Мы с Дианой должны были присутствовать на благотворительном вечере, в организацию которого она вложила много времени и сил, а я, соответственно – денег, и несмотря на то, что выходить вместе в свет я больше не планировал, однако, на нем должны были присутствовать люди, с которыми я хотел пересечься.

Все в жизни шло шиворот-навыворот.

Отправив Диану с водителем, я вызвал такси и добрался до своего отеля после этой дурацкой вечеринки, где мне в очередной раз пришлось наблюдать за фальшивостью моей Птички. Стоило посмотреть на неё, как перед глазами возникала она с Максом, и все моё нутро выворачивалось наизнанку, а по обнаженной, не защищенной кожей плоти воспоминания капали разъедающей серной кислотой.

Я жалел, что не набил Андрею физиономию в тот день, когда предложил ему поговорить по душам. К сожалению, коли мне пришлось сегодня вновь лицезреть их вдвоем, он не сделал из нашего разговора соответствующих выводов. Тогда казалось, что вред его здоровью не то что принесет мне в полной мере удовлетворение, захотелось обойтись с Самойловым иначе, чтобы у Алены не возникло желания с связываться с ним. Если у него не будет денег, у Алены не будет стимула видеться с ним. Разве не так?

Поэтому решение нанести ущерб его бизнесу показалось мне куда более верным и взвешенным. Предупредив его, чтобы он не приближался к Алене, я отдал распоряжение юристам найти любые лазейки в его ведении бизнеса, чтобы нанести урон не только его профессиональной деятельности, но и деловой репутации. Мне хотелось его уничтожить, и эта мысль грела и радовала меня. Сравнять с землей только за то, что он посмел посмотреть в её сторону. Какой бы она не была.

Добравшись до своего номера, я ослабил узел галстука, чувствуя напряжение, копившееся во мне весь вечер, с того момента, как увидел Алену с Андреем. Мне хотелось избавиться от воспоминаний, и я не придумал ничего лучше, как предаться гедонизму, топя свои муки в бокале виски. Когда в мою дверь раздался стук, осознавал, что добился своего: мысли утратили четкость, а чувства – остроту.

Алена топталась на пороге с таким видом, будто в любой момент готова дать дёру. Меньше всего сейчас мне хотелось видеть рядом с собой это наказание.

– Что ты тут делаешь? – интересуюсь, глотая алкоголь.

Мой резкий вопрос и тон явно ослабили её решительность, она дернулась, отступая назад. Ухватил её за руку и затащил в свой номер, прижав к двери, чувствуя острое дежа вю, вспоминая, что подобная встреча между нами, уже была. Ненавижу её всем сердцем, но тело говорит об обратном.

– Ты пьян, – констатирует она разочарованно, проскальзывая мимо меня в глубь номера.

– На тебя сил хватит. Ты же приехала сюда чтобы поучаствовать в моем мальчишнике? – Неодобрительно киваю на её вечерний наряд, не подходящий для того, чтобы выпрыгнуть как стриптизерша из праздничного торта: впрочем, если она вылезет из платья, то более чем сойдет.

Алена растерянно осматривает мой пустой номер, в котором очевидно ни о каком мальчишнике речи не идет, и обхватывает свои плечи, будто ей неожиданно становится холодно. Алкоголь немного притупил злость, иначе мое поведение с ней сейчас было совсем иным.

– Я пришла поговорить с тобой, – произносит она нерешительно, глядя на меня, очевидно, в чем-то сильно сомневаясь.

– О чем же?

Незваная гостья молчит с минуту, прикусывая нижнюю губу, пока та не белеет.

– О том, что произошло десять лет назад. – Она впивается в меня взглядом, будто от нашего зрительного контакта что-то изменится.

Я опускаю веки, испытывая омерзение от этой темы и той лжи, которая сейчас на меня польется сквозь эти прелестные розовые губки. Мне не хочется выслушивать ее сценарий, потому что меня не волнуют обстоятельства совершенного много лет назад проступка, а в свете последних событий её визит даже не кажется странным. Лицемерная маленькая дрянь!

Раньше мне хотелось держать её рядом с собой на коротком поводке, трахать, когда возникнет такое желание, и отправлять восвояси, как только надоест. Да вот незадача: не уверен я в том, что у меня будет этот поводок в руках, а не ошейник на собственной шее. Поэтому избавиться от нее кажется сейчас единственно верным решением.

Предлагаю ей выпить, и она соглашается, забирая дрожащими пальцами у меня бокал, из которого я пил. Что ж, возможно, с меня на сегодня хватит. Не хотелось бы утром обнаружить, что я убил Алену за её вранье в припадке гнева.

Она делает большой глоток виски, потом еще и еще, пока бокал не пустеет. Смотрю с интересом, гадая, какую версию событий сейчас услышу. На щеках девушки появляется румянец, глаза немного слезятся от выпитого, но становятся более ясными. Смелыми.

– Когда я вернулась тогда домой, перед твоим отъездом, оказалось, что бабушка попала в больницу. – Моя гостья начинает ходить по гостиной из угла в угол, не смотря на меня. – Я очень испугалась, врачи сказали, что они не могут предложить лечение в России. Несмотря на все наши попытки найти врача, готового нас лечить, мы везде получали отказы. Выход был один: искать клинику за границей.

Я слушаю её монолог, не двигаясь. Внутри ни чувств, ни эмоций. Пустота.

– Ты тогда сам сказал, что разорвал связь с отцом. – Она наконец, поднимает, на меня глаза, спотыкаясь о мой холодный взгляд, сбивается, но все же продолжает свой бессвязный рассказ. – Я сомневалась, что у тебя могла оказаться тогда нужная сумма, но при этом знала, что, если попрошу у него денег, он точно сможет их дать. Но если бы я рассказала сначала тебе, а ты… ты не смог бы мне помочь, тогда обратиться к нему я бы уже не посмела, ведь мы оба знаем, какую плату он бы мне выставил – разрыв с тобой. И он у меня её забрал. А с Максом... с ним у меня ничего не было, это было подстроено...

Она смотрит на меня своими кристально чистыми голубыми глазами, кажущимися такими невинными и честными, что мне хочется ей верить.

– Замолчи.

Думал, смогу это вытерпеть, но больше нет сил слушать этот бред.

Она застывает и медленно закрывает рот, не понимая моей реакции.

– Зачем ты сейчас пришла?

Алена вновь набирается смелости, не замечая возведенных мной стен, и подходит ко мне на опасную близость. Замираю, сжимая кулаки.

– Не женись, прошу тебя, – Она тянется к моему лицу и осторожно касается холодными пальцами щеки, с ходящим под ней желваком. – Эта ошибка погубит нас.

Склоняю голову набок, не убирая её руки, которая соскальзывает ниже и ложится на грудь – туда, где давно не бьется сердце.

– Я люблю тебя, Клим.

Обхватываю пальцами её запястье, когда она, не дождавшись моего ответа, торопится убрать руку, и оставляю там, где была.

– Любишь? – уточняю с сомнением я. – Докажи.




Вижу по её глазам, что она не понимает, чего я хочу, но продолжаю терпеливо ждать, гадая, как она может поступить. Встречи с ней однозначно размягчали мой мозг и ослабляли волю, она обладала удивительным даром приглушать своим присутствием все отрицательные эмоции, которые рождались во мне, в том числе и те, что вызывала именно её персона. При виде её голубых глаз мне не хотелось думать и вспоминать, не хотелось испытывать разочарование и бессилие, жившие со мной последние десять лет, мозг уходил в анабиоз, и я был ведом инстинктами, которые кричали, что я должен ею обладать. Но сегодня она пришла сама, и я хочу получить последние воспоминания о ней и её теле.

Алена приподнимается на носочки и дает мне то единственное, что может сейчас предложить, в оплату за свои ошибки. Невесомыми прикосновениями покрывает мое лицо поцелуями, будто чувствует, что я могу её вот-вот оттолкнуть. И разум действительно шептал завершить все и выставить её за дверь, но искушение слишком сильное, и я позволяю себе попробовать еще одну иллюзию, которую она так талантливо умеет создавать.

Она принимается расстёгивать пуговицы моей рубашки, я не помогаю ей, но и не мешаю, замечая, как дрожат её пальцы, вспоминая день, когда лишил эту девочку девственности. Только тогда она не знала, что нужно делать, а теперь имеет опыт и демонстрирует мне его.

Избавив от рубашки, она обнимает меня, приникая к губам, ожидая от меня ответной реакции, и некоторое время я стою, как каменное изваяние, мечтая всё же набраться сил и оттолкнуть её. Но таких резервов не нахожу. Мои руки сами ложатся на её поясницу, теснее прижимая к возбужденному паху, о который она начинает медленно тереться. Её тело, созданное специально для меня, её запах, который дурманит сознание похлеще любого наркотика, а вкус губ, как божественная амброзия, и в то же время она – яд, который уничтожает меня, и я в сотый раз даю себе клятву, что это будет наша последняя встреча. Исполню ли я её, могу ли я себе доверять?

Алена обхватывает мой торс ногами, короткое платье, в котором она сегодня предоставила всем желающим возможность любоваться её стройными ногами, задирается, я сжимаю пальцами её обнаженные ягодицы в полоске между чулками и трусиками, и несу в спальню. Она чувствует, что её рассказ не произвел на меня должного эффекта, должно быть, поэтому её движения наполнены потребностью растопить мой лёд. Но для чего? Очередная афера от неё и Макса! Зачем я им?

Я снимаю девушку с себя, когда ноги касаются основания кровати, и поворачиваю спиной, избавляя от платья, оно тут же падает на пол, скользя по стройным бедрам. Она забирается на высокую кровать и становится на колени, так что мы оказываемся почти одного роста и мне удобно покусывать полупрозрачное розовое ушко.

Руки ложатся на её обнаженную грудь, и я слышу её тяжелые вздохи и всхлипы от нарастающего возбуждения. Трусь щетинистой щекой о её нежную щечку, царапая и оставляя розовые следы на коже; я скучал по ней, по её теплу и телу, и мой опьяненный мозг шепчет, что она – часть меня, и мне хочется её поглотить собой, вобрать навсегда в себя, только бы вновь не потерять. Моя рука при этом опускается ниже по животу, ловя судорожный вздох, когда пальцы пробираются под тонкие полупрозрачные трусики, лаская клитор.