Тэсс прищурилась. Ага. Марк решил использовать этот шанс и заставить ее делать то, что хотелось ему. Весь кошмарный ремонт по дому, который они игнорировали много лет, вроде дыры в стене у Хэтти и отклеивающихся обоев на лестнице и у них в спальне, муж хочет переложить на ее плечи, чтобы потом выставить дом на продажу. Она не соглашалась переехать, но он уже вел себя так, будто решение было принято. Нет, я ни за что не стану тратить все свое время на мелочи, которые они откладывали много лет. Тоже мне новое начало! Чертовы мужчины. Ну, сейчас она все выложит.

— Я имела в виду, скорее, полную смену направления. Возвращение в колледж, чтобы получить педагогическую специальность, а потом, может, читать лекции. По истории искусства, конечно, но мне нужно куда более специальное образование, чтобы найти дело поинтереснее. Никто не станет предлагать хорошую работу, если у меня только диплом двадцатилетней давности и опыт на неполный день в крошечной галерее.

Марк был искренне удивлен.

— Откуда, черт возьми, все это взялось? Лекции? Учеба? Почему? Это что, безумные идеи Ванессы? Мы не можем себе это позволить!

Тэсс знала, что муж будет изумлен. Хотя Марк гордился ее дипломом, но к дальнейшему образованию относился скептически. Он обошелся без степени, и похвальба дипломами, особенно оксфордско-кембриджскими, его уязвляла. Выпив, он часто распространялся о том, что лучшая школа — это жизнь.

Тэсс старалась сохранять спокойствие, хотя ей хотелось его ударить. Марк немедленно нашел слабое место в ее плане, заключавшееся в том, они не могли себе этого позволить. Об этой проблеме ей думать не хотелось, и хотя она знала, что вела себя как страус, но уже решила, что именно этого на самом деле хочет. Марк вел себя как эгоист. Тэсс так и видела, что в уме он прокручивает, какие неудобства это ему принесет.

Она продолжала, пока Марк смотрел на нее со спокойствием вулкана перед извержением.

— Сейчас я чувствую, что зря трачу время. Хэтти я уже не так нужна, а мальчикам полезно научиться заботиться о себе самим. Да, я куда больше времени буду проводить вне дома, но если бы вы больше мне помогали, мы бы справились.

— Если это небольшие перемены, хотел бы я знать, в чем заключаются большие, — Марк уронил распутавшийся комок спагетти с вилки на тарелку. Он знал, что ему полагалось бы поддержать и одобрить жену, и она вправе была заняться своей карьерой, но почему сейчас? Именно сейчас он был ужасно загружен, на него давили со всех сторон. А Тэсс все время будет отсутствовать, и дома не будет тех удобств, к которым он привык. И как насчет планов переезда? Какое-то время он боролся с благородными чувствами, но эгоизм победил.

— Где ты будешь все это делать, и как мы заплатим за обучение? — спросил он прямо. — Зарплаты у тебя еще пару лет не будет. Учеба стоит тысячи, так ведь? И зачем тебе еще диплом? У тебя и так одним больше, чем у меня, а я, тем не менее, прекрасно обхожусь. Ты вечно твердишь о том, что Ванесса без всякого повода берет разные уроки. — Он усмехнулся, стараясь разрядить атмосферу. — Я что, опять показываю себя безмозглым австралийским мачо? Слушай, — Марк попытался взять ее за руку. — Я не хочу на тебя давить, но ты хорошо все продумала? Наверняка ты могла бы найти работу, которая не требует дополнительного образования. И как насчет нас? Я хочу больше проводить с тобой времени, а не меньше. А переезд?..

— Дело не в этом, — проговорила Тэсс. — Марк, выслушай меня хоть раз в жизни. Ты тут ни при чем, и дети тоже. Дело во мне. Не заставляй меня чувствовать себя эгоисткой. Это все равно, если бы я сказала, что с твоей стороны уезжать завтра в Венгрию — эгоизм. Это часть твоей работы, и я это принимаю. Просто считаю — я об этом много думала на каникулах, — что мне нужны новые перспективы, а не бесконечное повторение одного и того же. Мне скучно, Марк. Мне нужно что-то новое.

— Скучно? — повторил Марк изумленно. — Скучно? — Теперь его охватило раздражение, и все веселье куда-то исчезло. — Тебе скучно, когда я пашу, чтобы заплатить за школу для мальчиков, торчу на работе по двенадцать — четырнадцать часов, мотаюсь все время черт знает в какие страны, а по вечерам так устаю, что еле добираюсь до постели? А ты в своей галерее иногда звонишь по телефону и болтаешь с нервными художниками, а потом — подумать только, какое напряжение, — забираешь Хэтти из школы. Чем, по-твоему, я занимаюсь весь день? Ты хоть когда-нибудь задумывалась, каково мне приходится? Да я что угодно бы отдал за такую жизнь, как у тебя. — Как только эти слова были сказаны, он о них пожалел. Но ему все равно не понятно, чего она хочет.

— Вот ты всегда так, — вскипела Тэсс. — Как только я осмеливаюсь предложить что-нибудь, что заставит тебя хоть чуть-чуть мне помочь, так сразу получается, что я эгоистка и не думаю прежде всего о семье. Это просто смешно! Черт возьми, я уже четырнадцать лет, все время нашего брака, думаю прежде всего о семье, и вот раз в жизни я хочу сделать что-то для себя. Да, тебе это может доставить неудобство, и детям тоже. Но, честно говоря, мне наплевать. — Лицо ее было белым от гнева. — Суть в том, что уж конечно я могу принимать решения, затрагивающие мое, а не твое будущее, без твоего одобрения. Это просто смешно. Я тебя предупреждаю о том, что собираюсь сделать. Ты мне не отец. Разрешение мне от тебя не требуется.

— Речь не об одобрении, — Марк старался не повышать голос. — Речь о совместном принятии решений, о том, как будет лучше для нас всех.

— Ты хочешь сказать, как лучше для тебя. Спасибо тебе большое за поддержку, — Марк еще никогда не видел ее в такой ярости.

— Но мы же собирались переезжать. Как быть с этим?

— Это ты собирался переезжать, а не мы. Почему вечно все вращается вокруг твоих желаний? Почему тебе можно строить невероятные планы о том, чтобы нам всем переехать черт знает куда, хотя никто, кроме тебя, уезжать не хочет, а когда я решаю, что хочу изменить в своей жизни всего одну вещь, то это слишком сложно? Я безоговорочно подстраивалась под твою карьеру, так что мне пришлось бросить свою, и что мне осталось? Паршивая работа на полставки, вечное безденежье и ребенок, который постоянно попадает в неприятные истории, несмотря на тысячи фунтов, которые мы на него потратили. Разве ты за это не отвечаешь? Так здорово, наверное, лететь по жизни, когда никогда ни в чем не виноват!

Тэсс не собиралась так распаляться. Она редко выходила из себя, но теперь, после независимости нескольких последних дней, она подумала — а почему, черт возьми, и нет? Почему только Марк всегда выходил из себя и выигрывал споры только потому, что кричал громче и театральнее? Она обычно даже не повышала голос, не желая, чтобы дети услышали, как они спорят. Иногда приходилось проявлять просто нечеловеческую выдержку. Ей так надоело быть спокойной, организованной, такой, черт возьми, рассудительной.

— Ради бога, успокойся. У меня сегодня совершенно нет на это сил, — Марк снова попытался взять Тэсс за руку, но она ее вырвала.

Ресторан почти опустел. Двое официантов, лениво полировавших вилки и ножи у бара, напряженно прислушивались к ним. Эта пара обычно была так счастлива. Некоторые супружеские пары, которые приходили сюда, едва перекидывались друг с другом парой слов, а мистер и миссис Джеймс все время разговаривали.

Тэсс резко встала.

— Перестань говорить мне, что мне делать, а чего нет. Я тебе не принадлежу. И если захочу вернуться в колледж, то вернусь. Ясно?

— Ты только сядь, — сказал он. — Ради бога, Тэсс, я устал, ты устала. Мы оба еще не пришли в себя после каникул, а мне надо уезжать. Давай все отложим до моего возвращения, и тогда подумаем и все распланируем, ладно?

— Нет, не ладно, — Тэсс не послушалась его команды и не села. — Мне надоело, что все говорят, что надо делать — ты, дети, все, кто угодно.

Она нагнулась, подобрала сумочку, сняла пальто со спинки стула и вышла, не оглядываясь.

— Счет, сэр? — Один из официантов шагнул вперед.

— Спасибо.

Тэсс едва попробовала свой лингуине. Марк подумал немного, потом потянулся вилкой и попробовал. Жена была права: действительно, очень вкусный, хотя и холодный. Он отпил вина. Как-никак, а бутылка стоила двадцать фунтов, и в ней еще что-то осталось. Марк не собирался бежать за женой. Что это за сцену она тут устроила? Он же не сказал определенно нет. На Тэсс такая нервозность была непохожа. Может, у нее месячные?

Он оплатил счет кредитной карточкой, на которой долга было меньше всего. Снаружи шел дождь. Ресторан был всего в двух улицах от их дома, так что такси брать не стоило. Тэсс не было видно. Марк пошел вперед, слегка поеживаясь от холода в одном свитере. Пиджак он с собой не брал. Ключ был у Тэсс, но Марк надеялся, что она оставит заднюю дверь незапертой.

Все это было так непохоже на жену. Он остановился и оглядел улицу.

Ряды домов, и все они одинаковые. В квартирах люди выключали телевизоры, спорили о том, кто должен выпустить кошку, выключить свет, заглянуть к детям. Свет от оранжевого уличного фонаря отражался в луже перед ним, полной грязи и гниющих листьев. За спиной шумело шоссе, но не единым непрерывным звуком, а путаницей звуков моторов, сирен, хлопков дверцей автомобиля, криков. Марк посмотрел на часы. Было всего десять. Они сказали Франческе, что вернутся в одиннадцать. Он вздрогнул. Этот чертов город! Когда он только приехал, Лондон показался ему волнующим, с обилием возможностей на каждом шагу. Он поднял голову, чувствуя, как дождь скользит по лицу. Это был даже не дождь, а просто изморось, от которой слегка намокаешь, но бодрее себя не чувствуешь. В голове у него внезапно возник образ дома.

Дом. Такой яркий свет, что от него слепило. Огромное небо, море, тепло, беззаботное отношение к жизни и бесконечные просторы вокруг. Когда он уезжал, то поклялся никогда не возвращаться, так там все было узко и старомодно, несмотря на географические размеры. Но теперь, может, стоило об этом задуматься. Забрать Джейка из окружения, где было столько искушений, дать детям жизнь вдали от дождливых улиц, одинаковых домов и навязчивой заботы о деньгах. Мыслей о том, какая у кого машина и работа, куда ездить на каникулы, какой жилой район становится модным, чей дом сколько стоит, в какую школу ходят дети — все делилось на ячейки по классу и статусу. Это было бессмысленно. Марк сглотнул, будто чувствуя горечь во рту. Он всего лишь хотел — если уж Тэсс настаивала на том, чтобы остаться в Англии — жить там, где можно было дышать, где не надо каждый день вдыхать столько грязи, что даже быка это бы подкосило. Может, и Тэсс переезд принесет пользу, если только он сможет ей это объяснить. В конце концов, она выросла почти что в сельской местности.