-то белый «Мерседес» на всей скорости несся прямо на меня. Замерла, как испуганный заяц, на переходе не понимая, почему машина не останавливается и не сбавляет скорость. На какой-то миг я поняла, что от страха меня просто парализовало, и лишь в последний момент, услышав крик какого-то мужчины, я сдвинулась с места и побежала со всех ног с дороги. Автомобиль промчался на огромной скорости, оставляя после себя лишь ветер и шум двигателя. Было так жутко от того, что меня только что едва не раскатало по асфальту, что я даже не догадалась посмотреть номера машины.

В тот же вечер, я позвонила Максиму и договорилась с ним о встрече. Пока осень еще не вступила в свои права и в Москве было тепло, мы заняли столик на террасе кафе, потягивая капучино, и я коротко, без подробностей, пересказала творящийся в моей жизни бедлам. Первым его вопросом был, почему я до сих пор не рассказала об этом Самгину.

– Ну что я могу ему рассказать! У меня нет никаких доказательств, знакомый компьютерщик сказал, что письма отправляют с плавающего ай-пи. Что бы я ни сказала, обвиняя её, это будет выглядеть так, будто я пытаюсь расстроить их свадьбу.

– Алена, ты такая правильная дурочка и такая глупая умница! Кто бы тебе ни угрожал, Самгин сможет тебя защитить.




Я закрыла лицо ладонями, всхлипывая, испытывая какую-то безграничную усталость и безнадежность. Клим больше не искал встреч со мной, возможно, получив желаемое, я перестала быть ему интересна. Пресытился? И то, как он все это время вел себя, только подтверждало мои выводы.

Сначала он наказывал меня в доме генерала с последующей попыткой заплатить мне за это совокупление, обойдясь со мной, как с дешёвкой, потом в моей квартире предложив мне роль любовницы, с той лишь разницей, что он больше не заводил разговора об оплате ночей со мной. Но его действия явно были продиктованы тем, что он хотел наесться мною досыта, а потом идти в свой дом к другой женщине, потешив своё эго тем, что я получила заслуженные оплеухи и знаю свое место.

– Ну, перестань, детка, ты же знаешь, Самгин сам будет изводить тебя до посинения, но другим в обиду никогда не даст.

– Макс, он же женится. Как я могу пойти к нему и о чем-то просить? – устало открываю лицо, вытирая предательские слезы.

Макс пересаживается на одну сторону со мной и обнимает плечи.

– Если нужно, я готов вновь рискнуть своим здоровьем и появиться на его пороге с тобой, чтобы объяснить остолопу, что всё, что он видел, было срежиссировано его отцом.

Смеюсь сквозь слезы, думая, что если Клим увидит Макса, то и слушать не станет, а вновь попытается порвать бывшему другу селезенку.

– Нет, спасибо, у меня пока нет желания навещать тебя в хирургии.

Не знаю, каким образом, но наши с Климом фотографии в тот день, когда он вел меня в свой номер, попали в желтую прессу, и я стала целью своих же коллег. Обложка популярного и грязного издания гласила, что Самгин водит к себе девушек, пока дома его дожидается невеста. Мою личность без труда установили, и фамилия «Комар» была указана рядом с его. Статья в желтой газетенке привела меня в панику. В ней меня выставили очередной беспринципной охотницей за богатыми мужчинами. Вторым ударом для меня стало опровержение, которое дал Клим с Дианой.

Они вместе чуть ли не пресс-конференцию собрали, чтобы развеять слухи о романе молодого преуспевающего бизнесмена с олимпийской чемпионкой, которая не так давно была замечена в компании другого завидного жениха – Андрея Самойлова. Один из интернет-порталов освещал это мероприятие, и я с болью в сердце наблюдала за тем, как Самгин шутя признается, что я лишь его старая знакомая, чей номер был снят в том же отеле, и он великодушна меня до него проводил – мне было бы смешно, если бы не было так горько. А он и его невеста любят друг друга с каждым днем все сильнее и приглашают некоторых представителей прессы на свою свадьбу, которая должна состоятся меньше чем через неделю на озере Комо.

До этого момента, я почти не сомневалась, что Клим сам отменит свадьбу. Для меня было очевидно, что у него нет настоящих чувств к невесте, и после того, как мы были вместе, мне казалось, он должен еще сильнее понять это. Но, видимо, в его голове была совсем другая картинка. Теперь же мне стало по-настоящему страшно, что я могу его действительно потерять. С той секунды как он наденет на безымянный палец золотое колечко, мне придется вычеркнуть его из сердца.

Я была тем самым ребенком, мать которого бросил отец ради другой женщины, и мысль о вторжении в чужую семью, вызывала у меня неподдельный ужас.

Время текло с оглушающей скоростью, пока я набиралась смелости, чтобы прийти к Самгину за решающим разговором. Учитывая, что свадьба планировалась на севере Италии, я могу просто не успеть застать его, и тогда придется, как в романтической комедии, лететь в другую страну, и перед тем, как жених скажет «да», выкрикнуть, что я против этого брака. Жаль только, что моя жизнь совсем не похожа на этот жанр, топя меня в драме.

На фоне творившегося во мне хаоса, вынужденного затворничества и тишины со стороны Клима нежданное появление Андрея с очередной охапкой цветов было совсем некстати. Желания его видеть у меня так и не появилось, в своих раздраенных чувствах я пока не была готова к общению с мужчинами, нацеленными на романтический лад. К тому же после его грубости на веранде у Васильева я не очень-то ему доверяла, чтобы отворять перед ним дверь своего дома.

Попросила Андрея уйти, и, поспорив со мной некоторое время, он все же удалился. Точнее, мне так показалось, потому что, стоило мне выйти из подъезда, как я обнаружила его припаркованную машину, и, заметив меня, он сразу же вышел из нее.

– Алена, пожалуйста! – Самойлов попытался удержать меня за руку, но, увидев мой напряженный взгляд, сделал несколько шагов назад, подняв на секунду ладони вверх, показывая, что «безоружен». – Давай поговорим где-нибудь, прошу!

Не отстанет ведь! Зашли в кофейню неподалеку, куда я собиралась пойти перекусить. В холодильнике, кроме льда, покрывшего морозилку, и открытой банки оливок, ничего больше не было – хозяйка из меня никудышная. К его чести, он не отвлекал меня от обеда, молча наблюдая, как я его поглощаю. Рассматриваю его; похоже, Клим, узнав о поведении Андрея, решил не пачкать руки, ибо Андрей был вовсе не похож на жертву чужих кулаков. Мне не хотелось, чтобы его избили, но обратное лишь подтверждало, что я действительно стала Климу безразлична.