Засранец!

– Да. Редкостное говно, на самом деле, – кривится Никита.

Демонстративно вытаскиваю трубочку и протягиваю ему:

– Замени. Не хочу заразиться твоим ужасным чувством вкуса.

– Так значит, тебе все-таки понравилось, – говорит он и погружает новую трубочку в коктейль. – Рад, что смог доставить тебе удовольствие.

Интимные интонации в его хриплом голосе, ощущаются пощечинами на нежных щеках. Лицо пылает. У Клима явное преимущество. Я не настолько испорчена, чтобы держать оборону от его внезапных атак. Нужно учиться.

– Меня этим не проймешь. Не старайся.

– Ты покраснела.

– Это румяна!

– И на шее тоже?

Хватаю бокал и разворачиваюсь на высоком стуле лицом в зал, чтобы охладится и взять тайм-аут.

Мы типа флиртуем? Как еще это назвать? И еще один вопрос… Почему я теперь не хочу уходить? Почему мне пофиг на телефон и на то, что я зареклась больше не появляться в таких местах?

Затылок горит. Огонь спускается вниз по позвоночнику и обнимает рёбра. Смотрит. Что у него за силы магические? Какого черта его взгляд осязаем?

– Расслабься, Ань. Ты сегодня моя главная гостья. Всю ответственность беру на себя. Тебе не о чем волноваться. Не уходи.

Закрываю глаза на последней фразе. Самым разумным было бы встать и уйти, но я не могу. Переложить ответственность на кого-то, это значит довериться ему. Доверяю ли я Никите? Ни капли. Хочу ли я остаться? Да! Хочу! Ошибка ли это? Скорее всего, но я слишком давно их не совершала, чтобы отказать себе в этом прямо сейчас.

Поворачиваю подбородок и мимолетом вижу его губы, растянутые в лукавой улыбке:

– Ты уже рубашкой всю столешницу вытер.

Все-таки не стать мне умной и тихой девочкой, сидящей дома и читающей книжки. Хочется чувствовать настоящую жизнь, а не существовать, сбегая в выдуманные истории. Это была временная мера. И она не может заменить реальных чувств, которых так не хватает.


Зависаю на несколько часов, и мне… Мне весело. Реально весело. И для этого не нужно ни капли алкоголя. Ничего. Просто хорошая компания. Хотя, про Клима можно сказать так с большой натяжкой, и все же…

Никита делает мне лимонад, после холодный чай и даже приносит десерт. Он успевает все: рассказывать забавные и трешовые ситуации из жизни бармена, обслуживать гостей, следить за обстановкой и персоналом. Передо мной совсем другой человек. Его не узнать, но я стараюсь не терять бдительность. Получается плохо, если честно.

Никита крут. Как бы он не бесил раньше, сейчас, глядя на этого заводилу, я с трудом вижу того холодного красавчика, которого встретила здесь пару дней назад. Он устраивает целое шоу на рабочем месте. Летают бутылки, наполняются бокалы, стопки и стаканы. Гости в восторге. Девушки в экстазе. Наблюдать за ним одно удовольствие. Почему он всегда не может быть таким? И какая из его двух сущностей настоящая?

В десятый раз кто-то поет «Рюмку водки» Лепса, а следом женщины тянут Ваенгу «Курю». Закатываю глаза, борясь с желанием заткнуть уши.

– Теперь ты понимаешь, почему я не слушаю музыку со словами? – произносит Никита, с легкостью перебивая шум.

Наверное, очередной, приобретенный за годы работы в таких заведениях, талант.

– Раньше меня это не бесило. Синька все делает веселым.

Никита понимающе кивает и даже не язвит. Смотрит в зал и вдруг улыбается:

– А ты сама поешь?

– Я? О-о-о… Нет! Трезвой точно нет. А бармен мне сегодня не наливает, так что… – пожимаю плечами, смущенно опуская подбородок.

– То есть припереться сюда в костюме школьницы-развратницы ты не постеснялась, а спеть песенку перед толпой пьяных дебилов, которые сами разве что крякают в микрофон – да?

– Ты больше не возьмешь меня на понт, Никит. Даже не мечтай.

– Ладно. Стопка текилы, и ты берешь в руки микрофон.

– Нет.

– Две стопки.

– Я не буду, ни пить, ни петь.

– Почему? Потому что единственная песня, которую ты знаешь, это «Императрица»?

– Фу! Конечно, нет! Я сегодня не в образе и не в настроении.

– Ты меня заинтриговала, малышка. Что же ты обычно поешь?

Моя очередь, чтобы наклониться вперед и лечь грудью на столешницу. На лице Никиты не дергается ни одна мышца. Непрошибаемый, блин! Но я все-таки доигрываю до конца.

– Ты этого никогда не узнаешь, – выдыхаю я и широко улыбаюсь.

Эффекта ноль, но я и не рассчитывала на большее. Никита наклоняет голову набок, чуть прищуривая глаза. Пытается прочитать мои мысли?

– Ты ни за что не угадаешь! Даже не старайся!

– Давай сыграем в игру? Я задаю тебе десять наводящих вопросов и, если я угадаю название и исполнителя, то ты поешь эту песню для меня.

– У тебя в голове что, генератор идей для игр и споров?

– Типа того. Ну что? Погнали?

Ой, да ладно. Он никогда не угадает. Это нереально!

– Погнали!

– Исполнитель мужчина или женщина?

– Эй, красавчик! Можно «Пина коладу» (прим.автора: коктейль на основе светлого рома с кокосовым молоком и ананасовым соком)? – кричит размалеванная девица, активно демонстрируя свои спелые арбузы.

– Конечно, зайка, – отзывается Клим, даже не глядя в ее сторону.

Ощущаю режущее чувство в груди. Становится не по себе. Зайка. Солнышко. Малышка. Он играет. Со всеми играет. И со мной тоже. Что я делаю?

– Аня, проснись. Отвечай на вопрос, – обращается ко мне Клим, пока сам орудует бутылками.

– Мужчина, – отвечаю еле слышно.

Уверенность сдувается, точно воздушный шарик, долго пролежавший на солнце. Только Никита не солнце, он скорее метеорит. Обманчиво красивый и сияющий, но не успеешь моргнуть глазом, как он рухнет на голову, проломив череп.

– Что ты там мяукнула? – насмешливо переспрашивает Никита.

– Мужчина!

Никита ставит на барную стойку высокий красивый бокал, украшенный кусочком ананаса:

– Держи, сладкая.

Она тут же обхватывает губами трубочку и делает огромный глоток, громко мыча и хлопая ресницами, словно это действительно что-то неземное. Девица улыбается Никите и облизывает губы:

– Интересно, а ты во всем так хорош, бармен?

Меня сейчас стошнит…

Никита бросает на меня мимолетный взгляд и шагает к девушке ближе. Упирается локтями в столешницу и вытягивает шею:

– Во всем. Только ты для меня недостаточно хороша. Топай давай к своим харям. Вонючие бабковые утырки для тебя в самый раз. Но, если я так сильно понравился, можешь влезть под барную стойку и сделать мне минет. Думаю, такой коктейль тебе тоже придётся по вкусу.

Клим едва успевает присесть. Стакан врезается в ребро деревянной полки и разлетается на мелкие осколки вперемешку с каплями напитка. Пузатая бутылка валится вниз, обещая разбавить «Пино коладу», но Никита успевает ее поймать, вскакивая на ноги.

– Ушлепок! Да кто ты такой?! Сейчас я скажу Валере, и он тебе…

– А если я скажу ему, что ты предложила мне трахнуться в туалете? Как думаешь, что он сделает? Он ведь уже заплатил, а значит все права на тебя сегодня у него, – спокойно отвечает Никита, возвращаясь в образ надменной сволочи.

– Ты пожалеешь! – визжит она.

– А ты идешь нахер из нашего заведения. И подружкам своим передай. Снег растаял. Ищите клиентов на улице.

Девица, надрывно всхлипывая, разворачивается и уносится на выход. Провожаю ее взглядом и осматриваю зал. Всем пофиг. Абсолютно. Пьют, жрут и хохочут.

– Ты просто монстр какой-то. Что она тебе сделала?

– Малышка, ты снова слышала, но не слушала. Я не терплю проституток в заведении. Обычных безвозмездных шлюх – да, это их образ жизни, они получают от этого кайф. Любят секс. Это даже хорошо. Но вот таких… – Клим сжимает челюсть, его лицо превращается в жестокую маску. – Продавать себя за бабки. Это самое отвратительное, что может сделать женщина с собой. Так себя опустить. Сколько ей лет, по-твоему?

– Э-э-э… Не знаю. Около тридцати?

– Да. В этом районе. Она не выглядит больной или ущербной, верно? Почему тогда не устроится на нормальную работу? Да хоть той же уборщицей, продавщицей в ларек. Куда угодно! Знаешь, почему она это не делает? – Никита смотрит так, что страшно дышать.

Столько ненависти в его темных глазах. Она затягивает, как черная дыра. Там вся бесконечность презрения и ярости.

– Почему?

– Потому что бабам всегда хочется жить хорошо. Пусть она будет измазана дерьмом, но зато в новом пальто. Не будет пачкать руки, но запачкает рот. Она привыкла раздвигать ноги, чтобы добиваться своего. Это все, на что она способна.

Впадаю в изумленный транс и не знаю, что сказать в ответ. Он же всегда был максимально сдержан, а тут…

– Ань, встань за бар! – требовательно произносит Клим.

– Что?

– Мне нужно покурить. Две минуты. Если кто-то подойдет, смело шли нахер.

– Но я… Попроси официанта.

Никита бросает на меня тяжелый взгляд и обходит барную стойку. Хватает меня за руку, стягивая со стула, и заводит на свое рабочее место.

– Стой здесь. Поняла?

Киваю, просто потому что ничерта не поняла. Он уходит, а я стою на месте, как и было сказано.


Проходит даже меньше двух минут, и Никита возвращается расслабленный и спокойный. А я осознаю, что пора валить домой, но… Вновь оказываюсь за барной стойкой со стороны гостя под внимательным взглядом темных глаз.

– Так на чем мы остановились? Так… Мужчина, да?

– Никит, я, наверное…

– О-о-о… Нет, малышка. Назад сдавать не вариант. Посиди еще немного. Ты меня разгружаешь. И я очень хочу послушать, как ты поешь, – просит он без лишней дерзости или приказов.

Никита?! Просит?! Просит меня остаться? Без приколов и подколок? Не привязывает к стулу, не угрожает, не запирает все выходы?

Что-то новенькое…

Забираюсь на стул. Никита наполняет бокалы пивом один за другим. Наблюдаю за ним и не могу понять, что именно чувствую. Я пришла, чтобы утереть ему нос и забрать мобильник, но сижу здесь три часа и мило болтаю. Приехали…